– Многие мужчины обожают футбол… – ответила она, пожав мило плечиком, потом нахально и симпатично перебросила ногу на ногу. Романов это действие не упустил.
– Я люблю свою работу, – сказал он, поднимая глаза на неё, – кстати фотографией стал заниматься, когда понял, что не способен особенно к живописи. Ходил в кружок Юный рисовальщик потому и пошёл в кружок Юный фотограф. Так и прирослось на всю жизнь.
– А в Юный рисовальщик зачем пошёл? Случайно?
– Нет, не случайно, – Виталий подумал немного, вроде как прикидывая, стоит ли рассказывать. – Мать в детстве очень плотно познакомила с живописью эпохи Ренессанса, в доме много иллюстрированных альбомов.
– О-о? – Тайси была явно поражена, – А мама у нас кто?
– Простой учитель истории. Живопись – увлечение.
– Ты из интеллигентной семьи, так я и знала, – подвела итог Тайси.
– Может быть.
По вагону по-хозяйски зашаркали чьи-то мягкие туфли и прозвучал голос проводника:
– Провожающие, выходим из вагона! Провожающие, выходим из вагона! Состав отправляется, прошу покинуть вагон! – И уже кому-то строго: – Что тут торчим?
Через пару минут мимо вагона мягко, без толчков, поплыл перрон с оставшимися людьми и зданием вокзала. Тайси достала мобильныый телефон из своей сумочки, нажала кнопку и сказала только два слова: Мы поехали. В дверь купе глухо постучали, Тайси громко сказала: «Войдите! Дверь отворилась и за ней показался Юрий Петрович. Он осмотрел их подозрительно и проговорил, как проворчал ревниво:
– Ага, вон вы как тут? Вдвоём, значит. Неплохо у вас, не скучно.
– Что хотели? – очень радушно спросила Тайси. – Проходите, садитесь, Юрий Петрович.
– Да спросить хотел, – замялся тот, – мы же вроде как вместе едем?.. Ужинать тоже вместе будем или каждый сам по себе?
– Конечно, вместе, – тут же потянулась Тайси к своему пластиковому пакету. Юрий Петрович сказал: – Сейчас, – и вышел из купе.
Ужин несколько походил на торжественное заседание. Подошедшие Юрий Петрович и Андрей устроились по одну сторону стола, Тайси и Виталий – по другую. Тайси с женской проворностью и сноровкой тут же всё аккуратно расположила на столе, чтобы всем было удобно и сподручно дотягиваться до всех продуктов, после чего вытащила откуда-то из-за себя четвертинку лёгкого российского коньяка и поставила её в центр стола.
– Это только для нашего знакомства, – предупредила она сразу, – никаких послаблений в поездке не будет. Прошу всегда помнить – мы едем работать. Когда заказ выполним – можете хоть залиться!
Юрий Петрович на это скуксил лицо, вытянув губы трубочкой, и ответил
– Так мы и сами понимаем… мы же грамотные
– Юрий Петрович, – тут же оправдалась Тайси, – я на всякий случай. Люди творческие, насколько я знаю, могут увлекаться всем, чем угодно.
Коньяк был разлит за два раза. Разливал Юрий Петрович в тонкие вагонные стаканы, на самое донышко. Приятное, терпкое спиртное пробудило у всех настроение и способность общаться. Знакомство состоялось быстро и весело. Когда последняя капелька коньяка исчезла из стаканчиков, Юрий Петрович полез в свой пластиковый пакет с лёгким ворчанием: «Сейчас я по-холостяцки тут.» И достал на свет бутылку водки. Бутылка была большая, грамм на семьсот пятьдесят и рядом с маленькой, аккуратненькой и симпатичненькой четвертинкой из-под коньяка смотрелась большой, упитанной и провокационной сволочью. У Тайси от её вида округлились восточные глаза и дрогнули алые губки. Она только хотела что-то сказать или того пуще – запретить, как Юрий Петрович быстро сорвал пробку и пояснил:
– Ну так, от вашего купе угощение было, теперь по-русски положено от нашего купе… иначе как? Люди мы все взрослые, – продолжал он, наливая каждому в те же стаканы, – всё понимаем, кто чувствует необходимость остановиться, должен остановиться, – и сразу же, взяв стакан, – ну, что, Виталь?.. Выпьем за нашу единственную, очаровательную, восхитительную и неотразимую руководительницу?
– Без проблем, – ответил тот, поднимая свою посудину с водкой, – выпьем за Тайси!
К ним присоединился Андрей, но без слов. Тайси свой стакан не взяла, лишь глубоко вздохнула, сказала:
– Ребята, только по чуть-чуть… не расслабляться!
– Да разве ж мы не понимаем? – удивился Юрий Петрович, закусывая помидором, – мы же люди грамотные? По второй, Виталь? – глянул он на Романова, тот кивнул.
После второй Андрей достал сигарету, вставил её себе в губы, сигарета безвольно свесилась вниз.
