— Давайте я чаю на всех приготовлю, — предлагает она смиренно-сдержано. — Садись, сестренка, вам с мамочкой нужно поговорить, а я всё сделаю.
— Там… — Джамала не успевает продолжить фразу, Саида исчезает из комнаты с магическим проворством того самого лампового джина.
«Невозможная! — в сердцах мысленно кричит ей вслед женщина, — я так и знала, что при малейшей слабине ты обязательно влезешь в мою жизнь и меня же потом из нее вытряхнешь!».
«Неудивительно, ведь она еще до рождения убила ближайшую из сестер — свою близняшку, — чувствуя укол совести, Джамала глубже топит в памяти последнее замечание, но факт остается фактом. Малика ждала двойню, затем одна из девочек родилась мертвой, — а вторая слишком живой, активной и невыносимой!».
Чувствуя, что эмоции начинают захлестывать и уносить не в лучшую из сторон, Джамала спешно пытается вернуть себе утраченное равновесие, при этом соображая, что: — «Нужно срочно сочинить, найти, привести такой железный аргумент, против которого мама не сможет устоять и откажется от своей благой идеи, наверняка внушенной ей этим ангелом с темными мыслишками — Саидой».
Собираясь с мыслями, Джамала садится рядом с Маликой, поддерживает обычный разговор о делах и здоровье, одновременно прислушивается к происходящему в кухне — там Саида подозрительно тихо втирается в роль хозяйки.
— Она хорошая девочка, — негромко, по-доброму, сватает мать сестру сестре. Она всегда пыталась объяснить Джамале, что любит всех своих детей одинаково, хотя относится ко всем по-разному — к кому-то строже, к кому-то мягче.
— Ведь и вы все абсолютно разные, не похожие по характерам, и тем не менее у тебя с Саидой гораздо больше общего, чем у Дильбар, к примеру, поэтому вы и не ладите. В тайне она тобой восхищается, но в силу возраста не может справиться с собственным гонором, и восхищение выливается в соперничество. Вам обеим полезно будет лучше друг друга узнать. Думаю, из всей семьи именно у вас с Саидой сложится самая крепкая дружба.
«Ага, как у питона с кроликом! — предпочитает промолчать Джамала. — Причем зайцем на съедение буду именно я!».
На ум ей приходит мысль о том, что с годами мама, видимо, прониклась чувствами к своему второму мужу. Стала намного спокойнее и даже упрямая складка между бровей — память о «первом русском» почти разгладилась. Теперь лишь отношения детей способны время от времени возвращать эту морщинку, и Джамале совершенно не хочется быть такой «причиной для возвращения», и всё же:
— Я понимаю, мамочка, — стараясь придать голосу особую мягкость, отвечает Джамала, — спасибо огромное за вашу заботу, за всё, но Саида и вправду не настолько мне нужна. Смотрите сами — стирает за меня машина, да и вещей в стирку у меня не так много. Прибираюсь я раз в неделю, да и то символически, меня же дома почти не бывает, в основном на работе. Готовлю ровно столько, сколько съем за один раз, максимум за два. Пусть она лучше Дильбар помогает, ее дочке всего девять месяцев и орет она у неё за девятерых вечно.
— Не-е. К ним две свояченницы её мужа сейчас приехали, нянчатся, и у Дильбар даже время теперь есть сплетничать и гулять, — отмахивается мама-Малика. — Не нужно Саиде сейчас к ним ходить.
