— Не отвлекайся.
Воздух в лёгких появился неожиданно.
Первый вдох не стал спасением, обжигая горло и вызывая боль в груди. Тело кололо, судорогой свело руки. А ещё болела щека.
— Мог бы обойтись без этого!
— Пощёчина быстрее и безболезненнее.
Спазмом скрутило желудок, и я рванулась набок, прощаясь с его содержимым. Только сейчас осознавая себя на кровати и в распахнутой рубашке. Ладони стиснули ворс покрывала, из последних сил удерживая меня в сознании. Голова кружилась.
— У меня для тебя сюрприз. И я с большим трудом сдерживаюсь от того, чтобы вызвать ищеек.
— Потом.
К губам прислонилось что-то твёрдое. Не успев сделать первый глоток, я ощутила, как прохладные капли неприятно щекочут шею.
— Мне не нравится то, что ты делаешь! — Даже в таком состоянии я заметила тон. Предупреждение? Угроза?
— Что? — Ответ насмешливый, без признаков опаски.
— Хорошо — как.
Происходило что-то важное. И непонятное.
Но силы закончились, голова упала, и я потеряла сознание.
Глава 22
Я вздрогнула и проснулась.
Что-то разбудило меня, выдернув из вязкой темноты муторного сна в темноту реальную. Вокруг не оказалось ни единого источника света, кроме едва различимой светлой полоски из-под закрытой двери.
Лаборатория — поглотитель — нет лаборатории.
Удивительно как легко и ясно складывались теперь детали. Убить всё-таки хотели, но не меня — Оллэйстара. Похоже, поглотитель действительно перенастроили, сменив полюс заклинания, вот только этим неизвестный не ограничился.
Стоило признать, расчёт оказался верным, ведь, выжив при взрыве, Оллэйстар вряд ли стал проверять артефакт на другие заклинания. И он, правда, не стал, оправдывая ожидания, вот только на его пути встала я.
Голова больше не болела, тело слушалось, и даже ноги не дрожали, когда я откинула одеяло и поднялась. Пара пробных шагов вышли удачными. И уже гораздо увереннее я застегнула смятую рубашку. Выпила воды из бокала на тумбе.
И замерла с поднятой для стука рукой.
— … не Оттельберг. Он бы не рискнул.
— У нас нет ничего, кроме взорвавшегося поглотителя, — в усталом голосе Оллэйстара слышалось раздражение. — И ты знаешь, что такое случалось.
— Если пост ректора ведёт тебя к маразму, ты его лишишься, — ленивая угроза прозвучала до того обыденно, что моё сердце пропустило удар.
— Какой уже год я это слышу? Шестой? Десятый? — не впечатлился Оллэйстар. Звякнуло стекло.
Оба собеседника молчали, давая мне время для передышки.
Что я делаю! Подслушиваю разговор ректора с неизвестным магом! И речь в нём явно не об учёбе и вороватых опекунах! Они о гораздо более важных вещах. Возможно, даже более важных, чем моя жизнь!
Мысль отрезвила, заставляя отступить и опустить руку.
Я не должна это слышать.
— Ты должен разобраться с девчонкой.
В глазах потемнело, дыхание прервалось, а я с трудом удержалась на ногах. И не смогла уйти.
— Она — студентка моей академии.
Снова послышался звон, а я надеялась только, что угроза в тоне Оллэйстара мне не почудилась. Ну, почему всё это происходит со мной?! Почему сейчас? Может, Корса всё же нашла способ меня проклясть, а это — результат?
— Месяц, Ориан. На оба дела.
Я просто не могла слушать дальше. Насколько получилось тихо, я отошла от двери и присела на край кровати. Глаза различали очертания мебели — широкая постель, две тумбы, четыре двери и огромное зеркало на ножках. Никаких диванов, кресел и кофейных столиков. Больше чем уверена, что и цвета у спальни тёмные.
Всё что угодно, лишь бы не думать о подслушанном разговоре. Не сидя в спальне собственного ректора после неудавшегося убийства.
Шорох двери заставил вздрогнуть.
— Вы проснулись.
— Да, ректор Оллэйстар. — Я подскочила, с трудом удержавшись, чтобы не присесть в реверансе.
— Идём.
Комната за дверью ожидаемо оказалась кабинетом. В котором, конечно же, не было никого, кроме нас. Но разговор был, я запомнила тот голос. И была угроза.
