даже на самой тряской дороге качка была спокойной, а на поворотах он не переворачивался.
Для внедрения в Кавказской армии эфирного наркоза экспедиция, по Высочайшему повелению, была снабжена 30 наркозными аппаратами, сделанными по конструкции Пирогова, а казенным аптекам Ставрополя и Тифлиса было предписано отпустить назначенное количество (32 кг) серного эфира.
Путь, по которому они должны были следовать, проходил из Ставрополя через Моздок в Кизляр по почтовому тракту. Далее продвижение было возможным только в сопровождении отряда охраны, и после переправы через Терек путь пролегал на Кази-Юрт, Чир-Юрт (ныне Кизил-Юрт и Черкей) в Темир-Хан-Шуру (ныне хорошо известный Буйнакск) – главное укрепление русских в Северном Дагестане. Температура воздуха в пути превышала 30 градусов в тени, и для предупреждения взрыва эфира он был разлит в небольшие склянки из толстого стекла и скрыт в ящике под рогожей.
Нельзя не восхититься красочным описанием природы, сделанным Николаем Ивановичем по дорогам Кавказа: «От Ставрополя едешь, будто сидя в ароматной ванне. Нигде мне не пришлось встретить такие необозримые пространства, как будто бы нарочно засеянные различными породами шалфея, богородицкой травой, солодковым корнем, диким лавендулом и пр.». Благородные лекарственные травы были ему знакомы с детства, когда он собирал их в Подмосковье с доктором Березкиным. Но такого буйного разнотравья он еще не встречал и теперь с наслаждением вдыхал их аромат. Ныне путешественнику, проезжающему по этим благодатным местам на быстро мчащемся автомобиле, аромат трав, так восхитивший Пирогова, уже недоступен.
Николаю Ивановичу пришла замечательная мысль, реализуемая ныне во многих санаториях, – устраивать ароматические ванны наряду с другими лечебными ваннами для лечения ревматических и легочных заболеваний.
Когда они достигли Пятигорска, там оказалось немало врачей Кавказского корпуса, прибывших с ранеными офицерами, у которых было множество застарелых недугов, в том числе с огромными секвестрами в костях и с пулями, застрявшими в глубоких частях тела. Пирогов воспользовался этим удобным случаем, чтобы ознакомить врачей с операциями, проводимыми под эфирным наркозом.
От Пятигорска они двинулись в Темир-Хан-Шуру, где находился штаб Кавказского корпуса. С этого места, пишет Пирогов, «мы ехали навстречу холере и застали ее в Кизляре, где она была уже во второй раз»[63].
Сильная фраза! Она производит впечатление и приводится во многих работах, посвященных жизни Пирогова.
С интересом читается дальнейшее описание природы, которое сделал Николай Иванович, когда он и его спутники, исполняя свой долг, двинулись на встречу с холерой и боевыми действиями. Вначале дорога была приятной, они снова ехали, словно купаясь в ароматической ванне благоухающих трав, и наслаждались прохладной тенью диких виноградников. Однако дальше появились мириады комаров, высокие камыши и болотистые испарения, что означало приближение к Кизляру. Затем их путь проходил по раскаленной степи до Кази-Юрта, потом их ожидала беспокойная переправа вброд по каменистому грунту грязного Сулака[64]. Природные ландшафты Дагестана не вызвали у Пирогова того восторга, какой он испытывал, посещая Альпы, Пиренеи и Апеннины. Здесь, в Дагестане, «везде видишь одни только хмурые скалы и ущелья, а местами к этим скалам примкнуты, как кучки грязных ласточкиных гнезд, аулы, кое-где окруженные садами, зелень которых издали делает еще разительнее дикую бесплодность окрестных скал. Даже журчание горных потоков не нарушает здесь пустынного молчания».
Наверно, Расул Гамзатов, знаменитый поэт Дагестана, воспевший свою родину в великолепной поэме «Мой Дагестан», навряд ли бы согласился с таким мнением великого хирурга.
В Темир-Хан-Шуре Пирогову и его спутникам пришлось оставить свой экипаж и далее отправиться уже верхом в укрепленный лагерь, расположенный на горе Турчидаг. Сюда стекалось значительное число раненых после военных экспедиций[65] и после недавней осады Гиргибиля, к которой отряд Пирогова не успел. В этом лагере на Турчидаге Пирогов сделал резекцию локтевого сустава (операция, впервые сделанная на Кавказе) и произвел удаление пуль из височной кости и гайморовой пазухи. Эти операции были сделаны под ректальным наркозом.
Пирогов обратил внимание, что в лагере на Турчидаге, горе с высотой 2100 метров над уровнем моря, холера, которая свирепствовала при осаде Гиргибиля, прекратилась, как только войска поднялись на эту гору.
В лагере Пирогов встретился с Главнокомандующим Отдельным кавказским корпусом князем М. С. Воронцовым и начальником штаба П. Е. Коцебу. Оба военачальника приняли известного профессора очень гостеприимно. Нельзя не добавить, что в дальнейшем, во время обороны Севастополя, Пирогов и Коцебу снова встретятся. Там генерал Коцебу неоднократно лично руководил вылазками и за мужество и храбрость получил орден Св. Георгия 3-й степени[66]. Николай Иванович оперировал князя, и тот подарил ему серебряный ковш с благодарственной надписью: «Пирогову в знак благодарной памяти от князя Воронцова»[67].
Два дня спустя после прибытия отряда Пирогова военный лагерь поднялся, и они со всем главным штабом направились под Салты. Осада этого хорошо укрепленного высокогорного аула продолжалась около двух месяцев.
«Нужно убедиться собственными глазами, что значит дагестанский аул, чтобы представить себе все трудности, встречающиеся при осаде. Нужно вообразить себе тесные ряды крепких саклей, расположенных на террасах и отделенных узкими переулками, в которых трудно пройти двум вместе и нередко не имеющих никакого выхода, с бойницами вместо окон, с подземными ходами и погребами, снабженными также отверстиями, через которые можно стрелять в нападающих. Первые ряды батальонов, вступающие в эти узкие пространства, должны действовать под убийственным огнем, под выстрелами в упор со всех сторон. Каждую саклю нужно брать приступом» [105].
Штурмы этого труднодоступного аула, которых было несколько, сопровождались немалыми потерями и требовали от медицинского персонала и отряда Пирогова напряженной и тяжелой работы. «Целых два дня после последнего штурма с 7 часов утра и до часу ночи мы перевязывали раненых и делали операции под влиянием эфирных паров». Уставшие от операций и перевязок, которые делались с утра до позднего вечера и проводились по большей части в согнутом положении, пропитанные эфирными парами и нечистотами, Пирогов и его помощники не могли отдохнуть и ночью. Им приходилось много терпеть от вшей, которые переходили на них от раненых, несмотря на то что меняли белье по два раза в день.
За время осады аула Салты отрядом Пирогова было произведено сто хирургических операций под эфирным наркозом. Только в двух случаях из них наркоз производился через прямую кишку, в остальных случаев наркотизация производилась путем вдыхания паров эфира. Опыт показал полную возможность проведения операций под наркозом на полях сражений. Аппараты для наркоза (как для введения паров эфира через дыхательные пути, так и через прямую кишку), предложенные Пироговым, не требовали, как другие приборы, большого числа помощников и были удобны.
В ряде случаев, чтобы снять страх у солдат от эфирования, Пирогов
