Дом не жалко. Он строился на ее памяти, в него вложено достаточно ее труда, в нем родилась Соня, но он никогда по-настоящему не был Ритиным домом.
— Даже для того, чтобы просто шторки поменять в собственной спальне, мне приходилось выигрывать сражения с Ниной Андреевной.
— Это в прошлом, — холодно и серьезно произносит молодая женщина, — я больше никогда не буду жить по чьей-то указке.
Бездумно рисуя квадратики и цветочки, Рита затем выводит большими буквами с нажимом — НАУЧИТЬСЯ У ОЛЬГИ ВСЕМУ.
Заразиться ее упрямством, целеустремленностью, стать, как она! — читается в надстрочии, а Рита, оттаивая, улыбаясь, мечтательно глядит вперед.
— Она вдохновлялась Питером и Петром, а я буду вдохновляться ею. Это, конечно, не лучший способ избавиться от идеализации. Буду считать его просто признанием и признательностью. Разве можно не восхищаться пройденным ею путем от Городка до небесной этой резиденции?
— Совсем стать такой, как она, не получится, — вслух отвечает Рита собственным буквам, чувствуя, как неожиданная и такая естественная волна нежности напрочь уносит официально-деловой настрой.
— Раствориться в ней. В ее голосе, запахе, взгляде, — обещает бесконечная голубизна высокого московского неба.
Беспечно рассмеявшись, Рита встряхивает блестящие в солнце кудряшки и возвращается к списку, к работе, пока на ее смартфон не поступает новое сообщение:
«Приглашаю тебя сегодня в одно место, которое непременно должен посетить каждый дизайнер квартирного интерьера. Форма одежды — очаровательная. Настроение — жадное (в самом хорошем смысле). Будет интересно».
========== Часть 23 ==========
Планы, которыми Джамала делилась с Ольгой на прошлой неделе, по понятным причинам претерпели изменения. Доподлинно не известно, что было раньше — Верина полуистерика или отмена Талгатова «отпуска», но крепкая связь этих двух фактов неоспорима.
— Все вообще менялось ежечасно, — улучив время, Джамала воспользовалась внутренней линией и решила дозвониться Ольге со своего нового-старого рабочего места. — Сначала мы решили перенести нашу поездку на пару недель, когда обещают выписать Никиту Михайловича, потом оказалось, что мама Талгата сама к нам приедет. Через два дня у нее отпуск открывается. Мне вот разрешили вернуться, и знаешь, я вдруг поняла, как же мне здесь нравится! Если бы не…
Слушая щебет Джамалы, Ольга одним глазом просматривает темы «стенда». Обычно этим занимаются специально обученные люди, но кому-то очень умному пришло в голову в этот раз сменить формат представления Компании на архитектурно-дизайнерской выставке и задействовать практиков.
«Не знаю, каким счастьем повезло Шаповаловой, но это…».
— Сущая глупость, — негромко произносит Ольга, неожиданно точно попадая замечанием в Джамалин монолог. Последняя уже минут десять о чем-то горячо повествует.
В приемной первого инженера Джамала с жаром поддакивает далекой подруге:
— Да, я тоже так считаю, но ведь ничего не докажешь.
К стыду своему, Ольга прослушала эти последние десять минут Джамалиных откровений. Кажется, они касались кого-то из Золотаревых, а может быть, и обоих сразу.
— Кстати, на неделе мне опять грозят городочной командировкой, — вставляет Кампински, уходя со скользкой тропки невнимательности. — Так что встретимся на работе, раз она тебе так нравится.
— Здорово! — искренне радуется Джамала. — У нас тихо. Все заняты исключительно делом. У тебя будет сплошной отдых.
— Ладно тебе, — хмыкает Ольга, — когда хоть я своих сдавала? Делом. Ты мне про Уфу, кстати, не договорила…
— Да! Точно! — спохватывается девушка, — вечно эти Золотаревы меня перебивают! Так вот, мама Талгата, оказывается, главный врач в одном из их родильных домов. Она уже двадцать лет там работает, у нее колоссальный опыт.
