с капитаном, неся чушь о краже.
– Нам нужны кое-какие ответы. – Я узнал – это ему принадлежал голос, в котором я слышал присущую наркоманам хрипотцу. – Ну что, ты готов?
– Сначала развяжите руки и помогите встать, а потом будем играть в вопросы и ответы, – я даже не удивлялся своей наглости. А что, собственно, я терял? Так по крайней мере не потеряю свое лицо, как говорили древние индейцы.
– Не наглей, паря! – добро молвил присевший на корточки мой будущий палач. – Никто тебя не спасет, и лучше бы ты не вынуждал меня делать то, что я умею.
Он встал и, словно потеряв ко мне всякий интерес, вновь удалился.
– Эй! – крикнул я, чувствуя, как быстро немеют мои конечности. – Дайте хотя бы воды!
Ужасно хотелось пить. Голова, второй день испытывающая на себе силу ударов разных злодеев, продолжала гудеть тревожным набатом.
– Воды? – откликнулся мой новый знакомец. – А пива бочкового не надо?
Я вновь услышал, как рассмеялся другой, лица которого мне по-прежнему не было видно. Злость постепенно заполняла меня, изгоняя из раскалывающейся черепной коробки последние остатки разумных мыслей. Кроме того, в животе неприятно журчало, а к горлу периодами подкатывала ненавистная тошнота.
– Козлы, они смелые, – видно, я уже вконец перестал соображать, – но тупые. Ты не знал?
– Что ты сказал?! – Второй вышел из-за стола, и я увидел его в ореоле сияющей за ним лампочки.
Он подошел ко мне и коротко двинул ногой в область солнечного сплетения. На мгновение мир потух, чтобы вновь озариться фантастической расцветкой посыпавшихся из моих глаз искр. Воздух перестал поступать, а в голову пришла мысль, что так даже лучше. Пусть я сейчас умру, но им тоже достанется. Они ведь не нашли при мне дисков, значит, «месть ситхов» настигнет их где бы они ни были. Мне очень хотелось верить в это, да и Лена, когда отдавал ей неопровержимую улику, обещала, в случае если я не перезвоню ей до вечера, обнародовать копию везде, где только можно.
Воздух медленно, тоненькой струйкой просачивался в горевшие лютым жаром легкие. Я сделал два, три осторожных вдоха и вновь почувствовал, что могу сказать какую-нибудь гадость. Чем не преминул воспользоваться.
– Извини, что назвал тебя козлом. Ошибся, ты не козел, ты просто свинья.
Я ждал очередного удара, но вместо этого услышал легкий смех, и голос с наркоманской хрипотцой сказал:
– Молодец, хорошо держишься. Сейчас дам тебе попить, но ты не зли нас больше, а то мой напарник нервный человек. Он и убить может, сечешь?
С этими словами меня резко приподняли над полом, и я оказался сидящим на стуле. Выяснилось, что ноги мои связаны скотчем. Наконец удалось разглядеть их. Один, как я уже говорил, был тем самым, кто вместе с Мурейко заходил в интернет-кафе, другой, что ударил меня ногой, оказался незнаком. Его длинное, почти лошадиное лицо уже не смеялось, а угрюмо уставилось на меня, чуть оскалив громадные, желтые зубы.
– Ну и рожа, – прохрипел я, глядя на него и чувствуя приливы тошноты.
Рожа покраснела, надо полагать, от злости, но второй, коротко рассмеявшись, остановил его, когда он уже двинулся в мою сторону.
– Ну чего ты выпендриваешься, Валек? Не доставай Санька, я же просил.
«Наркоман» говорил спокойно, но было видно, что ему доставляет удовольствие, как я донимаю его напарника. Он налил в граненый стакан воды и поднес к моим губам. Я отпил глоток. Вода чуть освежила горевшие после удара внутренности.
– А если я захочу отлить, поможешь мне не обрызгаться? – Мне было все равно, кого из них доводить. Злость на себя, на собственную глупость, душила меня, заставляя говорить опасные слова в моем, прямо скажем, невыгодном положении.
– Валентин, – спокойно ответил хрипловатый, – не советую так вести себя. Я человек спокойный, но при случае могу обидеться, и тогда меня уже никто не остановит.
Угроза, прозвучавшая как приглашение на ужин, показалась много страшней лошадиного лицо его напарника, но Остапа, что называется, уже понесло.
– И что ты сделаешь? Убьешь меня? Так с тебя Мурейко живьем шкуру спустит, сечешь?
– Не спустит, – так же спокойно, не повышая голоса, ответил «наркоман». – А про диски ты нам как миленький расскажешь, верно, Санек?
– Запоет как Пугачиха в молодые годы! – громко заржал мордатый. Оказывается, он тоже умел шутить. По-своему.
Я промолчал. Не потому что нечего было ответить. Если по части храбрости я не в первых рядах, то уж среди язвительных существ мне наверняка нашлось бы почетное место. А промолчал потому, что в мою искалеченную голову явилась идея, и я прикладывал невероятные усилия, чтобы никто из этих типов даже не подумал, что я еще на что-то способен.
Но хрипатый «наркоман», видимо, что-то заподозрил.
– Ты смотри, Валя, не вздумай брыкаться, все равно не получится. Начнешь лягаться или еще чего, так мы тебе перед смертью ногу сломаем или руку. А может, и то, и другое. Нам все равно, верно ведь, Санек?
Он постоянно спрашивал у своего напарника, и в этом был определенный плюс. Несмотря на то что в этой паре хрипатый явно был старшим, ему вряд ли хотелось оказаться крайним, в случае чего. То ли на них подействовало то, как я расправился с киллерами в «Метрополе», то ли у него были четкие указания от Мурейко. Я не знал, но это было не важно. Моя полусумасшедшая идея родилась тогда, когда я только подозревал, что он ничего не станет решать без согласия мордатого. И сейчас это подозрение только укрепило во мнении, что надо подождать и постараться не быть искалеченным до тех пор, пока не решу, что пора. Впрочем, наверное, было уже пора.
Я посмотрел на него и, делая вид, что мне очень нехорошо, что полностью соответствовало истине, тихо попросил:
– У меня болит живот, – и, кивнув в сторону мордатого, добавил: – Спасибо ему.
Он посмотрел на меня и спросил:
– И что?
– Здесь есть туалет?
– А джакузи тебе не нать? – вновь заржал мордатый. Ему явно нравились собственные «остроты», наверное, он даже находил их чрезвычайно умными.
– Нужен унитаз, иначе у вас очень скоро так запахнет, что вряд ли даже твой шнобель выдержит. Если уж собрались меня убивать, так хоть не в таком виде, – я помолчал секунду, – сами же потом выносить будете.
– А что это ты так о наших носах заботишься? – подозрительно глядя на меня, спросил «наркоман».
– Плевал я на ваши носы! Просто в туалет надо! – Ссовершенно искренне ответил я, удивляясь, почему мордатый не отреагировал на «шнобель».
Старший задумчиво посмотрел на меня, потом на своего напарника и спросил, обращаясь к нему:
– Что, дадим ему покакать перед смертью?
Мордатый взглянул на меня.
– А штаны ты ему спускать будешь?
– Нет, ты, – ответил «наркоман».
– А почему это я?! Лично мне по барабану, пусть хоть в штаны наложит, – он демонстративно отвернулся.
– Видишь, Валентин, Санек не хочет тебя обслуживать, а мне не положено. Я за тебя головой отвечаю, так что или терпи, или давай в штаны, – и улыбнулся, в первый раз, наверное. Я даже подумал, что улыбка у него добрая.
– Жаль, потому что терпеть я больше не могу. – Это была неправда, но надо было выдержать свою роль до конца. Я слегка поднатужился
