Верочка кивнула и легко улыбнулась. Они стояли слишком далеко, чтобы переговариваться, поэтому так и ехали: молча, иногда посматривая друг на друга и улыбаясь. Дима размышлял: «Почему я перестал о ней думать? Когда перестал? Ведь думал же, даже робел… А потом вдруг перестал… Когда же перестал… Точный момент уже не вспомню. Но как будто отпустило… И я думал о Наде, какой смысл скрывать, тянуло к ней».
На одной из остановок (то, что трамвай остановился, Дима понял по тому, как синхронно вся толпа полетела по инерции вперед) приличная часть людей хлынула наружу, как вода при прорванной плотине, и, пользуясь случаем, пока новые пассажиры снова не лишили его возможности передвигаться, он встал около Веры.
– Ты куда? – спросил он. – Никогда не видел тебя раньше в этом трамвае.
– Я к бабушке, она почти за городом живет, отказывается переехать ближе. А ты?
– Я?
Дима как-то привык к тому, что секрет хранить уже не нужно, ведь Надя и Паша все знали, поэтому замялся.
– Друг живет далеко от центра, я к нему.
– Понятно.
Набитый пассажирами так, что окна снова стали трещать, трамвай дернулся и лениво двинулся дальше.
– Не протолкнуться, да? – сказал Дима, мотнув головой куда-то назад, где ему в спину кто-то настойчиво дышал.
– И не говори, ужас! Я вот вдыхаю и сразу же упираюсь животом в другого человека!
Темы для разговоров иссякли.
Дима теперь ненавидел трамваи. Если сначала он еще мог бездумно смотреть в окно и наслаждаться ночным городом, то через несколько минут, после очередной остановки, толпа оттеснила их с Верой в самую середину вагона. Ехали они так близко, что Верина макушка находилась прямо под Диминым носом, и короткие волоски щекотали ему ноздри. Но двигаться ему не хотелось, он терпел: очень уж приятно пахли Верочкины волосы. Точный запах он разобрать не мог, достаточно было того, что он приятный. В голове на секунду возникли мысли о Наде. «Манящая она девчонка, – в который раз подумал Дима, – манящая! Только непонятно ничего. Вроде тянет, а вроде и нет. Вместе хорошо, но и по отдельности нам неплохо». А когда тонкие волоски на Вериной макушке снова пощекотали ему нос, он перевел взгляд на девочку рядом и забыл про Надю. Вера задумчиво смотрела на спину человека впереди, смотрела она, конечно, перед собой, но получалось, что на спину.
«Конечная, трамвай дальше не идет».
Верочкина макушка резко дернулась.
– Как конечная?!
Дима не сразу понял, а потом, когда дошло, стал расталкивать людей, чтобы посмотреть в окно:
– И правда конечная, – сказал он, оборачиваясь к Вере. – Проехали. Из-за толпы ни черта не видно и не слышно. А тебе куда? – спросил Дима, когда они, уже стоя на остановке, от которой от долгого пребывания в районе сомнительной морали, осталась только скамейка, провожали трамвай взглядом.
– К кинотеатру «Аврора».
– Пять остановок! – Он посмотрел на часы в телефоне. – И трамвая уже не дождешься. Ладно, ничего, пять остановок – это по-божески, пошли!
Он обернулся, когда понял, что Верочкиных шагов не слышит. Она стояла там же.
– Ты со мной пойдешь? – спросила Верочка удивленно.
– Тут так себе райончик, поэтому провожу.
– Спасибо! – Верочка улыбнулась и быстрым шагом нагнала его.
– И часто ты сюда к бабушке ездишь? – спросил Дима.
– Нет, обычно бабушка к нам, но болеет в последнее время, вот я и упросила папу меня одну отпустить. А то обычно я с водителем, но сегодня водитель папу по совещаниям возит, поэтому я… Что-то я лишнее болтаю, извини!
Пока шли, стало накрапывать.
– Дождя не будет, – уверенно сказала Верочка.
– По прогнозу?
– Да нет, у меня кошечка носик лапкой всегда перед дождем прикрывает, когда спит. А сегодня так не делала.
– А прогноз ты не смотрела?
– Ты можешь смеяться, но Вишня точнее метеорологов.
– Ты назвала кошку Вишней? – Дима улыбнулся.
– Я люблю вишню, да. Но важно не это, а то, что дождя не будет, точно тебе говорю!
Ливень начался через несколько минут. Природа не жалела воды, и без того темное небо заволокли тучи. Они набухали и набухали, как будто кто-то добавлял в них влагу, а дождь усиливался.
Вера и Дима забежали под первый попавшийся маленький козырек подъезда. С волос их стекала вода, похолодало. Обшарпанные стены почти развалившегося дома уюта обстановке не добавляли.
– Не комментируй, пожалуйста, – тихо сказала Вера.
– Что не комментировать? Метеорологические способности твоей Вишни? Хорошо, тем более, раз способностей нет, чего о них говорить. – Дима рассмеялся. Вера сначала пробовала смыкать губы, но очень быстро расплылась в улыбке.
Потом они не говорили. Только стояли, прижавшись друг к другу плечами, и смотрели на стену дождя, которая чудом не касалась их. Дима не отводил задумчивого взгляда от луж, которым, казалось, покой от капель только снился. Мощь разбушевавшейся стихии вытеснила из его сердца переживания о будущем. Он вдруг подумал: «Как-нибудь выкручусь! Какое значение имеют экзамены в масштабе такого могущества?»
– Боже мой, дерево сейчас надломится от ветра, – услышал Дима Верочкин шепот рядом.
Он повернул голову и посмотрел на нее. Губы у нее посинели и тряслись, лицо облепили мокрые пряди, а он подумал: «Как хороша… Век бы смотрел!» И куда только делись мысли о Наде? Как будто и не было их, как будто они были наваждением, сном, и сейчас, услышав шум непогоды, он проснулся: резко, как от толчка, но проснулся. Мир стал четким, контрастным. Раньше мир был каким-то мягким и сглаженным, перед глазами постоянно расплывался, а сейчас, очнувшись, Дима ощутил себя зорким ястребом, способным рассмотреть мышку с высоты облаков.
Вдруг он услышал:
Непогода нынче в моде, непогода, непогода,
Словно из водопровода льет на нас с небес вода.
Полгода плохая погода, полгода – совсем никуда,
Полгода плохая погода, полгода – совсем никуда.
Дима снова посмотрел на Верочку. Она переступала с ноги на
