одного, и он невольно увидел то, что делалось на других столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно казак, судя по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что-то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух – как будто хрюкал татарин и вдруг, подняв кверху свое скуластое, черное, курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжать, пронзительно-звенящим протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой… Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая, большая, полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что-то делали над другой красною ногой этого человека».
С. Г. Голубов, автор повести о герое Отечественной войны 1812 г. Багратионе, пишет, что прославленный и мужественный полководец говорил: «Легче пробыть шесть часов в бою, чем шесть минут на перевязочном пункте»[57].
Но если практические врачи старались производить операции как можно быстрее, стараясь по возможности сократить время страдания пациента, то университетские профессора не всегда торопились, объясняя аудитории последовательность своих действий.
Вот как Николай Иванович описывает проведение операции профессором Текстором в Вюрцбурге: «Больной лежит на операционном столе, приготовлен к отнятию бедра. Профессор, вооруженный длиннейшим скальпелем, вкалывает его, как можно тише и медленнее, насквозь (спереди назад) через мышцы бедра.
Вколотый нож оставляется в этой позиции, и профессор начинает объяснять слушателям, какое направление намерен он дать ножу, какую длину и т. п.
Потом выкроив один из лоскутов по мерке и как можно медленнее, снова начинает суждение об образовании второго лоскута. При этом профессор обращается несколько раз к своей аудитории с наставлением: «So muss man operiren, meine Herren»[58].
И все это делалось без анестезирования, при воплях и криках мучеников науки или, вернее, мучеников безмозглого доктринерства!» [Т. 8, 1962, С. 296].
Пирогов приступил к разработке проблемы обезболивания в тот период, когда по этому вопросу почти не было никакой литературы, когда клиника наркоза не была изученной и появились только первые сведения о том, что вдыхание паров серного эфира вызывает состояние опьянения и нечувствительности к болевым раздражениям.
Как истинный ученый, Пирогов пришел к мысли о применении наркоза в клинике и к его пропаганде только после весьма тщательного изучения воздействия серного эфира в эксперименте на животных и на здоровых людях, в том числе и на себе. Поставив перед собой задачу «…устранить всякое сомнение о степени одурения и бесчувственности, производимых вдыханием эфирных паров …и, что самое главное, о степени безвредности этого способа», он начал выполнять ее, как всегда быстро и энергично.
Поражает разнообразие экспериментов, которые проводились на базе недавно открытого Анатомического института. Воздействие эфира изучалось при местном применении, при введении его в артериальную и венозную кровь, при вдыхании паров эфира с перерезкой и без перерезки блуждающего нерва, при введении эфира непосредственно в трахею и в прямую кишку.
Таким образом, Пирогов становится пионером целого ряда новых методов введения в организм наркотических веществ, которые применяются в современной анестезиологии.
Стремясь выяснить, каким образом действует жидкий эфир при непосредственном контакте с различными структурами нервной системы, он вводит его под твердую мозговую оболочку и смачивает эфиром полушария головного мозга. Для выяснения влияния эфира на организм при введении в кровь Пирогов вводил эфир в жидком и парообразном состоянии в центральный и периферический отдел артерий и вен, в общую сонную артерию, во внутреннюю яремную вену, в бедренную артерию, бедренную и в воротную вены.
На основании этих тщательно выполненных экспериментов Николай Иванович приходит к заключению, что жидкий эфир, впрыснутый в центральный конец вены, в головной конец общей сонной артерии и вообще в сосудистую систему, приводит к моментальной смерти. При этом смерть наступает от быстрого превращения жидкого эфира в пары, которые вызывают воздушную эмболию. Однако при введении эфирных паров в периферический конец бедренной артерии вначале вызывалась анестезия конечности, а затем – наркоз, который сопровождался появлением запаха в выдыхаемом воздухе. Это говорило о том, что эфир, попадая в периферический артериальный сосуд и распространяясь по сосудистой системе, достигал легких, где производится газообмен.
Свои материалы по изучению введения эфира в артерии и вены Пирогов направил в Париж, где 22 марта 1847 г. на заседании Парижской академии наук физиолог Флуран сделал об этом доклад. Этот физиолог XIX века не забыт и ныне как один из пионеров лабиринтологии благодаря своим исследованиям физиологии полукружных каналов голубей.
Почти одновременно с Пироговым эксперименты по внутрисосудистому обезболиванию проводили и члены Наркозного комитета медицинского факультета Московского университета под руководством физиолога А. М. Филомафитского, товарища Пирогова по Дерптскому университету.
Таким образом, основоположниками внутривенного наркоза, который в настоящее время получил широкое распространение, надо считать отечественных ученых Пирогова и Филомафитского.
При изучении воздействия эфира на человека Пирогов обратил внимание на появление т. н. периода возбуждения, который возникает в начале наркотизации. В ряде случаев он бывает выражен больше обычного. При операциях в полости рта и зева процесс наркотизации через вдыхание паров эфира становился невозможным. Учитывая это, Пирогов стал применять введение паров эфира через прямую кишку. Наркоз при этом наступал через 2–3 минуты, практически без возбуждения. Процесс наркотизации проходит без участия больного, не вызывая у него неприятных ощущений. Пирогов считал, что быстрое наступление сна при таком наркозе вызывается поступлением в кровь чистого эфира без примеси воздуха.
Николай Иванович, привыкший доводить все свои работы до полного завершения, сконструировал специальный аппарат – клизо-помпу для введения эфира в прямую кишку и выработал методику и показания к данному виду наркоза.
Впервые этот вид наркоза был успешно применен Пироговым в феврале 1847 г. у роженицы, у которой отошли воды и головка ребенка несколько часов оставалась в одинаковом положении.
Прямокишечный эфирный наркоз является абсолютным открытием Пирогова. Несколько позже в Москве, также в феврале и марте 1847 г., Ф. И. Иноземцев и А. И. Поль оперировали с помощью прямокишечного наркоза, называя его «способом Пирогова».
В ряде экспериментов Пирогов осуществлял вскрытие трахеи и введение жидкого эфира или паров непосредственно в нее, что позволяет считать его основоположником и внутритрахеального наркоза.
Анализируя развитие состояния наркоза, Пирогов справедливо считал, что эфир, попадая при любом его введении через кровь, воздействует прежде всего на центральную нервную систему, на мозг. Это подтверждается тем, что наркоз сказывается в первую очередь на сознании усыпляемого, затем на зрачках, проявляется шумом в ушах, беспокойством. В дальнейшем при глубоком наркозе «вся жизненная деятельность <…> сосредотачивается
