Прежде чем подняться наверх, он попросил прислать в комнату горячей воды, потом прошел к себе и медленно разделся, без раздражения слушая доносящийся снизу шум веселья. Они молчали почти весь вечер, но это было уютное молчание, полное красноречивых жестов. Она не торопила его, и Блох любил ее за это. Его душе так было лучше. Хотя бы тем, что он вспомнил: у него есть душа. Хотя и капрал прав – все это короткий утешительный сон.
Когда постучали, он накинул дешевый халат, купленный на рынке, и приготовил для принесшей воду девушки несколько монет. Сначала он увидел кувшин. Потом державшую его Хильду.
Звук, который он выдавил, едва ли мог считаться голосом.
– Поезда столкнулись, – сказала она.
– Что? Господи, когда? Ты цела?
– Или сошли с рельсов. Или поезд задержали, пропуская войсковой эшелон. Или бельгийские железнодорожники начали забастовку. Или кондукторы. Божьей волей все поезда встали.
От ее улыбки сердце у него пустилось вскачь.
– Не тревожься, Эрнст. Утром я что-нибудь придумаю.
Она толкнула его в комнату.
Она покинула поезд, как только Блох отвернулся. Шла за ним со станции, наверное, следила с улицы, подкупила горничную, чтобы все это устроить. Его Хильда. Девушка, от которой он отмахнулся, как от мимолетного сна.
Пятница
40
Чин майора позволял Ватсону получить место в военном транспорте, а в нем не было недостатка на дорогах Фландрии и Северной Франции. Но ему хотелось независимости. Решить затруднение помог де Гриффон – одолжил для поездки в ньепский госпиталь Лорда Локи. Прогулка коню не помешает, сказал капитан, а десять миль туда и обратно для него пустяк. Ватсон подозревал, что для его седалища эти мили пустяком не окажутся, но предложение принял.
Итак, он вернулся на ферму Суффолк, заполненную теперь грузовиками, готовыми увезти Парней из Ли к траншеям второй линии, а оттуда через несколько дней – на передовую. В полумраке одного из каменных сараев сержант Платт помог майору с гнедым мерином со светлой полосой на морде. Коротконогий широколобый конь опасливо косился на вздумавшего оседлать его старика. Однако Ватсон знал, что в конюшне надо держаться как у ложа больного – и за пятнадцать минут с помощью тихого шепота и лакомых кусочков завоевал доверие Локи. Де Гриффон предупреждал его, что лошадь сложена необычно – не унаследовала изящества отца, чемпиона Восточной Англии по скачкам с препятствиями, – зато крепка на ногу и надежна.
Седлая и накидывая уздечку, Ватсон расспрашивал Платта о Парнях из Ли. Кое-что он знал по Египту, но ему нужны были подробности, чтобы понять, почему мишенью стали члены отряда. Попросив сержанта говорить медленно и внятно, он почти без труда переводил его говор на классический английский.
– Вы ж слыхали про эту затею с земляками, а? – Ватсон кивнул. – По всему северу прошло, вроде кори, вон что. Не скажу, кто это выдумал, только стали собирать части с одного цеха или фабрики. Началось-то вроде бы с Ливерпуля.
Ватсон знал, что так оно и было. Сводить в одно соединение жителей городского района и работников одного предприятия предложил лорд Дерби. Патриотический порыв и возможность служить бок о бок со старыми друзьями сводили на нет протесты против призыва.
– Потом были Парни из Солфорда, Аккрингтона, Шеффилда. Мы слыхали, в Лондоне собрали батальон таксистов и футболистов, а в Глазго – трамвайщиков. Ну а наш представитель в парламенте и спрашивает, как это Парни из Ли еще не собрались, когда германцы заваливают бельгийские шахты прямо с шахтерами и поджигают фабрики с детьми и женщинами у ткацких станков. Собрал вербовочный комитет. А мы говорим – хлопок и на войне нужен, а кто будет работать, если мы уйдем? Жены и дочери, отвечают нам. Так еще бы, когда женщинам они платят по фартингу, а что будет, когда мы вернемся? И кто тогда станет кормить наших детей? Ну почти все фабриканты и владельцы шахт посулили шесть шиллингов в неделю женщине и по таннеру ребенку. И десять шиллингов на семью, без вопросов. И обещали, что все, кто вернется, получат свою работу по старым расценкам, а то и лучше. Что женщины – это вроде как временно. К тому ж, знаете, при вербовке дают королевский шиллинг и гинею за неделю в учебке. Немало монет. Да, если честно, многие не прочь были вырваться с фабрики, вроде как передышка. Ага, на ипподром столько наших явилось, что на вербовочном пункте не хватило хаки. В первые месяцы носили гражданское, вот как. С армейскими сапогами. Дерьмо сапоги, уж простите, майор. Обувщики неплохо нажились, поставляя опорки, которые после первого же марша разваливались. Ламберские, да. По мне, расстрелять бы их. На войне наживаются, вот оно как. Ну вот, учили нас в уэльском Конви и Каттерике, и было там неплохо, а потом отправили в Египет набираться опыта, а уж оттуда сюда. Мы-то думали, это приключение на полгодика. Обхохочисся!
