сначала отправим в Центр шифровку с вопросом, нужно ли нам доставить в Москву важнейшие документы из парижского архива гестапо и будут ли за это даны гарантии нашей с вами жизни и безопасности.
– Отлично! – похвалил Паннвиц. – Просто отлично! Москва должна ухватиться за такую возможность. И у нас будет хоть какая-то определенность. По крайней мере, когда я буду с риском для жизни собирать эти бумаги, я хотя бы буду знать, что это мой шанс сохранить жизнь после войны.
– Мне кажется, ГРУ согласится… Согласится! – бормотал Кент.
– И еще, Кент! – добавил Паннвиц. – В нашей команде должны быть Стлука и Ленц. Они также работают с нами в радиоигре. Мы возьмем их с собой как важных свидетелей. И они также должны иметь гарантии сохранности жизни.
– Да, я думаю, все получится! – уже с гораздо большим оптимизмом согласился Кент. – И прошу еще включить в этот список Маргарет. Она тоже важный свидетель.
– Это уже вам решать! Хотя перебираться через линию фронта с беременной женщиной будет тяжело. Лучше, может быть, ее оставить пока здесь, а затем, когда в России вы разберетесь со всеми своими делами, вы ее заберете?
– Можно и так, – согласился Кент.
На следующий день в Центр через Золя была отправлена радиограмма. Резидент Кент запрашивал гарантии сохранности жизни по окончанию войны для завербованного им криминального советника гауптштурмфюрера СС Хайнца Паннвица при условии, что тот передаст советскому командованию секретные документы из парижского архива гестапо. А также военнопленных зондеркоманды Ленца, Стлуки и самого Кента. Центр ответил быстро – поблагодарил Кента за проделанную работу по вербовке криминального советника гауптштурмфюрера СС и гарантировал сохранность жизни всех, кто был упомянут в радиограмме.
После таких обнадеживающих планов обстановка на улице Курсель стала еще чуть более благодушной. У всех участников заговора поднялось настроение. Но больше всех радовался Кент. Он не удержался и рассказал Маргарет, о чем они договорились с Паннвицем, даже о краже архивных документов, и о том, что теперь у них появились реальные перспективы на спокойную семейную жизнь в Советском Союзе.
– Мы обязательно должны будем поехать в твою страну? – заволновалась Маргарет.
– Там живут мои родные, я познакомлю тебя с мамой, папой, сестрой, они будут помогать нам воспитывать нашего малыша.
– Но я слышала, что там очень холодно. И что там не любят богатых… – высказала свои опасения Маргарет. Женщину явно смущала перспектива оказаться в России.
– А мы больше и не будем богатыми, – Кент, играя словами, пытался все перевести в шутку.
– А кем мы там будем? Нищими? – беременной Маргарет было явно не до шуток.
– В Советском Союзе деньги совсем не важны, – попытался успокоить женщину Кент. – Там люди бывают счастливыми не от денег, а от любви, от дружбы, от того, что все друг другу помогают и все друг друга поддерживают.
Чем больше Кент рассказывал Маргарет про свою страну, тем больше сам сомневался, что их будущее в Советском Союзе будет безмятежным; да и сможет ли Маргарет привыкнуть к новой обстановке:
– Наверное, тебе там будет тяжело. Но ты обязательно справишься. Мы будем вместе, это самое главное!
– А как же Рене? Мы сможем взять туда Рене? – беспокоилась Маргарет.
– Конечно. Я его усыновлю. И он будет таким же советским гражданином, как его братик или сестричка.
– А ты кого больше хочешь, мальчика или девочку?
– Не знаю. Наверное, мальчика! Продолжателя рода.
– А я очень хочу дочку. Мальчик у меня уже есть, а девочки пока нет. И потом знаешь, все мужчины хотят сыновей, а любят больше дочек.
– Ладно, пусть будет дочка. Но лучше бы сын.
– А вдруг будет двойня? Что ты тогда будешь делать!
– Пусть хоть тройня! – сделал вид, что не испугался, Кент.
– А мои родители, они смогут приезжать к нам в гости? У вас же очень закрытая страна.
– После войны все изменится, – стал убеждать не столько женщину, сколько себя самого Кент. – Вместе с победой Красной армии во всех странах наступит коммунизм. Твои родители, если захотят, смогут вернуться в Прагу. Или в Бельгию. Или остаться в Америке. Мы будем приезжать к ним в гости с их внуками, и они будет навещать нас, когда захотят.
Сладостные мечты об их будущем занимали все больше места в разговорах Кента и Маргарет. Особенно по вечерам, когда они, обнявшись, засыпали. После всех этих ужасных тюрем и камер было так приятно представлять, какой прекрасной и даже восхитительной будет их будущая жизнь.
По утрам, несмотря на благостные разговоры, возвращалась тревога. Что будет с малышом, который вот-вот появится на свет? Война еще не закончилась, и как бы ни заботился о них Паннвиц, они по-прежнему находятся в гестапо, в заключении. Обиднее всего будет, если гитлеровцы разоблачат самого Паннвица. Не дай бог, его арестуют по подозрению в краже секретных документов, тогда всех участников заговора тотчас же расстреляют. Или если в Берлине вдруг кто-то все-таки догадается проконтролировать радиоигру парижской зондеркоманды с Москвой, все тоже закончится расстрелом.
В один из дней в середине апреля 1944 года Маргарет проснулась очень рано и стала будить Кента:
– Винсенте, просыпайся. Пожалуйста! Похоже, я рожу сегодня. У меня начались схватки.
– Успокойся, дорогая. Тебе, наверное, показалось. Доктор сказал, что ты родишь через две недели. Спи, милая.
– Рожать будет не доктор, а я. И это случится сегодня. Я чувствую.
– Хорошо. Рожай сегодня. А что делать-то надо?
– Давай позовем Паннвица! Пусть он отвезет меня какую-нибудь в больницу.
– Еще рано. Паннвиц спит. Ты можешь потерпеть хотя бы час-другой?
– Нет, Винсенте! – рассердилась Маргарет. – Я рожаю! И потерпеть не могу. Если меня не отвезти в больницу, ребенок может умереть во время родов. И я могу умереть!
Кент наскоро оделся и позвал охранника.
– Пожалуйста, срочно разбудите господина Паннвица и скажите ему, что моя жена рожает и что ее срочно нужно отвезти в больницу.
Паннвиц, в отличие от Кента, не растерялся и по телефону вызвал карету скорой помощи. Маргарет доставили в один из лучших родильных домов Парижа.
Кент и Паннвиц сопровождали ее в машине. Гауптштурмфюрер СС сделал все необходимые распоряжения в больнице. Роженицу записали как Маргарет Барча.
– А вы папаша? – поинтересовался доктор, обращаясь к Кенту.
– Да, – растерянно пробормотал тот.
– За кем приехали: за девочкой или за мальчиком?
– За мальчиком, – дрожащим голосом пробормотал Кент. Он действительно безумно хотел, чтобы родился сын. Мальчик и только мужественный мальчик, по его мнению, может справиться с тем, что ожидает его в ближайшие годы жизни. Как будто именно от этого доктора и ни от чего больше зависело, кто же сегодня появится на свет.
– Хорошо. Я постараюсь, месье Барча! – добродушно рассмеялся доктор.
Кент хотел было сказать, что он совсем не Барча, что Барча умер четыре года назад. Но, подумав, прикусил язык. Промолчал.
Вечером того же дня стало известно, что Маргарет родила сына. Пока она