Словно в ответ на рекламные речи матери, вплывая в комнату с подносом в руках, девушка серьезна и сосредоточена, преисполнена смирения вкупе с важностью возложенной на неё миссии. Она всё нашла, всё приготовила, сейчас красиво расставит…
Гибкая, как лиана, для сегодняшнего визита Саида выбрала скромный джинсовый сарафан, надетый на белую хлопчатобумажную футболку, плотно и мягко облегающую юное тело со сформировавшимися уже всеми женскими выпуклостями. Стройность ног гармонично сочетается с узкими по-девичьи бедрами, те лихо перетекают в змеиную талию, наверняка плоский живот, а выше взгляд непременно удивится и восхитится угадывающейся груди гораздо большего размера, чем можно было бы предположить по общей стройности девушки, а если присмотреться и учесть, что грудь тесно перехвачена одеждой, то фантазия и вовсе поскачет с прытью арабского скакуна. Восточный поэт сравнил бы Саиду с бутоном прекрасной розы, готовым вот-вот распуститься в райский цветок. Джамала же лишь скептически сейчас вспоминает одну из сплетен о том, как бедолажка Дильбар приревновала мужа к сестре и, кажется, теперь почти в эту сплетню верит. Саида и правда становится магически притягательной. Она еще угловата в движениях, но быстро учится и многое подмечает.
«Например, как провокационно мило вот так якобы скромно заплести волосы в косу, оставляя у лица два легких вьющихся локона; из украшений оставить только маленькие изящные серьги, подаренные на прошлый день рождения мной же, — чувствуя нарастающую панику, Джамала прикусывает кончик языка. — Чего доброго сама окажусь в роли брошенки, когда эта мнимая невинность вот пару раз поглядит на Талгата глазами дикой оленихи!».
— А Умара скоро выпишут из больницы, — с еще большим жаром продолжает гнуть свою линию Джамала. — С гипсом на обеих ногах, мама, вы за ним не добегаетесь, и ему лишний раз просить вас о чем-либо стыдно будет. Другое дело шустрая и расторопная сестренка под рукой. Её он не стесняется и… с Талгатом мы быстрее найдем общий язык, если у меня не будет круглосуточного любопытного носа за спиной, — подумав, добивает Джамала еще одним немаловажным доводом. — Мужчины, они ж хуже детей — всего боятся, и Талгатик мой не исключение. Он только-только начал привыкать к мысли о том, что скоро папой станет, и тут Саида.
— Что ж… — судя по тому, как мама согласно кивает, а сестра несогласно мрачнеет, победа по количеству очков присуждается Джамале. — Так тому и быть. Ты меня убедила.
— Но ты каждый день мне будешь звонить! — не сдается Малика совсем без условий. — А Саида будет приходить к тебе вечером на два-три часа, помогать с уборкой, стиркой и готовкой.
— Золушка, прямо! — почти мило улыбается Джамала, не торопясь, однако, выдыхать спокойно, и прочтя по движению губ сестры не самое приятное из слов, твердо продолжает. — Я одна живу и очень аккуратна, поэтому стирки каждый день у меня нет и убираться ежедневно мне нужно. Готовить, того меньше. Будет в магазин со мной ходить за покупками на неделю. Сил у нее много, а мне тяжелое лучше не поднимать теперь. На это согласна.
— Решено, — соглашается мама, «таки она оказалась полезной!». — Раз в неделю и иногда по вечерам.
========== Часть 3 ==========
— Ух, ты! — весело восклицает Рита, войдя в каминную комнату старой Ольгиной квартиры. — Твой брат и правда привез кучу вещей, но это самое важное. Оль! Иди, посмотри!
Заглядывая следом, Ольга шарит взглядом на предмет причины столь бурного удивления.
Камин прежний, бардака, в виде двух больших клетчатых сумок, прибавилось, к потолку подвешен все тот же гамак, только теперь в нем появились подушки и странное (кажется, вязаное) одеяло: полосатое, как ямайские шапки.
— Я поняла! — радостно расправляя одеяло, насколько это возможно, Рита оглядывается на Ольгу. — Вселенная восприняла мои слова о новой жизни так кардинально, что решила устроить пережитое детство повторно. С поправкой только, географической, между двух столиц.
— Ты о чем? — понимая, что ничего не понимает, Ольга, тем не менее, улыбается заковыристости Ритиных фраз, так понравившихся ей еще в самом начале.
— Я помню его из моего биологического детства. Там в квартире арт-деда было такое. — Отвечает Рита с улыбкой и легкой грустинкой в голосе. — О том периоде жизни, по понятным причинам, совсем немного отдельных воспоминаний. Но одеяло! Я совершенно точно помню!
