class="p">можно было бы строить модели кораблей, читать боевые журналы и хвастаться
своими ранами. Мальчика, который однажды ступит на собственный корабль. Таша
никогда не смогла бы стать офицером, да и не хотела им быть. Ее модели
выглядели как обломки судов, а не как корабли.
Но у нее был талант к стратегии, который временами выбивал его из колеи.
Адмирал неуверенно потянулся за вином:
66
-
67-
— Волки и преследуемый лось. Я помню, как рассказывал тебе эту притчу.
Как волчья стая гонит и преследует стадо до тех пор, пока не определит самого
медленного, самого слабого, затем отделяет его от остальных и пожирает. Я
действительно помню, Таша. И я знаю, о чем ты думаешь: этот старик знает, как
вести войны, но не заключать мир. Ты забываешь, что моя жизнь началась не тогда, когда я поступил на службу в имперский флот. И, возможно, ты забыла, что я
повесил свой меч. Когда я поплыву на запад, это будет торговое судно, а не
военный корабль.
— Конечно, — сказала Таша. — Я сглупила. Иногда мне приходят в голову
глупые идеи.
— В данном случае более чем глупые. Разве ты не слышала, что я сказал о
Пакте? Если мы выступим против любого Бескоронного Государства, все
остальные повернутся против нас, и к ним присоединится Белый Флот Мзитрина.
— Ешь свой салат, Таша, — прошептала Сирарис.
— Война такого масштаба сделала бы Вторую морскую войну похожей на
двух сопляков, ссорящихся в ванне, — сказал адмирал, повысив голос. — Неужели
ты думаешь, что я стал бы участвовать в таком безумии? Я не шпион и не вестник
войны, девочка! Я посол!
— Прости, отец.
Адмирал посмотрел в свою тарелку и ничего не сказал. Таша обнаружила, что
ее сердце бешено колотится. Она редко видела его таким встревоженным.
Сирарис утешительно вздохнула и налила им по чашке кофе.
— Я так мало знаю о мире, — сказала она, — но мне пришло в голову, дорогая
Таша, что такое замечание — это, конечно, очень умно...
Ага, вот и оно, подумала Таша.
— ...но, сказанное в неподходящий момент, оно может… обеспокоить людей.
— Оно может стать катастрофой! — сказал Эберзам.
— Конечно, нет, дорогой, — сладко возразила Сирарис. — Если быть
осторожным, все недоразумения могут быть устранены. Разве ты так не думаешь, Таша?
— Да, думаю, — бесцветно сказала Таша. Ее руки под столом сжались в
кулаки.
— Час назад, например, — сказала Сирарис, кладя руку на руку адмирала, —
мы с Ташей вспоминали ту летнюю вечеринку в округе Мей. Представь себе, мне
пришла в голову мысль, что она швырнула своего кузена в живую изгородь. Когда
на самом деле он просто упал.
Лицо Эберзама Исика омрачилось еще больше. Он тоже был на вечеринке. Он
вынул руку из хватки Сирарис и коснулся головы за ухом, на месте старой раны.
Таша бросила на Сирарис пылающий яростью взгляд .
— Они такая возбудимая компания, эти кузены, — сказала консорт. — Я
полагаю, что между нашими семьями все еще существует трещина.
Еще одна пауза. Адмирал прочистил горло, но не поднял глаз.
67
-
68-
— Таша, утренняя звезда, — сказал он. — Мы живем в злое время.
— Прахба...
— Если Арквал и Мзитрин вступят в бой, — сказал адмирал, — это не будет
похоже на другие войны. Это приведет к гибели обоих. Смерть будет преследовать
народы от Беска до Гуришала. Невинные будут умирать вместе с воинами. Города
будут разграблены.
Теперь он поднял глаза, и несчастный взгляд, который Таша увидела в саду, был сильнее, чем когда-либо.
— Я видел такой город. Прекрасный город. Красиво возвышавшийся над
морем... — Его голос звучал так, словно был готов сорваться, но он сдержался.
Сирарис положила руку на стол.
— Это может подождать до утра, — твердо сказала она.
— Нет, это невозможно, — сказал адмирал.
— Доктор Чедфеллоу говорит, что ты не должен изнурять себя.
— Пошел он к черту, твой Чедфеллоу!
Глаза консорт расширились, но она придержала язык.
— То, что я сказала, было ужасно, Прахба, — пробормотала Таша, — но это
больше не повторится. Прости меня! Я не разговаривала ни с кем, кроме Сестер, в
течение двух лет. Это был просто неосторожный момент.
— Такие моменты могут быть смертельными, — сказал Исик.
Таша прикусила губу. Она подумала о Герциле.
— За смертью городов последует тьма, — сказал адмирал. — Тьма голода и
холода, тьма невежества, тьма дикого отчаяния. Каждая тьма ускоряет другие, подобно течению водоворота. Мы должны сделать все возможное, чтобы не
попасть в водоворот.
— Теперь я старше, — сказала Таша, чувствуя, как челюсти ловушки Сирарис
смыкаются на ней. — У меня больше здравого смысла. Пожалуйста...
Он поднял руку, призывая к тишине: мягкий жест, но не допускающий
противоречий. Таша дрожала. Сирарис слегка улыбнулась.
—