«Очень смешно», – перевел про себя Ватсон.
– И что, весь батальон из Ли?
– Да нет, город у нас не так уж велик, даже если всех подчистую загрести. Не весь батальон наши, нет. Первая рота, у кого вы кровь брали, мы все из Ли, и в третьей почти все. А вторая из болтонских, и четвертая из болтонских, и еще виганских там много. А офицеры есть и из Ливерпуля, и из Манчестера, да вы сами знаете. У кого-то вроде капитана де Гриффона есть связь с нашими местами. Он же поправится, а? Капитан?
– Надеюсь.
– А вы не дознались, кто это с ним так?
– Кто или что, сержант. Нет. Скажите, какого вы о нем мнения? О де Гриффоне. Между нами, как мужчина мужчине.
– По мне, он неплохой парень, сэр. Повышение мне дал, не пожалился. И, когда вернемся, пожалуй, продвигать будет.
«Если, – машинально поправил про себя Ватсон. – Если вернешься, а не когда».
– И понятие у него есть, вот как: не станет требовать того, чего сам бы не сделал. Не то что некоторые, с вашего позволения.
– Ничего-ничего. Вы о ком-то из офицеров?
– Да не то чтобы…
– О лейтенанте Меткалфе?
Платт уперся взглядом в носки сапог.
– Не мне судить, сэр.
– Еще одно, Платт. Вы можете составить список: кто из ваших людей на какой фабрике работал?
– Так чего ж нет?
Ватсон вставил ногу в стремя и, получив услужливый толчок от сержанта, подтянулся в седло. Лорд Локи переступил на месте и мотнул головой, но не возражал. Ватсон склонился с седла.
– Извините, еще одно… сколько городских фабрик принадлежит де Гриффонам?
– А ровно три. Мы их прозвали «Три Бэ». Блэкстоунская, бэнкстоунская и бриджстоунская.
– Понятно. Запишите пока тех, кто работал на этих трех. И прошу вас, не надо об этом распространяться.
– Да я и так почти всех знаю, не беспокойтесь. Ли – невелик городок. – Сержант поправил стремя. – Не желаете ли глоточек бренди, сэр, согреть нутро?
Он похлопал себя по карману.
– Нет, спасибо, Платт.
– Ну и вот, вот так. Живо доскачете, сэр. – Он хлопнул Лорда Локи по крупу, и Ватсон только успел пригнуться в дверях, как копыта уже стучали по булыжнику двора. На скаку доктор дивился, как его угораздило сесть на незнакомую лошадь. И еще – задавать совсем неподходящие вопросы.
Когда Ватсон отправился за конем, де Гриффон уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы сидеть на кровати и даже сделать несколько шагов. Его еще донимали приступы головокружения, и ноги не выдерживали веса тела. Капитан попросил мисс Пиппери поддержать его, пока он пройдет по палатке. И заметил, что слишком крепко цепляется за ее руку.
– Своеобразный человек ваш майор Ватсон, – заметил он, переставляя ноги.
– Это так, – согласилась мисс Пиппери. – Прекрасный человек.
– Только стоит ли ему вот так носиться вскачь? В смысле, теперь вот Лорд Локи. В его-то возрасте? Он уже немолод.
– Наверное, привычки длиной в жизнь так сразу не изменишь.
– О чем вы говорите?
Мисс Пиппери пересказала услышанное от миссис Грегсон.
– То есть он тот самый Ватсон? О, господи, никогда бы… – Капитан потряс головой и улыбнулся про себя. – Что ж, он оказывает человеку честь, расследуя его дело. Если бы еще сам великий сыщик был здесь! Тогда все бы сразу решилось, а?
– Нет, это вряд ли, сэр. Мисс Грегсон сказала, они… – девушка понизила голос до шепота, – в размолвке.
– Да что вы? Какая жалость! Однако это ужасно волнует. Так, вот мы и дошли. – Добравшись до выхода из палатки, капитан выглянул наружу. – Похоже, опять этот чертов дождь. Простите за выражение. Нам скоро возвращаться на позиции. Вода там стоит так высоко, что в ней и живешь, и спишь. Ну что, попробуем вернуться в постель? А, Сэсил, вот ты где!
Наклонившись, де Гриффон взъерошил шерсть на загривке песика. Тот радостно тявкнул и взволнованно запыхтел.
– Почему вы назвали его Сэсил?
