была благодарна Длит, подсказавшей ей по телефону эту идею.
Через несколько минут Пард снова позвонил и говорил чуть более взволнованным тоном.
– Пожарные на месте, госпожа Монца. Но прошёл слух, что в городе пожгут дома всем, кто не вывесит на воротах чёрную ленту.
– Ленты – это правильно, поддерживаю. Похитители должны знать, что город готов дать отпор. Но угрозы? Принуждение? – Они помолчали. – Если у вас всё, не хочу задерживать. До связи, Лео.
– Госпожа Монца, – позвал Пард. – Сами не забудьте.
– Вывесить ленту? – растерялась Айлин. – Вы же не думаете, что кто-то осмелится…?
– Не забудьте.
– Да-да… конечно… это мой долг…
– Вот именно. От вас этого ждут.
…Длит ещё не приехала из Холодной слободы, поэтому Айлин пришлось снова обратиться к Лорне, набрать её номер. Лорна только обрадовалась новой возможности услужить.
– Я всё сделаю, госпожа Айлин! Взять у Шотки чёрную ленту и вывесить на воротах. Сделаю!
– Благодарю вас.
– У вас странный голос…
– Сорвала…
– Понятно. Я хотела сказать… У нас уже все знают про ведьму и про ленты, и кое-кто развернул бурную деятельность…
Айлин почему-то представился энергичный улыбчивый мальчик.
– Гонзарик?
– Да! На прошлой неделе нашёл в кладовой коробку с воздушными шарами и насос для надувания, но не было повода. Теперь надувает и привязывает к каждому шарику по чёрной ленте. Хочет выпустить их с башни. Вы не против?
Всё это было как-то чересчур, но Айлин не хотелось огорчать всеобщего любимца. Племенник Лунга часто радовал обитателей Спящей крепости то своей детской непосредственностью, то не по-детски меткими замечаниями.
– Не отпускайте его в башню одного. Там ветрено… и вообще…
– Попрошу Хейго.
– Лорна! Ключи от башен – у Барри. Скажите, что я разрешила. Потом верните!
– Хорошо-хорошо…
Глава 8. Коси косой косую косоту
1
Всё пошло не так. Сначала позвонил Яр.
– Тигр, все на выезд! Похоже, есть след. Конечного адреса не знаю, сначала еду в Спящую. Какой-то Багорик располагает важной информацией. Поторопись, может, застанешь нас на южном спуске.
Яр никогда не был внешне эмоциональным, не любил выставлять чувства напоказ, но Тигрец, знавший его с детства, почувствовал по замедлившемуся темпу речи, как волнуется друг. Город долго держал глухую оборону, защищаясь не от похитителей детей, а от тех, кто мог расспросами-допросами навлечь ещё большую беду, но неужели сейчас наметился прорыв?
– Не могу, Яр, – презрев субординацию, сказал Тигрец. – Антей попросил отвезти его на место, откуда началась погоня. Сказал, Кураж поищет старый след. Я в дороге.
– Ещё не забыл, что ты моя правая рука? Поручи кому-нибудь, а сам займись более важными делами.
– Да нет у меня более важного дела! Парень впервые меня позвал, четвёртую неделю за ним наблюдаем, и вот, только что позвонил! Не случайно это, Яр! Поверь, так надо. Ну, не могу я уйти, должен сам, одним местом чую! Похоже, он мне доверяет… может, чего надумал. Вдруг срастётся?!
– Ладно, действуй, если чуешь, – согласился Яр. – Но смотри, чтоб чуйка не подвела.
…Тигрец забрал Антея с Куражом из дома. Парень экипировался основательно: зелёная шапка с помпоном, плотный, колом стоящий дождевик, под ним толстый шерстяной свитер и непромокаемые штаны, на ногах резиновые сапоги. Дополняли этот наряд грибника рюкзак и крепкая обструганная палка, на другую руку Антей намотал собачий поводок.
– К походу готов? – с улыбкой сказал Тигрец, когда они у калитки обменялись крепким рукопожатием.
– Как всегда…
Мать сшила Антею прочную подкладку для плаща – со множеством карманов. В них, не полагаясь на авось, он хранил всё необходимое для многочасовых выходов на природу: спички, бечёвку, моток проволоки, нож, аптечку и другие тщательно отобранные мелочи вроде бумаги для растопки костра. Плащ выглядел, мягко говоря, раздутым и был тяжеловат, но это мало волновало Антея. Пережив очередную критическую ситуацию, он добавлял к своей коллекции новые значимые вещи и избавлялся от тех, что не пригодились в течение года. В рюкзаке лежали вещи покрупнее: топорик, крепкая верёвка, котелок, запас продуктов и питья для них с Куражом.
– Ну, привет, Кураж… – У Тигреца от нахлынувшего счастья захолонуло сердце.
Пёс неподвижно сидел у ног хозяина – уши торчком и рот до ушей.
Тигрец не успел попросить лапу.
– Можно, – сказал Антей, распустив поводок. – Поздоровайся.
Пёс заскулил и, вздыбившись, положил обе лапы Тигрецу на грудь, чтобы лизнуть лицо горячим гладким языком.
С завистью наблюдавший за ними из кабины Пряж не смог усидеть и тоже вылез поздороваться.
– Эй, собака! Собака! – возбуждённо закричали откуда-то набежавшие ребятишки. – Иди сюда, собака! Служить! Служить, собака!
– Видишь, никуда не выйти, – пожаловался Антей.
– Ну, а как? Всем надо, – философски изрёк Тигрец.
…День стоял прохладный. Множество туч, повинуясь несильным порывам ветра, ходили над зелёными холмами, притеняя солнце. Небо то темнело, то светлело, но на землю пока не упало ни капли, и Тигрец нервничал, гадая, получится ли у них что-нибудь сегодня с Антеем, или дождь хлынет в самый неподходящий момент.
Поиски начали от гранитных глыб. Это место было отправной точкой, где Кураж взял след в ночь похищения. На него Антей уверенно показал и в прошлый раз, когда его привозили сюда ребята из отделения. Если верить Антею с Бабаром, следы похищений вели к реке, к прибрежным лугам, заросшим камышом и осокой.
Ехали на машине вдоль реки по старой грунтовой дороге, останавливаясь через каждые сто метров. Всех зарослей за год не обойти, но, похоже, логово похитителей было где-то там.
Антей с Куражом выходили из машины и бродили между протоками, Тигрец следовал за ними, но, чтобы не мешать, держался на расстоянии. Антей часто останавливался и смотрел по сторонам, не отпуская пса с поводка. Места были опасные. Как только под ногами начинала хлюпать вода, поворачивали назад.
В этой же стороне, только напротив, на реке – Голодный остров. Место мрачное, но и оно истоптано-исхожено рисковыми отдыхающими, добирающимися до него на лодках. Сыскари убились, обшаривая заросли и остров. Везде кострища, груды пустых бутылок и – ничего, связанного с похищением детей.
Тигрец всматривался в исхудавшее, с заострившимися чертами лицо Антея и видел случившиеся с ним перемены. Парень больше не улыбался. Погружённый в свои мысли, он был здесь и не здесь, и когда его взгляд натыкался на Тигреца или Пряжа, он делал над собой усилие, чтобы расслабиться хотя бы для видимости. Что ж, он и раньше был слишком в себе, но… у Тигреца самого был измученный вид. Недавно ему в спину запустили камнем с запиской, так прямо в позвоночник попали. Чёрт, больно
