========== Часть 21 ==========
…А потом наступил понедельник. Словно топорный монтаж, соединивший несоединяемое — вот еще вроде выходной, трасса М11, ночное пришествие в город, а потом р-р-раз и внезапный трындец от Веры Семеновой в виде внеплановой ранней планерки, и Ольга, в числе прочих сотрудников, ожидает общего сбора, оглядывается по сторонам, словно не может понять — «как она здесь в такой час оказалась, зачем и кто все эти люди?».
На соседний стул с таким же точно выражением лица садится Шаповалова — сотрудница смежного отдела, кивает Ольге:
— Что здесь?
Кампински только усмехается:
— Тебя хотела спросить.
— Да я только от отпуска отходить начала, выходные прибили, — отвечает/озвучивает девушка состояние аналогично переживаемое Ольгой и тут же предлагает извечное средство. — Пофиг, пляшем. Будем импровизировать на ходу.
Панацея срабатывает — согласившись с Шаповаловой, Кампински чувствует, как вселенский маятник перестает изображать из себя сейсмограф и медленно возвращается к привычным, размеренным качелям. Работа офиса и целой компании — один отлаженный часовой механизм. Главное войти в ритм, и он сам понесет/поведет тебя в нужном направлении. За ним восстановится ровный жизненный фон, уверенность в себе, в своей правоте.
Разумеется, никуда Рита минувшим днем не поехала — ни на вокзал к электричкам, ни в Городок к дочке. Вместе с Ольгой она прибыла в Москву и отчаянно делала хорошую мину при провальной игре.
«Восстановив основные свои параметры», Ольга теперь может спокойно и отвлеченно провести анализ минувших событий, разложить их по полочкам и собрать заново в строго определенном и крайне удобном для чтения порядке, а не той куче обрывков эмоций и фраз, что с лихвой навалена сейчас посреди приемной общей памяти.
Нет, разумеется, ни слова из этих тайных своих планов о возвращении в Городок Рита не озвучивала вчера, но думала она их так громко, что у Ольги в ушах гудело.
Вчера Рита сначала просто молчала, отчаянно пыталась присутствовать в машине рядом с Ольгой, при этом упорно выпадала из их общей реальности в параллельную, ту, где темно-зеленый додж двигался в сторону Городка, где капризничала ее дочь, доставляя то еще удовольствие бабушке с дедушкой.
«А ведь Сонька всерьез считает его дедом!» — Ольга хмыкает и посылает спокойный (относительно предыдущего) взгляд в президиум, где сегодня царит странное смятение — Вера непривычно рассеянная и время от времени нервно огрызается мужу, сам Семенов тоже где-то рядом со статусом «на взводе», еще несколько человек руководства с серыми лицами и растерянностью в глазах стараются эту несобранность скрыть в экранах своих ноутбуков.
— Еще немного и я решу, что они сейчас объявят о чем-то похуже конца света, — вновь подозрительно шутит Шаповалова.
— Не знаю, как ты проводила всё свое последнее время, но сегодня ты мой оракул, моя героиня, — полушепотом откровенничает Ольга соседке.
— Ага, называй номер тома и страницы, получишь предсказание, — в тон ей хмыкает девушка.
Ольга от пророчеств отказывается.
«Мне бы с недавним прошлым разобраться» — мысленно отмечает она, глядя на Веру, начавшую, наконец, планерку. Глядя куда-то поверх голов подчиненных, женщина пока не сказала ничего для Ольги нового.
«Это она в лифте отличилась!» — кривит губы внутренний скептик, вспоминая неожиданно холодный тон Мадам Главной (так Ольга обычно называет начальницу в моменты крайнего недовольства), ее странную интонацию во вполне банальном — «как выходные?».
Перед ними почти бесшумно растворились металлические двери ракеты-лифта. Пропустив Веру, Ольга вошла следом, нажала кнопку их этажа.
