«Мы любим друг друга — это единственная истина, аксиома, не требующая больше ни доказательств, ни решений, а лишь счастья быть вместе».
Проводив Ольгу после встречи и знакомства с её бывшей коллегой, Рита отпускает в Москву свое сердце до пятницы.
— Здесь я оставлю лишь малую толику разума, автокад и телефон, чтобы писать тебе милые глупости, засыпать смайликами и сердечками, как влюбленная школьница.
— Обещаю ответить взаимностью в полной мере, — посмеялась в ответ Кампински и, неожиданно став серьезной, смотрела в глаза, прошептав: — Ритка, прости меня, ты ведь можешь…
«Ритка» простила давно, это ясно без слов, которые все же должны были прозвучать и остались на мостовой со следами тысячи шин проезжающих мимо автомобилей.
Покидая «столицу своей души», Ольга гонит машину вперед, туда, где ждут ее отложенные на завтра дела, профессиональные долги и иные обязанности. Но мечтательная улыбка рассказывает трассе М11 о том, как Рита в Ольгиных грезах возвращается в ее квартиру, как стоит у запертой двери, прислушиваясь к тишине, а потом отчаянно ныряет в поток новой жизни, неустроенного еще быта и сладкой тоски по той, что летит между двух столиц, между прошлым и наобещанным друг дружке будущим.
========== Часть 6 ==========
— Привет, мам, извини, что позже, чем договаривались, просто тут всё немного затянулось, — закрыв за гостями дверь, Рита первым делом набирает номер матери и сходу забивает эфир путаными оправданиями. — Были Ольгин брат и его друг. Они мне привезли кровать, что-то еще… — пройдя по коридору, Рита оказывается в каминной комнате, где с момента Ольгиного отъезда значительно убавилось места и прибавилось хаоса. Она позвонила Рите минут через пятнадцать после прощания предупредить, что ее брат приедет не завтра, а совершенно неожиданно и нормально (для Дена) через десять минут.
«У тебя эхо, — слушая любимый голос, умноженный реверсией «громкой связи», тихо смеялась Рита. — Словно ко мне обращается великий оракул с небес».
— … Да, кровати здесь не было, — устало опускаясь в гамак, Рита поспешно отвечает на мамин вопрос, успевший прозвучать дважды, — прости, немного выпадаю из реальности, столько всего… а вот у тебя, кстати, на удивление спокойный и умиротворенный голос. Надеюсь, все действительно хорошо? Прости… — глядя в ровные, словно для игры в классики, квадраты окна, Рита невольно озвучивает мысль, которой в принципе не собиралась делиться с мамой. Запоздалые извинения блестят бессмысленными паутинками.
«Или рисунками линий, в которых нет ровным счетом никакого тайного смысла», — прикрыв трубку ладонью, Диана тихо вздыхает. Сидя на верхней ступени невысокого крыльца дачного дома, напряженным взглядом она изучает далекие следы тлеющего заката, будто они, как кофейная гуща, предскажут события будущего.
В новейшем прошлом Дианы — сутки особенно нелегких раздумий, начавших свой марафон вчера днем со звука закрывшейся за дочерью двери.
«Не торопись отвечать, не спеши, — мысленно сама себе повторяет Диана практически после каждого Ритиного предложения. — Попроси повторить. Слушай слова — не интонацию, а потом интонацию, но не слова — истина где-то между».
— Не поверишь, но я очень готовилась к этому нашему с тобой разговору, — одним решением Диана выбирает честность без недомолвок. — За основной принцип взяла формулу «не спешить» и тебе предлагаю поступить аналогично. Хотя, боюсь, в этом случае ты совсем из реальности выпадешь.
