– Не была. Это что… спортивный интерес?..
– Это – просто интерес.
– Мило. По какому поводу?
– По чисто мужскому поводу, – признался он, – девушки, что замужем побывали, немного отличаются.
– Чем?
– Поведением.
– Как?
– Быстрее на контакт идут.
– Дурак, – искренне вырвалось у неё без лишней злости.
– Я по опыту.
– Не применяй на всех девушек свой куцый, плебейский опыт! – посоветовала она с чувством.
Здесь Тайси вновь плюхнулась в постель, сразу же отвернулась к стенке купе и оттуда скомандовала:
– Спать ложись. Знакомство состоялось.
– Разочарована? – единственное, что он мог спросить он.
Тайси повернулась к нему лицом и вновь без лишних эмоций сказала:
– Не-ет. Нисколько. Спим, Витасик. Завтра продолжим. Дорога длинная.
Он вздохнул и стал расправлять свою постель. Свет потушил, взял полотенце и, как очень правильный мужчина, пошел совершать вечерний моцион в туалет. За окном вагона мелькали очередные огни какого-то северного посёлка.
В соседнем купе Юрий Петрович смотрел на огни посёлка, пока поезд не тормознул и перед ними не появилась какая-то станция с крошечным вокзалом. Возле стояла женщина с жёлтым, замотанным флажком в руке, тут же сновало несколько человек, как из пассажиров с чемоданами, так и станционных смотрителей. Было темно, но свет от станционных фонарей освещал всё довольно прилично. Юрий Петрович оторвался от окна, перевёл глаза на Андрея – тот сидел, прислонившись спиной к стенке купе с закрытыми глазами. Света в купе не было, лишь один ночник всерху слабо горел синим светом. Взгляд Юрия Петровича он почувствовал и глаза сразу открыл:
– Нет, я не сплю!
Сидельников усмехнулся.
– Может, по водке? – спросил Андрей браво.
Сидельников усмехнулся во второй раз.
– Спать ложись, – сказал он.
– Я совсем не хочу спать, я просто люблю сидеть с закрытыми глазами… в вагоне. Так лучше думается.
– Интересно, – спросил Юрий Петрович, – о чём же тебе думается? В вагоне?
– Так… о жизни. Обо всём. Философия.
– А-а, – промычал тот, – ну, это конечно. Куда нам без философии? Первое дело после сортира.
Он достал свою початую большую бутылку водки, где плескалось ещё половина содержимого, открыл и налил себе в стакан. Андрей заметил это и пододвинул свой стакан.
– Не скопытишься? – спросил Юрий Петрович просто, всё же наливая ему совсем немного, просто плеснув в стакан.
– С чего бы это? – фыркнул Андрей.
– Так ясное дело – с перебора.
– Никогда!
Они выпили разом, Юрий Петрович тут же захрустел огурцом, кивнув на закуску Андрею, но тот отказался, сказав:
– Я могу и не закусывать. Мне водка… так… Хотел вот с Вами поговорить… понимаете меня, да?
Юрий Петрович внимательно посмотрел в ночи на собеседника и промычал понимающе:
– О-о… уже?
– Я что?.. – заартачился тот, – Я ничего! Я в порядке! Свои проблемы решаю сам!
– Ну да, – согласился Юрий Петрович, – это я вижу. Нахватался слов…
– Я Вас хотел спросить, – вновь начал тот, – только это так, между нами… мы же мужчины, – голос его всё больше и больше становился пьяным, – эта вот… Тайси, она что?
Здесь он замолчал и впился глазами в Юрия Петровича. Тот наконец понял, что это был за философский вопрос, и ответил:
– Да обычная баба, только красивая и с мозгами, больше ничего нового.
– Вот как? – казалось удивился Андрей, – Интересно. А что ж она тогда с этим… как его?.. Ну-у… с Р-романовым в купе… заперлась? Он у нас мачо что ли?
– А с кем ей запираться, с тобой что ли? – не удивился Юрий Петрович.
– А что? – вскинул тот глаза и метнул из них огонь.
– Осторожен будь, – Юрий Петрович отвернулся в окно, – Виталька – парень хороший, но бывает горяч… двинет тебе разок и расколет башку пополам!
– Ой, ой, ой! – скривился Андрей лицом, – Испугались!
– Я предупредил, – Юрий Петрович глянул на Андрея – тот уже спал. Сидя. В положении удобном для философствования.
В купе Тайси и Романова тоже спали. Тайси спала на боку, положив под голову ладошку, лицо её было безмятежным и беззащитным. Романов возлежал на спине, положив себе руку тыльной стороной ладони на лоб. Поезд катил дальше. Тайси снилась белая чайка. Витасику снилась Таси.
Утром Виталий проснулся, когда уже поезд шёл по дремучей северной тайге. Деревья стояли сплошной зелёной стеной, тянулись по обе стороны железной дороги. Тайси уже умылась, привела себя в порядок, сидела на своём месте и читала книгу. Вид у неё был очень увлечённый. Романов потянулся, громко вздохнув и спросил сразу же иронично:
– Женский роман? Слёзы, вздохи, переживания?..
