– У тебя есть сок в маленьких пакетиках?
Я пожимаю плечами, стараясь незаметно придвинуться к ней поближе. Она пахнет пляжем и кокосовым маслом. Наслаждаюсь пятисекундной фантазией, как на пляже Лондон садится передо мной между ног, а я втираю в ее кожу кокосовое масло. Потом она расслабленно прижимается ко мне, а я намазываю маслом ее сись…
– Люк? Сок в пакетиках?
Моргаю несколько раз и наклоняюсь ближе к холодильнику, сконцентрировавшись на прохладном воздухе, обдувающем меня спереди.
– Вчера я сопровождал бабушку в походе по магазинам, а она всегда настаивает, чтобы у меня дома были запасы.
– И благодаря ей у тебя есть сок в этих маленьких пакетиках? – ее голос смягчается. – Это невероятно мило. Уже не терпится познакомится с этой женщиной.
– Она непременно будет присутствовать на нашей свадьбе.
Лондон смеется и отходит в сторону.
– Ну да.
Закрыв холодильник, я говорю:
– Еще она покупает мне крекеры и соленый сыр.
– Она думает, ты работаешь в детском саду?
Я смеюсь.
– Ей нравится, что у меня есть чем перекусить.
Когда она делает шаг назад, чтобы я взял из шкафа крекеры, мне удается еще раз почувствовать ее запах.
– Ты серфила сегодня утром?
– Ага. Пару часов на Блэк бич.
На Блэк бич, наверное, лучший серфинг во всем Сан-Диего. Сам я правда там не плавал, зато раньше это было любимое место моего отца – и стараюсь не думать, что в те времена там еще был нудистский пляж.
– Там толпы народу, – добавляет она. – И наглые серферы повсюду.
Тело реагирует на нее как на мою девушку, поэтому мне приходится приструнить самого себя. Взяв два сока и крекеры, я показываю в сторону гостиной.
– Кажется, у нас свидание с Титанами.
Лондон идет следом за мной.
– Что-то ты слишком самоуверен.
– Тренировался с того раза, как ты надавала мне под зад.
– А это неплохая идея вообще-то, – отвечает она, наклоняясь взять геймпад с кофейного столика. – Ты облажался по полной.
– В игре, ты хотела сказать. Потому что секс был умопомрачительный.
Лондон ничего не говорит, и в ответ на ее молчание меня так и подмывает надавить на нее, еще разок:
– Сидя здесь, ты не чувствуешь ностальгию? – спрашиваю я и беру свой геймпад.
– Нет, – отвечает она, а потом пихает меня в плечо, словно не хочет при этом по-мудацки себя вести.
Даже если я так себя сейчас и повел – самую малость.
Мы садимся рядом – не касаясь друг друга – и ждем, когда загрузится игра. Я поворачиваюсь к ней на звук рвущейся упаковки. Она достает соломинку и резко вонзает ее в пакетик, потом, не вынимая соломинку изо рта, говорит:
– Обожаю такой сок.
Блядский дьявол. Я в заднице.
Лучшее и худшее сейчас – это что я знаю: она не пытается флиртовать. И не динамщица. Она просто такая и есть – по-настоящему забавная.
Отвожу взгляд от ее рта обратно к телевизору.
– Обычно я фанат яблочного сока, но люблю и разнообразие.
Мы молча входим в игру, выбираем себе Титанов и карту. Когда меня отпускает навязчивая идея ее поцеловать, обнаруживаю, что быть с ней на удивление легко. Мы просто проводим вместе время, иногда что-то говоря друг другу, иногда нет – это ненапряжно в обоих случаях. Это все равно что сидеть рядом с другом-парнем, которого при этом хочешь трахнуть.
Ой, погодите, нет!
Я стреляю не туда, и игра сбрасывается.
Лондон поворачивается ко мне с широкой улыбкой.
– В чем дело? Думала, ты натренировался.
– Просто одна шальная мысль – и я тут же стал недееспособным.
Покачав головой, она снова смотрит на экран.
– Только без подробностей.
Я снова загружаю карту, и на этот раз мы играем десять, двадцать, тридцать минут. Время от времени сталкиваемся локтями, а Лондон периодически запихивает в рот крекеры. Я тоже – целыми горстями в перерывах между схватками. Я сильно улучшил свою игру с прошлого раза, и от этого день становится еще прекрасней. Идея влюбиться в девушку, играющую в видео-игры, лопающую крекеры, словно Коржик из «Улицы Сезам», занимающуюся серфингом и работающую в баре звучит словно воплощенная мужская фантазия, но не все так просто: я знаю, что Лондон нужно большее. Эта моя жизнь – игры, бары, девушки – всего лишь преходящий этап; и знаю, что мои ближайшие десять лет – даже этот год – будут совсем другими. Через считанные месяцы я уеду в юридическую школу, что вдалеке от семьи потребует от меня максимум ответственности и выполнения обязательств. Но чего от жизни хочет Лондон?
