уже не те дети, которыми были в день, когда я протянула ему поводья серебристого мариленя.
– Запереть меня в ящике и сбросить в море оказалось недостаточно. Думаешь, меня остановит кучка пьяных земельщиков? – Мой взгляд скользит к ножу.
Дориан несколько мгновений молчит. Пульс у него на шее бьётся о лезвие в моей руке. Я слышу, как моё сердце стучит в густой тишине между нами, и не смею шелохнуться. Наши тела скользнули так близко друг к другу, что могли бы соединиться, как элементы пазла. Забытая реакция почти заставляет меня расслабить ладонь, в которой держу нож, и вместо этого положить пальцы на плечо Дориана. Не знаю, что произойдёт, стоит мне вдохнуть поглубже.
– Расскажи, что он сделал, – шепчет Дориан.
– Зачем? Чтобы ты понял, что именно он сделал не так? Чтобы вы с отцом не повторили ту же ошибку?
– Я предупреждал, чтобы ты не участвовала в турнире, разве нет? – говорит Дориан. Словно ему нет никакого дела до того, что он может умереть от одного движения моих пальцев. – Но тебе захотелось снова помозолить моему отцу глаза, верно? – Дориан замолкает. Только пристально глядит на меня. Почему-то, когда заговаривает опять, голос звучит ещё холоднее. – Ты в опасности, Корал.
– В опасности?.. – Я с трудом сдерживаю недоверие в голосе. – Конечно, в опасности. Ты ведь пытался меня убить. Ты опасен для меня.
– Да, – говорит он. – А остальные претенденты здесь, чтобы подружиться с тобой, не так ли? Скажи, Иуда Перейра хорошо танцует?
– О чём ты? – Дориан так близко, что я замечаю тени под поверхностью его глаз. Ореховый цвет темнеет до зеркально-чёрного. Вижу своё отражение. Если Дориан наклонится вперёд самую малость, жар моей кожи опалит его. Кровь приливает к голове так быстро, что я крепче сжимаю нож, возвращаясь обратно в тело. – Так каков следующий грандиозный план? – спрашиваю я хотя бы для того, чтобы уклониться от знакомого непрошеного чувства, выписывающего в животе пируэт. – Как попытаешься прикончить меня завтра?
– Я столько всего хочу с тобой сделать. Возможно, однажды мне это удастся.
Глава 18
Я проскальзываю обратно в бальный зал так тихо, как только могу, надеясь, что никто не заметил моего отсутствия. Это совсем не то же самое, что пробираться тайком в собственный дом. Там прикрытием мне служит темнота. Здесь не привлекать к себе внимание помогают вздорный гвалт и океанический размах сооружения.
Или нет.
Замираю как вкопанная.
Землевластитель Минос наблюдает за мной с другого конца зала. Как долго она следила за дверью? А как из неё вышел Дориан, она видела? О нет. Что она подумала? Мне следовало подождать.
Землевластитель огибает пруд и останавливается передо мной, посох с красным набалдашником постукивает по полу.
Она заговаривает, но затем замолкает.
– Не уверена, какое обращение ты предпочитаешь.
Я кланяюсь, как заведено.
– Просто Корал, спасибо.
– Хорошо. Итак, Корал, как тебе первое празднование?
– Дух захватывает.
– Полагаю, с приветствиями возниц закончили?
– Да, Землевластитель.
– Интересные сошлись участники, не находишь?
– Да, Землевластитель.
Странно, что она здесь. По крайней мере, гости вечера сплетничали, что Минос не из тех, кто любит сборища. Глаза обрамлены нежно-белым, подчёркивающим кристальную голубизну внутри. Единственное яркое пятно на лице, что странно, учитывая, что в каждом углу бального зала, испещрённого тёмным отражением океана, дерзко мерцают золото с серебром. Даже блестящее по краям сари представляет собой смесь белого с прозрачно-серебристым.
