Январь 1925
«В седину — висок…»
В седину — висок,В колею — солдат,— Небо! — морем в тебя окрашиваюсь.Как на каждый слог —Что на тайный взглядОборачиваюсь,Охорашиваюсь.
В перестрелку — скиф,В христопляску — хлыст,— Море! — небом в тебя отваживаюсь.Как на каждый стих —Что на тайный свистОстанавливаюсь,Настораживаюсь.
В каждой строчке: стой!В каждой точке — клад.— Око! — светом в тебя расслаиваюсь,Расхожусь. ТоскойНа гитарный ладПерестраиваюсь,Перекраиваюсь.
Не в пуху — в переЛебедином — брак!Браки розные есть, разные есть!Как на знак тире —Что на тайный знакБрови вздрагивают —Заподазриваешь?
Не в чаю спитомСлавы — дух мой креп.И казна моя — немалая есть!Под твоим перстомЧто Господень хлебПеремалываюсь,Переламываюсь.
22 января 1925
«Променявши на стремя…»
Променявши на стремя —Поминайте коня ворона!Невозвратна как время,Но возвратна как вы, времена
Года, с первым из встречныхПредающая дело родни,Равнодушна как вечность,Но пристрастна как первые дни
Весен… собственным пеньемОпьяняясь как ночь — соловьем,Невозвратна как племяВымирающее (о нем
Гейне пел, — брак мой тайный:Слаще гостя и ближе, чем брат…)Невозвратна как РейнаСновиденный убиственный клад.
Чиста-злата — нержавый,Чиста-сéребра — Вагнер? — нырни!Невозвратна как славаНаша русская…
19 февраля 1925
«Рас — стояние: версты, мили…»
Рас — стояние: версты, мили…Нас рас — ставили, рас — садили,Чтобы тихо себя велиПо двум разным концам земли.
Рас — стояние: версты, дали…Нас расклеили, распаяли,В две руки развели, распяв,И не знали, что это — сплав
Вдохновений и сухожилий…Не рассóрили — рассорили,Расслоили…Стена да ров.Расселили нас как орлов —
Заговорщиков: версты, дали…Не расстроили — растеряли.По трущобам земных широтРассовали нас как сирот.
Который уж, ну который — март?!Разбили нас — как колоду карт!
24 марта 1925
«Русской ржи от меня поклон…»
Русской ржи от меня поклон,Ниве, где баба застится.Друг! Дожди за моим окном,Беды и блажи нá сердце…
Ты, в погудке дождей и бедТо ж, что Гомер — в гекзаметре,Дай мне руку — на весь тот свет!Здесь — мои обе заняты.
Прага, 7 мая 1925
«Высокомерье — каста…»
Высокомерье — каста.Чем недохват — отказ.Что говорить: не часто!В тысячелетье — раз.
Всё, что сказала — крайнийКрик морякам знаком!А остальное — тайна:Вырежут с языком.
16 мая 1925
«Слава падает так, как слива…»
Слава падает так, как слива:Нá голову, в подол.Быть красивой и быть счастливой!(А не плохой глагол —
Быть? Без всякого приставного —Быть и точка. За ней простор.)Слава падает так, как словоМилости на топор
Плахи, или же как на плитыХрама — полдень сухим дождем.Быть счастливой и знаменитой?Меньшего обождем
Часа. Или же так, как целыйРим — на розовые кусты.— Слава! — Я тебя не хотела:Я б тебя не сумела нести.
17 мая 1925
«От родимых сёл, сёл…»
От родимых сёл, сёл!— Наваждений! Новоявленностей!Чтобы поезд шел, шел,Чтоб нигде не останавливался,
Никуда не приходил.В вековое! Незастроенное!Чтобы ветер бил, бил,Выбивалкою соломенною
Просвежил бы мозг, мозг— Всё осевшее и плесенное! —Чтобы поезд нёс, нёс,Быстрей лебедя, как в песенке…
Сухопутный шквал, шквал!Низвержений! Невоздержанностей!Чтобы поезд мчал, мчал,Чтобы только не задерживался.