Меня возвращает в реальность из этих нелепых рассуждений ее ошибочный шаг – она нажимает на кнопку прыжка вместо выстрела – и ее убивают.
– Черт! – кричит она и шлепает кулаком по подушке. – Да что за нахер!
Я поворачиваюсь к ней, радостно улыбаясь.
– Получается, я тебя сейчас сделал?
– Думаю, ты преувеличиваешь, – она смотрит на часы. – Мы играем целых…
Перебиваю ее, придвинувшись ближе:
– Признайся, что задумалась о моем пенисе, ну давай.
Она швыряет в меня пустую коробку от сока, и ее глаза округляются, когда я ловлю ее на подлете и бросаю ей в грудь.
Лондон бросается на меня, повалив на диван, и, взяв подушку, шлепает меня ею по лицу. Ее заливистый хохот завораживает меня, и, совершенно не готовый к ее нападению, кашляю от смеха и ее агрессивной щекотки.
Я пытаюсь стряхнуть ее с себя, все больше осознавая, что мы делаем – боремся – и на что это похоже – на прелюдию во всей ее красе, дамы и господа – и продолжаю сталкивать на диван, шлепая ее по рукам и щекоча ее подмышками и между ребер, а другой рукой хватаю подушку позади нее и запускаю ей в лицо.
Лондон сильно толкает меня и спихивает с дивана на пол, тут же запрыгивает сверху и, пригвоздив, пускает в ход серьезные борцовские приемы. Мы вопим и хохочем, кто-то сбросил пачку крекеров на пол, и они хрустят под ее плечом, когда я, перевернувшись, меняюсь с ней местами и нахожу место на ее талии, от щекотки которого она истерически взвывает.
Она отбрасывает мою руку, когда та приближается к ее груди, а я реагирую на ее пронзительные вопли, как извращенец, наклонившись вдохнуть ее запах в основании шеи.
Лондон визжит еще громче, и, жесть, кажется, я оглох. Одной рукой прикрыв правое ухо, другой я стараюсь отражать ее неотступное нападение.
И тут до нас обоих одновременно доходит, что я практически лежу на ней, устроившись между ее ног, и так же одновременно мы замираем. Я бы слез с нее, если бы она не держала меня так крепко, схватившись кулаками за футболку, и если бы не путешествовала взглядом по моему телу от живота до лица.
Кажется, можно было досчитать до ста, прежде чем каждый из нас сделал вдох.
Тут я чувствую, как она скользит ногами вверх по моим бедрам. Чувствую, как ее тело сдается под моим, отчетливо ощущаю мягкое тепло между ее ног. Лондон широко распахивает глаза, и я наблюдаю, как она гуляет взглядом по моему лицу и останавливается на губах.
– Логан?
Она втягивает нижнюю губу в рот, чтобы сдержать улыбку,
Подаюсь бедрами вперед – совсем чуть-чуть, но все же достаточно, чтобы сильнее почувствовать ее нежный жар. Ее взгляд тяжелеет, рот приоткрывается, а по груди разливается румянец. А от одного ее сдавленного вдоха я из полутвердого превращаюсь в отчаянно жаждущего ее.
– Люк.
– Блядь, – рычу я и, наклонившись, прижимаюсь ртом к ее шее, ритмично прижимаясь к ней бедрами.
Я чуть не кончил от ее звуков: приглушенных сдержанных вскриков, – и, трахая ее сквозь слои нашей одежды, облизывая и посасывая ее кожу, я чувствую, как становлюсь невменяемым от такой близости.
Моя потребность в ней набирает обороты, перерастая из обжигающей безумной страсти во что-то большее, в нечто, что стискивает легкие и грозит меня сокрушить.
– Мне не хватало этого, – не отрывая губ от ее шеи, говорю я. – Мне пиздец как не хватало этого ощущения тебя…
Три грубых толчка, и она, проведя руками мне по груди, снова сминает в кулаках край футболки.
Она запросто может снять ее всего одним движением.
Я чувствую, как она словно стоит на распутье, принимая решение, и нерешительно замирает подо мной.
– Люк. Погоди. Остановись.
Я перестаю двигаться и закрываю глаза, лицом прижавшись к ее шее.
Нет. Пожалуйста.
Держа в кулаках мою футболку, Лондон отталкивает меня от себя. Мое сердце может связать само себя в узел – напряжение в нем еще более невыносимое, чем в теле.
– Мы не можем, – сдавленно выдохнув, говорит она. – Не должны.
Оттолкнувшись руками, я сажусь на пятки и смотрю, как она поднимается на ноги.
– Извини, – отвечаю я. И я совершенно серьезен. Знал ведь, что она не так ко мне относится, как я к ней, но продолжал напирать.
– Нет, ты меня извини. Это все я.
