ног Его Превосходительства.
Ты бы видела его, Таша. Красив, как сам король.
— Почему он не сказал мне? Послом куда?
— В Симджу — слышала о такой? Зажата между нашей империей и
вражеской, вообрази. Говорят, мзитрини ходят по улицам в боевой раскраске! Мы
не сказали тебе, потому что император потребовал строгой секретности.
— Я бы никому не сказала!
— Но ты сама говорила, что Сестры читают твою почту. Входи, входи! Нама
позовет нас к столу.
Таша поднялась по лестнице и последовала за ней в большой темный дом, уже
злясь. Это правда — она жаловалась на то, что ее письма приходили открытыми и в
беспорядке. Сирарис смеялась и называла ее мнительной. Но теперь она поверила, теперь эти опасения соответствовали ее целям.
Таша не сомневалась в целях консорт. Сирарис намеревалась оставить ее здесь
и хотела, чтобы у нее было как можно меньше времени, чтобы переубедить отца. А
если бы я не бросила учебу? Ушли бы они, не попрощавшись?
Никогда. Она никогда не сможет поверить в такое со стороны своего отца.
Внимательно наблюдая за Сирарис, она небрежно спросила:
— Как скоро мы отплываем?
Если консорт и испытала малейшее удивление, то прекрасно его скрыла:
— « Чатранд» должен быть здесь в течение недели и отплыть всего через
несколько дней.
Таша остановилась как вкопанная:
— « Чатранд»! Они отправляют его в Симджу на « Чатранде»?
— Разве Сестры тебе не сказали? Да, наконец-то к твоему отцу отнеслись с
уважением, которое он заслужил. Это будет настоящая экспедиция. В честь твоего
отца собран почетный караул. И леди Лападолма посылает свою племянницу
представлять Торговую Семью. Ты, конечно, помнишь Паку́?
Таша поморщилась. Паку́ Лападолма была ее бывшей школьной подругой. Она
сбежала из Лорга десять месяцев назад, выйдя замуж за полковника ударной
кавалерии, который был старше ее на два десятка лет. Две недели спустя она
овдовела: жеребец полковника, обезумев от ос, лягнул его в грудь; по-видимому, тот умер, не сказав и слова.
— Разве она еще не вышла замуж во второй раз? — спросила Таша.
— О, нет, — засмеялась Сирарис. — Ходили разговоры о помолвке, о герцоге
Никаком из Сорна, но затем пришли предложения от графа Баллитвина, владельца
пивных заводов Мангела и торговца животными Лацло, который совершенно
сошел с ума от Паку́ и послал ей букет из пятисот белых роз и пятидесяти
плачущих снежных жаворонков, обученных выкрикивать ее имя. Ни один из них не
впечатлил Паку́ — она сказала, что все они похожи друг на друга.
— Конечно, похожи.
60
-
61-
— Поклонники, дорогая, а не птицы. К счастью, вмешалась ее двоюродная
бабушка. К тому времени, когда Паку́ вернется, даже Лацло, возможно, забудет ее.
— Я поеду с вами, — сказала Таша.
Сирарис снова рассмеялась, коснувшись ее руки:
— Ты самая милая девушка.
Прекрасно зная, что это не так, Таша повторила:
— Я поеду.
— Бедные Джорл и Сьюзит. У них никого не останется.
— Используй любой трюк, который тебе нравится, — спокойно сказала Таша,
— но на этот раз я выиграю.
— Трюк? Выиграть? О, Таша, дорогая, у нас нет причин начинать этот путь.
Иди, я поцелую тебя, несмотря на твою грязь. Моя маленькая Ташула.
Это было ее детское прозвище, давным-давно, когда они были близки. Таша
посчитала это низкой тактикой. Тем не менее они чмокнули друг друга в щеки.
— Я не буду создавать проблем в Симдже, — сказала Таша. — Я повзрослела.
— Как восхитительно. Ты обещаешь перестать бросать своих кузенов в
изгороди?
— Я не бросала его! Он сам упал!
— Кто бы этого не сделал, дорогая, после того, как ты его ударила? Бедный
молодой человек, его гордости был нанесен серьезный ущерб. Сбит с ног
девушкой, которая едва доставала ему до плеча. Пойдем, твой отец в летнем
домике. Давай удивим его.
Таша последовала за ней через кабинет и столовую, затем они вышли в задние
сады. Сирарис не изменилась. Скользкая, хитрая, с острым языком. Таша видела, как она доводила до бессловесной ярости какую-нибудь герцогиню, а затем
безмятежно уходила танцевать с ее герцогом. В городе, жившем сплетнями, она
была объектом восхищения. Все предполагали, что у нее был молодой мужчина
или, возможно, несколько, спрятанных в метрополисе, потому что как мог старик
удовлетворить такую женщину? «Невозможно поцеловать медаль зимней ночью, а?» — сказал какой-то хитрый лорд, сидевший рядом с Ташей на банкете. Когда он
отошел от стола, она вылила бутылку салатного масла в его мягкое кресло.
У нее не было большого желания защищать Сирарис, но она никому не
позволила бы опозорить отца. Он был ранен так много раз — пять в бою и, по
крайней мере, один в любви, когда жена, которую он обожал, умерла через шесть
дней после рождения дочери. Горе Исика было таким сильным, его воспоминания о
потерянной