— Шумно, — нейтрально ответила она. Вера опустила глаза и некоторое время презрительно разглядывала носки Ольгиных туфель, а потом, не поднимая глаз, холодно произнесла.
— Знаешь, всего от тебя ожидала, но возвращения этой х… Христенко.
Позже выяснилось, что Алька канула в выходные, как в омут, еще с пятничного вечера. Её искал благоверный всеми подвластными ему способами. Вместе с ним ее, а затем и Ольгу (подозревая неладное) искала Вера, но обе девицы пропали — не отвечали ни на звонки, ни на сообщения.
— Из чего непременно следует банальный вывод? — презрение в Ольгином голосе странно добавило тепла Вериному взгляду. Лифт приглушенным звоном сообщил о прибытии в пункт назначения. Покинув металлическую капсулу подъемника, Вера резко обернулась к Ольге, успевая за доли секунды отметить достаточную удаленность всех прочих коллег, зашептала:
— А что еще приказываешь мне думать, когда вы так синхронно пропадаете после ее эффектного появления в вечернем платье?!
Глядя в жадные Верины глаза, Ольга чувствовала, как в душе взрываются с десяток водородных бомб раздражения, как растет ярость, ядом разливающаяся вокруг нее в воздухе и прямо чешущаяся в руках диким желанием причинить боль этой невыносимой женщине.
— Я приказываю тебе никогда не думать обо мне всякую дрянь, — прошипела она Вере, едва владея собственными губами. — Я сказала, что еду в Питер решать вопрос с квартирой и дизайнером, какого черта было названивать мне?!
Странно, но злобное Ольгино шипение подействовало на Веру лучше любого успокоительного. Женщина незаметно заметно успокоилась, расслабилась и собралась. Она ни слова не ответила Кампински, но обе почувствовали странное облегчение.
Проводив Веру взглядом (едва она отошла от Ольги, к ней тут же приклеился тактично ожидавший поодаль личный секретарь), Кампински задержалась у кофейного аппарата, а потом отправилась в свой родной отдел. Что дальше произошло с Семеновой, Кампински уже не могла знать, но минут через пятнадцать после их расставания все ведущие сотрудники и руководители отделов были оповещены о внеплановой планерке с обязательной явкой.
«И выглядит теперь Вера совсем не так умиротворенно, как после нашего диалога. Ужасно она сейчас выглядит».
Ольга краем уха вслушивалась в малоэмоциональную речь Мадам Главной. Пока не было ничего, что, по мнению Кампински, могло бы вызвать бледный вид и макаронную походку, а посему, помимо планерских тем, мысли резво поскакали в ином, крайне важном для Ольги направлении — Рита, ее странное настроение, их еще более странные отношения.
«С ней всё иначе. С ней невозможно просто встречаться, хоть она и ни словом, ни намеком не обмолвилась, но я вот прямо тем самым местом чую — нужно объясниться».
«Объяснить ей, что я не мужик и жениться не собираюсь. Что меня устраивает все именно так, как есть сейчас» — Ольга иногда автоматически согласно кивает Вериной речи, соглашаясь исключительно с собственными мыслями.
Этой ночью они с Ритой спали, крепко обнявшись. После путешествия из Петербурга в Москву даже в душ не пошли, только скинули одежду и упали в кровать (вернее, взошли по лестнице), где мгновенно отключились до утра. Спать с Ритой в самом обычном, житейском смысле, Ольге было не менее приятно и желанно, чем заниматься любовью, а просыпаться так и вовсе отдельное удовольствие.
Что по этому поводу думает сама Рита — Ольга не знает.
Кампински ушла достаточно рано утром, когда Рита отчаянно делала бодрый вид и клевала носом над чашкой кофе.
«Она выглядела такой милой» — чмокнув «свою прелесть» в тот самый носик, Ольга отчалила, договорились, что будут на связи.
Полчаса назад Рита писала, что ляжет спать, двадцать минут назад спрашивала пароль для ноутбука, а сообщение трехминутной давности рассуждает о прогулке непонятно куда.