Мы вместе наблюдаем за происходящим вокруг. И как только люди могут столько говорить? С другой стороны, от молчания Землевластителя у меня в животе всё переворачивается. Чего она хочет?
– Обратила внимание на архитектуру? Это смешение древних цивилизаций. Говорят, наши эмпирейские старейшины были из самых разных реальностей. Всё здесь – от этих колонн до позолоченной плитки и орнамента вокруг фасадов – создано благодаря тому, что они совместили своё искусство воедино во времена всемирного Возрождения.
– О. – Я снова окидываю взглядом колонны, арки и стены, и внезапное родство с камнем грандиозной постройки согревает меня. Этот мир существует только благодаря тому, через что прошли эмпирейские старейшины.
Соломон Акаян внезапно попадает в поле нашего зрения и направляется прямиком к Дориану. Отец и сын вступают в жаркий спор. «Ну и поделом Дориану», – думаю я. Но Землевластитель тоже смотрит в сторону Акаянов сквозь прищур. Неохотно бросаю взгляд снова. Дориан перед отцом кажется будто бы меньше, совсем не похож на того грубияна, который пришёл угрожать мне у утёсов. Будто в нём живут три разных человека. Этот, тот, которого я знала, и тот, кто участвует в гонке.
Соломон вырывает у Дориана бокал и швыряет его в сторону. Бокал падает в пруд, поднимая брызги и распугивая гостей.
«Теперь не Дориан ставит тебя в неловкое положение».
Кровь закипает, и я отворачиваюсь. Не затем я сюда пришла, чтобы стать свидетелем очередной семейной драмы Акаянов.
Землевластителю Минос сцена тоже не по душе.
– В совете Офира, – говорит она мягко, – лидерство не передаётся по наследству. Система хороша. Сдерживает амбиции и сохраняет управление государством в руках тех, кто способен нести бремя ответственности. А не тех, кто только думает, что способен. И это правильно.
Задаюсь вопросом, почему съёмщики не могут присоединиться к совету. Должность государственных помощников не в счёт. Задаюсь вопросом, почему охотничья стезя переходит по наследству, почему существование моей семьи должно определяться нашей профессией, а не просто тем, что мы люди.
Землевластитель продолжает вести светскую беседу. Она посвящает меня в род занятий присутствующих. Мужчина напротив, с большим белым тюрбаном и густыми взъерошенными бровями, обнаружил месторождение в Кар Атише. Чья-то другая семья сколотила состояние, переведя силу солнца в энергию. Ещё одна женщина – архитектор, специализирующийся на стиле эпохи Возрождения.
– Помню, когда тебе было девять, Корал, – говорит Землевластитель, – ты в первый раз сопровождала отца на заключительной распродаже года.
Редко выпадает год, когда мы распродаём всех мариленей. Воспоминание тут же встаёт перед глазами. Комитет гонки приобрёл последних для тренировочного центра земельщиков в качестве запасного варианта (очень уж они боялись повторения прошлого года). Но сильнее всего память о том, как я споткнулась и упала перед Землевластителем.
У меня перехватывает дыхание. Она помнит?
– Ты спросила, чем я занимаюсь, – говорит Землевластитель, причём, если слух меня не подводит, с нежностью. – И когда отец тебе объяснил, выразила желание однажды занять моё место.
– Простите, Землевластитель, я…
– Нет нужды. – Она отмахивается, затем слегка прищуривает глаз. – Приятно видеть, что с возрастом твои амбиции не ушли ко дну.
Амбиции? Так она видит моё участие в гонке? Всё, что мне нужно, – деньги на лекарства для сестры. Если бы не ковчевники, я бы заняла немного на базе. Я не хотела участвовать в гонке. И сейчас бросила бы всё без раздумий, будь другой способ сделать так, чтобы нам больше никогда не пришлось выпрашивать медикаменты.
– Ты выбрала другой наряд.
– Только потому, – осторожно говорю я, –