Чтобы только не срастись!Не поклясться! не насытиться бы!Чтобы только — свист, свистНад проклятою действительностью.
Феодальных нив! ГлыбПервозданных! незахватанностей!Чтобы поезд шиб, шиб,Чтобы только не засматривался
На родимых мест, местАвгустейшие засушенности!Всё едино: Пешт, — Брест —Чтобы только не заслушивался.
Никогда не спать! Спать?!Грех последний, неоправданнейший…Птиц, летящих вспять, вспятьПо пятам деревьев падающих!
Чтоб не ночь, не две! — две?! —Еще дальше царства некоего —Этим поездом к тебеВсе бы ехала и ехала бы.
Конец мая 1925
«Брат по песенной беде…»
Брат по песенной беде —Я завидую тебе.Пусть хоть так она исполнится— Помереть в отдельной комнате! —Скольких лет моих? лет ста?Каждодневная мечта.
* * *
И не жалость: мало жил,И не горечь: мало дал.Много жил — кто в наши жилДни: всё дал, — кто песню дал.
Жить (конечно не новейСмерти!) жилам вопреки.Для чего-нибудь да есть —Потолочные крюки.
Начало января 1926
«Тише, хвала…»
Тише, хвала!Дверью не хлопать,Слава!СтолаУгол — и локоть.
Сутолочь, стоп!Сердце, уймись!Локоть — и лоб.Локоть — и мысль.
Юность — любить,Старость — погреться:Некогда — быть,Некуда деться.
Хоть бы закут —Только без прочих!Краны — текут,Стулья — грохочут,
Рты говорят:Кашей во ртуБлагодарят«За красоту».
Знали бы вы,Ближний и дальний,Как головыСобственной жаль мне —
Бога в орде!Степь — каземат —Рай — это гдеНе говорят!
Юбочник — скот —Лавочник — частность!Богом мне — тотБудет, кто даст мне
— Не времени!Дни сочтены!—Для тишины —Четыре стены.
Париж, 26 января 1926
«Кто — мы? Потонул в медведях…»
Кто — мы? Потонул в медведяхТот край, потонул в полозьях.Кто — мы? Не из тех, что ездят —Вот — мы! А из тех, что возят:
Возницы. В раненьях жгучихВ грязь вбитые — за везучесть.
Везло! Через Дон — так голымЛьдом. Хвать — так всегда патрономПоследним. Привар — несолон.Хлеб — вышел. Уж так везло нам!
Всю Русь в наведенных дулахНесли на плечах сутулых.
Не вывезли! Пешим дралом —В ночь, выхаркнуты народом!Кто мы? да по всем вокзалам!Кто мы? да по всем заводам!
По всем гнойникам гаремным[7] —Мы, вставшие за деревню,За — дерево…
С шестерней, как с бабой, сладившие —Это мы — белоподкладочники?С Моховой князья да с Бронной-то —Мы-то — золотопогонники?
Гробокопы, клополовы —Подошло! подошло!Это мы пустили слово:Хорошо! хорошо!
Судомои, крысотравы,Дом — верша, гром — глуша,Это мы пустили славу:— Хороша! хороша —Русь!
Маляры-то в поднебесьице —Это мы-то с жиру бесимся?Баррикады в Пятом строили —Мы, ребятами.— История.
Баррикады, а нынче — троны.Но все тот же мозольный лоск.И сейчас уже ШарантоныНе вмещают российских тоск.
Мрем от них. Под шинелью драной —Мрем, наган наставляя в бред…Перестраивайте Бедламы:Все — малы для российских бед!
Бредит шпорой костыль — острите! —Пулеметом — пустой обшлаг.В сердце, явственном после вскрытья —Ледяного похода знак.
Всеми пытками не исторгли!И да будет известно — там:Доктора узнают нас в моргеПо не в меру большим сердцам.
St. Gilles-sur-Vie (Vendée)