Чувства всегда вызывают отклик. Удивительным образом то ли «слыша», то ли чувствуя мамину улыбку, Рита прикрывает глаза, но перспектива суженного взгляда все равно размывается акварелью слез. Непредсказуемо колкой оказывается спокойствие на том конце воздушного моста, где мама ловит выдох-вопрос дочери, подкручивает его громкость собственным голосом:
— Сонечка? — и тихо не то смеется, не то вздыхает, — видела бы ты ее сегодня…
— Павел Юрьевич, мне нужно с вами серьезно поговорить, — теребя подол юбки, заламывая ногой сандалик и глядя исподлобья, Соня стояла в проеме беседки. Вокруг Сони, по периметру дверного проема вились кудри дикого винограда, а из-за плеча, сгорая от заката и любопытства, заглядывал июньский вечер. — Вы должны рассказать мне правду о звездах. Они умирают?
Жмуря ресницы, тем самым выжимая лишнюю влагу, Рита заливается слезами и хохотом, слушая о вечерних проделках собственной дочери.
— У Сони свой оригинальный и неподражаемый способ познавать этот мир, — голос Дианы Рудольфовны явно пытается скрыть равнозначные Ритиным чувства. — Но она пока даже не догадывается, как своими вопросами меняет мой мир и Пашин. Жаль… — с жаром выдыхает женщина и дальнейшие ее слова становятся еще большей для Риты неожиданностью. — Как жаль, что я совсем не помню твоих вопросов о мироустройстве и прочем. Наверняка ты делилась ими с твоим отцом или даже с его…
— А что Павел Юрьич? — спешит Рита вернуть разговор в прежнее русло.
— На каждую ее провокацию ведется мальчишкой, — отмахивается мамин голос. — Рассказал, как рождаются звезды. Знаешь же, как его уносит в этих рассказах для Сони.
— Знаю, как оба они увлекаются, — подтверждает Рита. — И где теперь оба эти астронома?
Задавая вопрос, Рита уверена: — «Скорее всего мама сейчас прикрывает трубку рукой, стирает слезинки и прокашливается в попытках пропустить слишком взволнованный откровениями голос через фильтр серьезности».
Глубоко вдохнув состоявшийся вечер, Рита задерживает дыхание, будто давая ему фору успеть раствориться в крови и в их личной с мамой истории.
— Мой дед-художник когда-то рассказывал мне, что мы все состоим из атомов древних звезд. Они отгорели своё и рассыпались, чтобы родиться заново кто человеком, а кто картиной, созданной человеческим сознанием. Что мы все проекции чего-то единого при смысле жизни в поиске и развитии разностей.
— Одна исследовательница спит, а второй курит трубку над старой книжкой в беседке и что-то еще объясняет будущей Соне, — намного спокойнее отвечает Диана. — Я и не знала, что вы там такие умные беседы вели. Ты не говорила мне раньше.
«Получилось, — неслышно улыбается Рита, — от лишней грусти мама спасена, а вот интересно, где сейчас Ольча?».
— …А еще ты ничего не рассказала о том, как там устроилась, — словно чувствуя импульс мысли дочери Диана тоже резко меняет тему. — Мы ведь по существу ничего не успели с тобой обсудить, и я знаю лишь абстрактное — Питер, квартира, ремонт, а что за «квартира»?
— Завтра обещают мне интернет подключить, — думая о том, что надо бы подниматься и хоть частично начинать разбирать вещи, Рита делится с мамой частью планов из своего ближайшего будущего. — Если сделают, выйду в скайп, покажу, хотя, не уверена, что там будет понятна степень грандиозности происходящего.
— Хотелось бы мне в реальности всё увидеть, — в Дианином голосе мечтательность соревнуется с обычным человеческим любопытством. — Ты говорила она старинная?
— Так и есть. Приезжай и увидишь, — ни секунду не веря в подобный мамин шаг, поддразнивает дочь. — Здесь есть гамак, камин, двор-колодец и… много чего. В двух словах не расскажешь.
— Я подумаю, — оглядываясь на дом, откуда ей мерещится Сонин голос, походя обещает Диана. — Сегодня в любом случае уже поздно, а вот завтра…
— У тебя еще отпуск? — включаясь в шутливую игру, уточняет Рита. — Сколько дней осталось, м?
