пойманном с этой книгой. Старая ведьма, я полагаю. На
Пулдураджи.
— И что с ней случилось?
— Ее привязали к мертвому мулу и бросили в море.
Таша уставилась на невинно выглядящий мешочек.
— Я знала, что они меня не любят, — сказала она.
Они пошли по пешеходному мосту через старый мельничный канал. На
середине Герцил прикоснулся сжатым кулаком ко лбу, как делал в центре других
мостов: обычай Толяссы, сказал он ей, но что это означало, не сказал.
Через несколько минут из нее вырвались слова:
— Что мне делать с этой страшной штукой?
Герцил пожал плечами:
— Сожги книгу. Или прочитай, извлеки из нее уроки, живи с опасностью
обладания ей. Или передай ее властям и приговори Мать-Запретительницу к
смерти.
— Ты мне очень помогаешь.
— Моральный выбор — не моя сфера обучения.
Лицо Таши внезапно озарилось:
— Герцил! Когда наши уроки борьбы могут начаться снова?
Герцил не улыбнулся в ответ.
— Не скоро, боюсь. Многое происходит в этом городе, и, хорошо это или
плохо, я стал его частью. Дело в том, что я должен покинуть тебя через несколько
минут, а до этого мне нужно кое-что сказать. Кое-что, о чем ты должна рассказать
своему отцу, и как можно скорее.
Он повел ее прочь от реки в темную рощу елей. Остановившись у большого
дерева, он низко пригнулся и жестом велел ей сделать то же самое.
— За твоей семьей следят, Таша, — прошептал он. — Адмирал, леди, Нама и
другие слуги — теперь и ты — под наблюдением. Каким-то образом они узнали, что ты покидаешь Лорг сегодня вечером. Если что-то хорошее и вышло из твоего
опрометчивого броска в этот парк, так это то, что ты сбросила с себя наблюдателя.
И чуть не сбросила меня.
— Наблюдает за нами? Почему? — Таша была поражена. — Это из-за того, о
чем упоминала сестра-привратница? Должность посла?
Герцил покачал головой:
— Не проси меня строить догадки. И чем с меньшим количеством людей ты
будешь говорить о делах своего отца, тем лучше. Пойдем, если ты задержишься
дольше, они поймут, что в парке ты кого-то встретила.
Они встали и пошли дальше, еловые иголки хрустели под ногами. Впереди
сквозь деревья пробивался свет фенгас-ламп.
— Герцил, — сказала Таша, — у тебя есть какие-нибудь предположения, кто
58
-
59-
они такие?
Голос Герцила прозвучал неуверенно.
— Был один человек, которого, как мне показалось, я знал, но это вряд ли
возможно... — Он покачал головой, словно прогоняя дурной сон. Они добрались до
еловой опушки. — Скажи своему отцу, — сказал он. — И Таша: скажи ему, когда
он останется один, хорошо? Совсем один.
Без Сирарис, предположила она. Таша пообещала, что так и сделает.
Герцил улыбнулся:
— Я чуть не забыл: Рамачни шлет свои поздравления.
— Рамачни! — Таша схватила его за руку. — Рамачни вернулся? Как он? Где
он был?
— Спросишь его сама Он ждет в твоей комнате.
Таша была вне себя от радости.
— О, Герцил! Это хороший знак, не так ли?
И снова ее учитель заколебался.
— Рамачни — друг, как никто другой, — сказал он, — но я бы не назвал его
визиты хорошим знаком. Давайте лучше скажем, что он приходит, когда очень
надо. И все же сегодня вечером он был в веселом настроении. Он даже хотел выйти
в город, но я запретил ему это. Его приветствие не могло быть таким...
неприметным, как мое.
— Неприметным! — Таша рассмеялась. — Ты пытался убить меня!
Улыбка Герцила исчезла при слове убить.
— Иди прямо домой, — сказал он. — Или беги, если хочешь. Но не
оглядывайся на меня. Я навещу вас, когда смогу.
— Что происходит, Герцил?
— Этот вопрос не дает мне спать, моя дорогая. И у меня нет ответа. Пока.
Он нашел в темноте ее руку и сжал. Затем повернулся и исчез среди деревьев.
Старый страж у калитки их сада поклонился так же изысканно, как и два года
назад. Таша обняла бы его, если бы не знала, насколько она его смутит. Вместо
этого она обняла Джорла и Сьюзит, синих мастифов, которые вперевалку
спустились по мраморной лестнице, чтобы поприветствовать ее, скуля от
нетерпения, на своих артритных бедрах. Они были ее старыми друзьями и
великолепно пускали слюни, чтобы напомнить ей об этом. Невольно рассмеявшись, она наконец оторвалась от них и снова повернулась лицом к дому.
В дверном проеме над ней стояла леди Сирарис. Она была красива, в пышном
стиле красоты Уллупридских островов: темные, горящие глаза, полные губы, которые, казалось, готовы были поделиться каким-то восхитительным секретом, каскад прямых черных волос. Она была как минимум вдвое моложе адмирала.
— Вот и ты, дорогая, — сказала она, пышными губами изобразив улыбку. —
Всего час, как из школы, и уже грязнее самих собак. Я не буду целовать тебя, пока
ты не умоешься. Входи!
— Он действительно собирается стать послом? — спросила Таша, не двигаясь
59
-
60-
с места.
— Моя дорогая, уже. Принес присягу в четверг у