– Нет, – ответила она, не убирая книги в сторону, – словарь иностранных слов. Сухо, коротко и понятно.
– С добрым утром, – приветствовал он.
– С добрым утром, – ответила она.
Романов немного полежал, подождал – выйдет Тайси из купе, или не выйдет? Тайси не шелохнулась. Лицо её полностью было закрыто книгой. Романов на обложке прочитал: «Труженики моря» Виктор Гюго. После чего не стал больше ждать, встал, оделся и, набросив полотенце на плечо, пошёл умываться.
С полотенцем на плече и туалетными принадлежностями в руке, Виталий встретился в коридоре вагона с Юрием Петровичем. Тот уже умылся, привёл себя в порядок и по пути вытирал руки.
– Привет молодым! – сказал Юрий Петрович. Лицо его было свежо и чисто. Казалось он всю ночь спал здоровым сном, а не пил водку. Виталий поздоровался, потом спросил:
– Горячую воду дали? – и кивнул на туалет.
– Закусывать надо, – ответил тот соответственно, – начальство поднялось?
– Давно. Уже и умылось и накрасилось и книжку читають! – ответил он.
– Ишь ты! – восхитился Юрий Петрович, – Что за книжки? Энциклопедия юной леди?
– Виктор Гюго «Труженики моря»!
– Ёшкин кот! – восхитился тот и сразу же очень рассудительно, – Ну, им положено, они же начальство, правильно?
– Правильно, им фэнтази не подвластно!
– Ты фэнтази читаешь? – удивился Юрий Петрович.
– Я что – чокнутый? – спросил тот и пошёл в туалет с возмущённой физиономией.
Юрий Петрович глянул ему вслед и, пройдя коридор вагона, постучался осторожно в купе Тайси, там крикнули: «Да-да!!» Он двери открыл, глянул в купе и сказал:
Пока кавалер твой душ принимает, я полюбезничать. Как мы утром: в кабак идём завтракать или то, что от вечернего пиршества осталось, доедим?
– Конечно, доедим, – тут же ответила Тайси возмущённо, – что ж пропадать еде, что ли?
Тайси сидела на диване, прикрыв ножки одеялом и поджав их под себя, здесь же лежала её книга. Юрий Петрович кивнул на книгу и сказал, словно уверен был:
– Небось французская классика?
– Французская, – удивилась она, закрывая книгу и показав ему обложку, – а как догадались?
– Да что тут догадываться? – небрежно ответил тот. – На тебя глянешь разок, сразу всё поймёшь. Разве может такая девушка без французской классики? Ладно, заговорились, сейчас твой придёт, начнёт сцены ревности закатывать. Как соберётесь, так и давайте к нам, я пока всё разложу там на столе. Ждём.
Юрий Петрович хотел уйти, но вопрос Тайси его остановил:
– А почему «мой»?
– Так, а чей же? – удивился он. – Он с тебя глаз не сводит, значит твой. Влюбился уже по уши! Что ж я не вижу, что ли? Он наверняка уже со своей стороны на столе твоё имя ножиком вырезал!
И ушёл к себе. Тайси фыркнула громко, книжку отложила и уставилась возмущённо в окно.
У себя в купе Юрий Петрович бросил полотенце на полочку, пакет положил туда же, потом глянул на Андрея. Андрей спал и тихонько, как-то осторожно, похрапывал.
– Встаём, юное поколение! – сказал Юрий Петрович. – День пришёл и девки стонут!
– Чего? – открыл глаза Андрей., – Кто стонет?
– Желудок твой стонет, похмелиться хочет, – ответил он, – поднимайся, сейчас начальство придёт с Виталькой, завтракать будем.
– Почему у нас? – поднялся тот.
– Потому что у нас мужчины живут.
– Правильно.
– Мордочку иди умой.
Войдя в купе, Виталий полотенце бросил на диван, приборы в походном несессере туда же. Тайси сразу же спросила:
– Ты уже Юрия Петровича видел?
– В коридоре встретились, – сел он напротив неё.
– И как? – подозрительно спросила она.
– Да никак, он оттуда, а я туда. Всё. Здрасьте – до свидания!
– Мы к ним идём завтракать.
– Хорошо, – покладисто согласился он, кивнул на книжку у неё на коленях, – Как наш Гюго? О чём пишет? Эротика?
– Нет, – Тайси смотрела на него внимательно. – Гюго пишет о тяжёлой жизни простых людей. Ты ничего не говорил Юрию Петровичу?..
– Я у Гюго читал только одно произведение, – попробовал похвастаться он, – «Человек, который смеётся». А что я мог сказать такого Юрию Петровичу?
– Ну, что-нибудь? – она слегка наклонилась вперёд.
– Ничего не говорил. Я вообще человек малообщительный. Скромный, можно сказать, и стеснительный.