– Я курить! Кто со мной? – глянул он на Тайси, тут же удивился её молчанию, – Не хочешь?
– Я не курю, – сказала она холодно.
– А я курю, – вышел Андрей из купе, хлопнул дверью решительно и громко. Не торопясь, но явно пошатываясь от выпитого, его фигура закачалась в коридоре в сторону тамбура. Закурил он здесь же и хамовато выпустил дым в сторону дверей купе.
В купе Юрий Петрович прихватил с собой бутылку с оставшейся водкой, поднялся, сказал:
– Всё, спасибо, я наелся. Пора на боковую.
Выходя, кивнул незаметно Виталию. Тот вышел с ним в коридор. Здесь Юрий Петрович воровато сказал:
– Ты давай к нам. Этот «орёл комнатный», – кивнул он по коридору вдаль, – сейчас накурится и отрубится, а мы с тобой посидим, поговорим, стратегию обсудим… тактику действия!
– Юрий Петрович, – оправдался Виталий, – устал, спать хочу. Извини.
– Ну оно да, – согласился тот в пол, – оно да… с такой девчонкой и я бы спать мигом захотел.
– Да Вы не так поняли.
– Оно да, – кивнул тот, – не так понял. Представляю тогда, ладно, иди спать, завтра приходи похмеляться.
И он ушёл к себе в купе. Романов зашёл к себе. Глаза Тайси были строги и беспощадны. Она немного надула губы и сказала:
– Мне Юрию Петровичу говорить не удобно, а ты, завтра, предупреди его, что водку пить в нашей командировке я запрещаю!
– Без проблем! – не очень трезво рапортовал Романов.
Тайси глянула на него и спросила:
– Чаю хочешь? Я принесу.
Романов согласно кивнул головой. Тайси, прихватив полотенце и мыло, быстро вышла из купе.
В десятом часу вечера на тундру опустилась полная ночь. Скорый поезд мчался по чёрной равнине, где Северный полярный круг разрезает тундру надвое. За окном, на крошечных полустанках, уже появлялись настоящие деревья, большей частью – ели и берёзы. Полустанки, или как их называли местные жители, «платформы» пролетали мимо за секунды, оставляя после себя лишь слабое, теряющееся в ночи, пятно света от неоновых, станционных «кобр». Деревья, под их светом и за их светом, стояли не жёлтые или зелёные, а только серые и чёрные.
Оставшись один в купе, Романов тут же достал свою сумку, аккуратно вытащил из неё длинный плоский свёрток, развернул… там была алая роза. Он положил цветок на белую наволочку подушки Тайси.
Едва он успел сесть, как в купе вошла Тайси, держа в одной руке сразу два стакана с чаем. Розу она увидела сразу… на секунду остановилась. Романов тут же поднялся, взял стаканы.
– Я подержу, – сказал он.
Девушка присела рядом с цветком, словно боялась брать его в руки, потом сказала:
– Надо же воды принести ему?
И тут же вновь испарилась. Дверь в купе осталась открытой. Романов поставил чай на столик. Здесь из коридора услышал мужской завистливо-восхищённый голос:
– Ничего себе соседка! Девушка, девушка!.. Заходите к нам, давайте знакомиться? Куда же Вы? У нас весело!..
– У нас с мужем тоже не скучно, – раздался голос Тайси.
Виталий быстро поднялся, выглянул наружу, Тайси уже подходила. В нескольких метрах, возле первого купе стоял парень и завистливо смотрел ей вслед. Романов зло и громко поинтересовался:
– Проблемы какие-то?
Тайси, свободной рукой легонько толкнула его в грудь, сразу как бы успокоив:
– Всё нормально, ничего страшного, заходи.
Внутри она почти усадила его на диван и хитро ему улыбнулась.
– А ты ревнивый, – сказала, чуть сощурив глаза.
– Я на всякий случай, – соврал он.
– Ну да, – кивнула Тайси одним подбородком, – конечно. Я слышала. Пей чай.
– Да я один вопрос только задал? – удивился Романов.
– Ты бы слышал КАК! – громко, наставительно и несколько иронично рассказывала она.
Поставила розу в баночку с водой, что взяла у проводницы, посмотрела зачарованно на цветок, потом вдохнула его аромат, потом вновь посмотрела на цветок, потом наконец сказала:
– Спасибо.
Глянула на Романова так внимательно и благодарно, что он как-то даже засуетился. Тайси это заметила и чуть ли не попросила:
– Только ты не испорти ничего, ладно?
– Это как? – вырвалось у него.
– Это так, – внятно ответила она.
Понаслаждавшись ароматом ещё немного, она поставила цветок на столик, поправила лепестки-листики и, находясь всё ещё под впечатлением, проговорила:
– Красиво.
Виталий заметил, что глаза у девчонки были чуть влажные, словно собралась всплакнуть, да не получилось. Надо было что-то сказать, что-нибудь нейтральное, лёгкое и непринуждённое, но вместо этого Романов внезапно спросил:
