пока был только он, и записывала все темы для стрит-токов, которые вылетали из жующих и прихлебывающих ртов. Потом зачитывала своим жующим ртом все темы по очереди и вычеркнула те, что показались редакции слабоватыми. Потом был перерыв, и все, кроме Саши, вышли во двор: кто покурить, кто постоять. Женя сначала остался с Сашей, а потом, подергавшись всем телом, отлепился от нее и пошел на улицу к своей новой компании. Саша открыла ноутбук и написала письмо Антону, в котором перечислила все темы на месяц вперед. «Спасибо, сегодня изучу. А что за условие?» И без всяких там «добрыйденьдорогаясаша». Саша слепила половинки своего компьютера и тоже вышла из студии.
– Вообще-то, коллеги, мы не сделали самого главного, – врезалась Саша в веселый разговор, и все вдруг замолчали. – Угадаете что?
Авторы стали посматривать друг на друга, на себя самих и на Сашу.
– Окна, что ли, не помыли? – спросила Таня.
– Мы не придумали себе название.
Редакция тут же побросала в урну окурки, сорванные цветочки, подобрала спицы, телефоны и затолкалась в студию, потому что там думалось лучше. Надо что-то про болезнь, но чтобы не грустно! «Шиза FM»? Даш, ну брось, это обидно. Хотя смешно! «Биполярные медведи»? Мы не только биполярные. Может, что-то связанное с городом, с Кавказом? «Наследники Лермонтова»? Фу, этого мне в школе хватило, только не Лермонтов! Да, это скука! «Нагорные проповедники»? Астроном, это прикольно, но слишком тонко! И все же, я считаю, должно быть что-то про здоровье. Тань, согласна, но как-то в обход, не знаю. О, я придумал, «Радио “Кукушка”». Нет, это уже старый мем. Может, соединить Кавказ и здоровье? А как? Ну, как-то соединить. Например, «Санаторий для депрессивных»? А это не слишком депрессивно?
– Ребята, я придумала, – это сказала Таня, которая сегодня почти совсем не вязала свои полотна во время обсуждений. – «Ветрянка».
– Не понял… – сказал Игорь.
– Гениально! – сказала Саша.
– Супер! – сказала Даша.
– Да, это хорошо… это как Южный Ветер и что-то больничное, все сразу… – сказал Астроном.
– Теперь понял! – крикнул Игорь.
Женя кивал, улыбался и кивал, хлопал ладонью по бедру, но потихоньку. Саша улыбнулась Жене, улыбнулась так, чтобы он понял: она увидела, заметила, она его хвалит, считает молодцом.
– Проголосуем? – предложила Саша.
Вверх выстрелили шесть рук, в том числе Женина, даже семь рук, но одну потом опустил Игорь. Саша разлепила половинки ноутбука и сделала вот что: сначала зарегистрировала почту, как она сказала не всерьез, корпоративную, но все восприняли это серьезно; затем завела аккаунты во «ВКонтакте», «Инстаграме»[4] и «Фейсбуке»[5]. «Телеграм-канал сделаю потом с телефона», – сказала Саша. Она встала, взяла с полки микрофон, поставила на стол так, чтобы было видно мебельную кучу и кусок окна, сделала фотографию и запостила ее по очереди во все соцсети с одной и той же подписью: «Вот наша студия. Очаровательно?» Уже из маршрутки Саша позвонила Антону, чтобы сказать: теперь ведущий должен упоминать название их объединения и говорить слушателям, чтобы они подписывались на соцсети «Ветрянки». Антон согласился.
Пока Саша и Женя ехали в маршрутке, Астроном голосил в хоре, Таня кормила бездомных собак неподалеку, а Игорь бродил по коридорам главного корпуса в поисках кого-нибудь для поболтать, Даша перемещалась по территории больницы и резала пространство блохой, то есть хаотично. Не бегом, чтобы не выглядеть сумасшедшей, но и не слишком медленно, потому что ей надо было скорее найти точку, из которой поймается интернет. Ее рука вытягивалась вверх и вперед, но так, чтобы толстовка продолжала закрывать руку полностью и не высвечивала кожу выше кисти. Точка оказалась у лавочки за спутанным розовым кустом. Даша опустила себя на деревяшки, облепленные скорлупками из краски, и закрыла глаза. Она начала дышать так, как ее учили на группе для тревожных и депрессивных, чтобы внутренний студень со свинячьими хрящами, копытами, ушами, щетиной, ресницами, холодный и дребезжащий студень, подуспокоился и задвинулся обратно, внутрь Даши. Как только Дашины пальцы снова стали управляемыми, а глаза открылись, Даша зашла во «ВКонтакте», завела аккаунт без фотографии и с ненастоящим именем, нашла группу «Ветрянки», открыла фотографию, которую загрузила Саша, и стала ее рассматривать, приближать, отдалять, прочесывать глазами все пиксели, особенно те, что складывались в отражающие поверхности. Даше нужно было удостовериться, что ни один ее кусок, нога, рука, глаз, рукав, ботинок, да что угодно, не попал на фотографию, не проявился в окне, картиночном стекле, мониторе компьютера, глянцевом микрофоне, нигде. Даша рассматривала снимок долго, внимательно и, не найдя на нем своего присутствия, наконец заблокировала телефон, встала и пошла к маршруточной остановке. После студенистого дрожания она устала и оставшийся день могла только лежать в своей домашней кровати.
Еще в конце мая в Южный Ветер пришли ночные грозы. В один такой вечер Саша вышла на балкон, чтобы подышать, и смотрела на совершенно черное, беззвездное и безлунное небо, это было даже как будто не небо, а яма, такая глубокая, что никому не интересно, что находится на ее дне. И вдруг к этому небу, безразмерной яме, дали ток, без предупреждения врубили электричество, и оно заморгало фиолетовым, потусторонним.
Вот тогда стало совсем понятно, что это никакая не яма, а планетарная тень, отбрасываемая Землей на саму себя, в которой скрываются тучи-шпионы, тучи-страхи, тучи-звери, ползут, скользят и шелестят, прямо над землей, над спящими и неспящими домами, над горами, животными и заводами. Они были скрыты, а потом их – бах-бах – уличили, выхватили, устыдили электрическим разрядом, запечатлели.
Сначала вспышки были далеко, потом ток пополз к середине неба, прямо к Саше, и, когда фиолетово-синие, серо-серебряные пятна замерцали прямо над панелькой, где жили Саша и Женя, когда они стали вспыхивать почти одновременно с небесным ревом, вот тогда пошел дождь. Сначала вода капала как будто через дуршлаг, крупно и редко, потом, очень скоро, вода просто полилась, точнее упала всей тяжестью. Саша забежала в квартиру, стала закрывать окна, форточки, подложила полотенца под оконные щели.
Улицу покинула не только Саша, но и все, что было живым в Южном Ветре и имело возможность покинуть улицу. Кошка-подросток, уже немного облезлая, понеслась в подвал жилого дома, перепрыгнув через труп другой кошки, присыпанный листьями. Сойки, сразу несколько, влетели под вокзальную крышу, там же оказались голуби и вороны, воробьи и синицы. Они заняли все балки, перекладины, заборчики и клумбы, как места в плацкарте, и сидели, вжавшись в самих себя, готовые уезжать. Даже муравьи из тех, что не сдохли от первых ливневых потоков, стремились куда-то вверх, где посуше, потише.
А утром южноветровчане увидели