Не верю, что покушение это случайность. Не верю, что шутил тот, кто настаивал на моей… смерти? И не верю, что смогу с этим справится. Как и в то, что мне скажут правду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Садись. — Оллэйстар кивнул на одно из гостевых кресел, но сам садиться не стал. И я бы не стала, но слабость ещё накатывала волнами, грозя в любое мгновение спуститься в ноги.
Этот кабинет оказался меньше академического раза в два и в той же степени уютнее. Хотя бы потому, что за моей спиной ярко пылал камин, наполняя помещение треском поленьев и терпким ароматом ориосов. Не помню, когда я последний раз видела по-настоящему зажжённый камин, ведь магический огонь горит ярче и дольше, не оставляет после себя копоти и золы, не обжигает и доступен каждому.
— Что ты помнишь?
Боль. Удушье. Чужое: «Месяц, Ориан. На оба дела».
— Я помню, как взорвался поглотитель. Как нашла шкатулку и сказала вам об этом. Ещё помню заклинание.
— Как оно выглядело? — Оллэйстар обошёл стол, открыл один из ящиков и достал лист бумаги и карандаш. — Сможешь нарисовать?
— Мне нечего рисовать. — Я пожала плечами и подняла на него взгляд. — Оно выглядело как луч, тёмный с красным оттенком.
— Это всё? — Оллэйстар смотрел на меня, оперевшись ладонями о собственный стол.
Как может смотреть боевой маг с таким опытом? Очень впечатляюще, но кианита у него не было, и это развязывало мне не столько руки, сколько язык.
«Добить было бы проще. И милосерднее».
— Да. — Самое время перевести тему. — Мы за пределами академии?
— Да, — насмешливо повторил за мной Оллэйстар, не отрывая внимательного взгляда. — Спрашивай, не стоит изводить себя любопытством.
Лучше изводиться самой, чем ждать, пока тебя изведут.
— Вы расскажете что произошло?
— Расскажу, — хмыкнул Оллэйстар, удивляя, — хотя не уверен, что это пойдёт тебе на пользу. — Он присел на край стола. — Хочешь есть?
— Н-нет, — ожидая, когда он раскроет если не все, то хотя бы часть тайн, я растерялась, услышав вопрос. — А какой сегодня день?
Интуиция молчала, но ведь без сознания я могла провести как три часа, так и три дня… и второе было бы намного хуже.
— Почти час ночи пятницы. Ничего важного ты не пропустила. — Кроме собственной полусмерти — ничего.
— Мне… — В общем-то, попробовать стоило. — Мне послышались голоса, — и взгляд — тревожный и кристально-честный, — я отвлекла вас от гостей?
— Тебе послышалось, Аурелия. — Откровенно соврал Оллэйстар, но так, что, не знай я правды, не догадалась бы. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. — Да и ладно. — А поглотитель, он…
— Возвращён императорским магам для исследований. — А тут, кажется, он не обманывал. — У меня не так много студентов, чтобы бездарно ими разбрасываться, — весело улыбнулся Оллэйстар.
— Почему я… — …в вашей спальне? — Здесь, а не в лекарском корпусе?
— Потому что там тебе бы не помогли.
— А здесь?..
— Здесь — это в моём доме, — насмешливо сообщил Оллэйстар. — От того, что ты назовёшь вещи своими именами, тебя не привлекут за аморальность.
Аморальность?
Рианы! Эвилонберг!
— Я… — Паника накрыла как-то внезапно. Может, это последствия лечения? — Мне срочно нужно в академию! Нельзя, чтобы меня здесь видели. Если князь узнает, то…
— Что? — с интересом поднял бровь он.
— Нет, это… Если даже Рик не рискнул, то вам и вовсе не…
Я резко поднялась, пошатнулась, но устояла и оглянулась в поисках выхода. Другого выхода, кроме как в спальню, не оказалось. Но как тогда исчез странный гость? Испарился?
— Пей.
Резко развернувшись, я вдруг уткнулась носом в белоснежную рубашку. И в её хозяина, который одной рукой удержал меня за талию, второй поднеся стеклянный бокал к губам.
— Я не… — Рубиновая жидкость коснулась губ, и глоток я сделала инстинктивно.
Острый, словно из перца, напиток обжёг горло, и я закашлялась, на глазах выступили слёзы. Ещё бы! Все силы уходили на то, чтобы избавиться от дерущего горло привкуса, и стало уже не до срывов.
