только в одном ограниченном пространстве – продолговатом мозгу, управляющем дыханием». Однако, как признает Пирогов, механизм действия эфира на нервную систему остается неясным. Следует признать, что механизм воздействия наркотических веществ на центральную нервную систему окончательно не установлен и в настоящее время.
Пирогов приступил к практическому применению эфирного наркоза вскоре после появления извещения о первой операции в России, сделанной под наркозом. Это было 7 февраля 1847 г. Операция была произведена Ф. И. Иноземцевым в факультетской хирургической клинике Московского университета.
Первая операция, при которой Пирогов применил пары эфира, была произведена спустя неделю – 14 февраля 1847 г. во 2-м Военно-сухопутном госпитале. Она была описана в журнале «Друг здоровья»[59]. Пирогов удалил правую молочную железу у женщины старше 30 лет, у которой было очень запущенное раковое поражение. Операция носила паллиативный характер. Однако, удалив распадающуюся и изнуряющую больную опухоль, Пирогов смог продлить и облегчить ей жизнь. Сама операция продолжалась поразительно короткое время – всего 2,5 минуты.
Для наркоза использовался аппарат французского мастера Шаррьера, усовершенствованный петербургским специалистом Роохом. Маска в наркозном аппарате Шаррьера имела два клапана – один для вдоха, другой – для выдоха. При пользовании этим аппаратом во время наркотизации нос пациента оставался открытым, что делало почти невозможным регулировку поступления паров эфира необходимой концентрации в организм. Этот недостаток, по предложению Пирогова, был устранен в аппарате, сконструированном петербургским мастером Роохом. В маске этого аппарата полностью закрывалось лицо и нос, но имелся специальный клапан для поступления воздуха. Это позволяло вводить в организм смесь паров с эфиром в требуемых соотношениях, что резко снизило количество неудач во время наркоза. Благодаря горячей поддержке Пирогова, в том числе и на Медицинском совете, аппарат Рооха получил широкое распространение в России.
Совершив первую операцию под эфирным наркозом, Пирогов в тот же день делает еще одну операцию, и затем не только во 2-м Военно-сухопутном госпитале, но и в других больницах Петербурга, где он был консультантом. Число оперированных под наркозом начинает быстро расти. И делает операции уже не только Пирогов, но и другие хирурги. Появляются и неудачные исходы, которые, как полагает Пирогов, зависят не только от наркоза. Публикации в «Северной пчеле» (об этом журнале и его редакторе Фаддее Булгарине речь еще пойдет ниже) также подливают масла в огонь. Следствием этого становится появление 15 марта 1847 г. циркуляра министра внутренних дел о введении ограничений для применения эфирного наркоза.
Возмущенный циркуляром, появление которого было вызвано мнением некомпетентных власть имущих людей, Пирогов уже 18 марта направляет в Медицинский совет Министерства внутренних дел, членом которого он состоял, протест против ограничений в применении эфирного наркоза. Не ограничиваясь этим, он обращается за поддержкой в академию наук, членом-корреспондентом которой был недавно избран. 30 марта 1847 г. Пирогов отсылает туда свою статью об эфирном наркозе и обращается с просьбой о предоставлении возможности выступить с докладом, в котором собирается изложить результаты своих последних исследований.
Энергии Пирогову не занимать, препятствия только разжигают в нем волю и страсть к борьбе за дело, в которое он верит.
В тот же день, 30 марта, Пирогов направляет в Парижскую академию наук сообщение о способе эфирного наркоза через прямую кишку, а 1 апреля представляет в Медицинский совет Министерства внутренних дел доклад о прямокишечном наркозе и выступает с докладом об обезболивании в Обществе врачей Петербурга.
Академия наук откликнулась на просьбу Пирогова, и уже 2 апреля на заседании физико-математического класса академии наук он смог сделать доклад «Новый способ введения паров эфира для целей хирургических операций». Поразительна настойчивость в отстаивании своих научных целей и достижений!
20 апреля 1847 г. Пирогов утверждается в звании академика Медико-хирургической академии. Тем самым как и академия наук, Конференция Медико-хирургической академии выразила Пирогову признание его научных достижений.
В это время, когда операции под наркозом находились еще под запретом, директор Медицинского департамента Военного министерства В. В. Пеликан, который, по словам Пирогова, был к нему дружески расположен, предложил отправиться по Высочайшему повелению на Кавказ и испробовать анестезирование на поле сражения. Туда запрет на операции под наркозом, наложенный министром внутренних дел, не распространялся.
Венцеслав Венцеславович Пеликан, доктор медицины и хирургии, окончивший Медико-хирургическую академию, был разносторонне образованным человеком и врачом. Опытный администратор, умеющий ценить достоинства и заслуги других людей, он относился к Пирогову с большим уважением и вниманием. Одно время Пеликан совмещал пост директора Медицинского департамента Военного министерства с руководством академии, занимая пост ее президента в 1851–1857 гг., т. е. в последний период работы Пирогова в академии.
Пирогов с воодушевлением принял это предложение своего старшего коллеги и вышестоящего начальника. Вскоре, 18 мая 1847 г., Николай I отдает приказ о командировке Н. И. Пирогова и его ассистента П. Ю. Неммерта «…для указания врачам отдельного Кавказского корпуса употребления паров эфира при производстве хирургических операций»[60].
Не прекращая свою борьбу против запрета министром внутренних дел проведения операций под наркозом вплоть до отъезда на Кавказ, Пирогов, получив 30 мая командировочное предписание для поездки на Кавказский театр военных действий, в тот же день представил в Медицинский совет Министерства внутренних дел свое исследование о действии эфирных паров[61].
На театре военных действий Кавказа
8 июня 1847 г. Н. И. Пирогов отправился в сопровождении своего верного ассистента П. Ю. Неммерта и надежного помощника старшего фельдшера 2-го Военно-сухопутного госпиталя И. Калашникова на Кавказ (Дагестан), где проходили активные военные действия против горцев, возглавляемых Шамилем.
Возвратившись в Петербург, Николай Иванович в своем отчете так формулировал цели этой ставшей знаменитой кавказской командировки:
«Его Величеству Государю Императору[62] было угодно повелеть испытать возможность приложения эфирных паров к производству операций на поле сражения. Важность этого приложения была очевидна. Мне поручено было сделать это приложение; сверх этого мне даны были поручения: испытать алжирские и другие транспортные средства для раненых в Дагестане, сообщить врачам Кавказского корпуса все значительные усовершенствования и мои способы в производстве хирургических операций и других хирургических пособий; наконец, осмотреть госпитали Кавказа и вникнуть во все средства, необходимые для улучшения нашей полевой медицинской части» [104].
Таким образом, Пирогов отправлялся на Кавказ не только для испытания возможности проведения операций под наркозом в условиях боевых действий, но и для выполнения целого ряда других поручений, важных для военной медицины. Пирогов направлялся как царский посланник, и перед ним не возникали административные и бюрократические препятствия всем его действиям.
Экспедиция отправлялась на Кавказ в удобном для перемещения по горным дорогам сибирском тарантасе. Этот экипаж не имел железных рессор, поломка которых могла вызвать большие проблемы в пути, их заменяли упругие стволы рябины. В таком тарантасе, по словам Пирогова,