Послушав Ольгин ответ, Джамала улыбается и качает головой.
— Нет, пока о том, чтобы ехать рожать в Уфу, речи нет. Нам пока до этого еще очень далеко, но есть одна новость, о которой я с ней хочу поговорить.
— Живем пока на два дома, — отвечает на следующие Ольгины вопросы. — То у меня, то у него. Когда его мама приедет, одну квартиру на время ей предоставим.
— С ревностью…? — переспрашивая, лукаво смеется, — учимся как-то справляться. Пока успешно.
А потом грустнеет, становится серьезнее:
— Самое страшное будет, когда Золотарев вернется в офис. Не представляю, как мы все вместе здесь работать сможем.
Ольга в своем офисе пожимает плечами, мысленно отмечая — «я же как-то уживаюсь с Семеновыми, хотя они здорово напрягают в последнее время». Вслух произносит обнадеживающее:
— Разберетесь. Алешин вас в обиду не даст. Он, похоже, нормальный чел.
Прощаясь с подругой, Джамала радуется гипотетической новой встрече. Заканчивает разговор самой милой из своих улыбок, хоть Ольга и не видит ее на расстоянии. Кладет телефонную трубку на аппарат.
На некоторое время в приемной воцаряется тишина. Джамала расслаблено сидит в кресле и кажется искусно выполненной фарфоровой куклой. В последнее время ее всё чаще одолевают такие «моменты пустоты» — когда она словно растворяется в окружающем мире и становится им. В унисон с миром дышит, смотрит на медленно и величественно проплывающее мимо Время.
«Странный у тебя токсикоз, — с плохо скрываемой завистью проворчала сестра, когда Джамала прошлый раз поделилась описанием этого ощущения с мамой и прочими.
Меня обычно все девять месяцев тошнит, а ты…» — у Дильбар трое детей и муж, заглядывающийся на всех проходящих мимо женщин в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти лет.
Талгат тоже заметил, что она странно изменилась, но не внешне.
«Внешне ты еще красивее стала, хотя, прости за откровение, насмотрелся в детстве и юности на маминых пациенток, забеременнев, женщины чаще страшнеют».
«Ты стала другой в ощущениях. От тебя теперь такое вселенское спокойствие исходит, что мне иногда страшно становится, но оно же успокаивает и мою ревность».
— Страшно представить, что ты будешь чувствовать, если родится дочь. Вернее, когда она будет подрастать, — невпопад озвучила случайную мысль Джамала.
Пола детей пока не видно. Ясно лишь, что их двое. Эта новость с одинаковой силой радует Джамалу, невозможно пугает, и она же заставила, наконец, сестер прояснить многие недосказанные вопросы.
«У Саиды была сестра близнец, — ни на минуту не оставляет теперь Джамалу эта мысль с полузабытыми мамиными объяснениями. Сначала всё было как обычно, обе девочки росли, время шло, но позже оказалось, что одна из них буквально душит другую. Одна более активна, забирает себе все — «еду», кислород, пространство. Говорят, так тоже бывает, — в этих словах-воспоминаниях Малика обычно вздыхает, молчит и продолжает через минуту. — Вторая шевелилась все меньше, а когда родилась, не прожила и часа. Я знаю, что потом поступила ужасно — первые несколько суток не хотела признавать Саиду, видела в ней убийцу, а не новорожденную дочь. Я рассказала всем, а потом, гораздо позже, очень сожалела о своих необдуманных действиях. Я не представляю, как Саида теперь живет с этим знанием. Знанием того, что еще до рождения убила родную сестру».
Тихо вздохнув, Джамала привычным движением поправляет волосы, бросает взгляд на часы. Её самый большой страх теперь растет вместе с двумя крошечными созданиями внутри неё, а все остальное на этом фоне блекнет, отступает на второй план.
