шепот — признаком страсти. На самом же деле Лед боролся с желанием прямо сейчас сломать мою тонкую шею.
— Я…
Он не слушал.
— Два года назад твой отец приезжал в Академию. Выступал перед кадетами. Поднимал боевой дух. — В голосе Эйсхарда сквозила злость. — Знал бы тогда — убил бы на хрен! А я, придурок малолетний, смотрел на него во все глаза. Думал — вижу перед собой живого героя.
Пальцы его руки слегка сжались. Я сглотнула.
— Ты так похожа на него, Дейрон! Те же глаза. Нос. Губы. Мимика. Я смотрю на тебя, а вижу его. Ублюдка, погубившего мою семью. Как мне не задушить тебя, Дейрон? Ответь? Может, ты знаешь? Как заглушить в себе эту ненависть?
Я часто дышала, лишь бы не расплакаться. Как только я могла поверить, что в Эйсхарде есть что-то человеческое? Живое?
— Я похожа на него? Пусть так! Я действительно дочь своего отца! — крикнула я, потому что сдерживаться не было уже никаких сил. — Так чего ты пялишься на меня постоянно? Не смотри, если я так тебя бешу! Но нет же, стоит мне повернуться, я постоянно! постоянно! ловлю на себе твой гребаный взгляд!
Он отдернул руку, будто коснулся горячих углей.
— Иди!
Я вывалилась из пространственного кармана сама не своя. Ни Ронан, ни Веела не заметили, что я задержалась чуть дольше: для них прошла всего секунда. Следом вышел Эйсхард.
— Ты чего такая бледная? — спросила Фиалка.
— Ничего, просто устала…
Помощники из числа второкурсников проводили нас к столам, накрытым для перекуса: сыр, крекеры, напитки. Здесь же на поле расстелили маты и тюфяки, набитые соломой, которые притащили из тренировочного зала. На них растянулись кадеты, уже прошедшие испытания, ожидая, когда эфоры освободятся и разберут свои группы.
Лесли и Ронан тут же принялись обсуждать с однокурсниками полосу препятствий.
— Чуть ногу не отгрыз! — тыкал пальцем в повязку на голени Ронан. — Я думал: все, конец мне пришел!
— Я руки стесал до мяса, пока бревно держал! — хвастался Лейс.
Теперь, когда опасности остались позади, парни не торопились к целительнице, чтобы залечить боевые раны: тогда нечем будет гордиться.
Я не стала слушать, перебралась подальше, села, облокотившись на тюфяк. Со своего места я видела, как Эйсхард снял куртку, умылся над ведром, закинул в рот пару крекеров и запил водой. Потом подошел к навесу, к целительнице, позволяя ей намазать ему руки заживляющей мазью.
— Где рукава потерял? — услышала я смех Ярса.
— Да с ними не только рукава потеряешь, а последний рассудок! — со сарказмом ответил Лед.
Он взял свежую рубашку из кипы, подготовленной заранее, и снова встал в строй к своей группе. Он сегодня должен будет пройти полосу препятствий еще два раза с оставшимися звеньями.
Несгибаемый, суровый, жестокий. Зачем я на него смотрю?
Из-под ресниц выкатилась слеза и побежала по щеке, обожгла царапину болью.
Эйсхард и не подозревал, что стал победителем в игре «Достань Дейрон». Я плакала из-за этого урода и ненавидела его всеми фибрами души еще сильнее, чем прежде.
Глава 37
Мир расплылся из-за влаги в моих глазах, и я сердито вытерла их рукавом. Нет, я не доставлю Эйсхарду такого удовольствия — не стану рыдать из-за него. Я легла и закрыла глаза, подставляя лицо нежаркому осеннему солнцу: в отличие от пространственного кармана, в обычном мире в свои права вовсю вступала осень. На Севере в это время уже выпадает снег, но Торн-а-Тир располагалась в центральной части Империи, подальше от границ.
Вдох-выдох, вдох-выдох. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья… Раньше я не любила медитировать, считала это пустой тратой времени, а теперь была благодарна отцу, научившему меня этим словам.
На душе полегчало. Но — странно — окружающий мир не обрел резкость! На зрение я никогда не жаловалась. Что происходит?
— Я вижу их! — воскликнул позади меня чей-то восторженный голос. — Я вижу дороги Академии!
Меня точно дернули за ниточки, заставляя сесть прямо. Я заморгала, начиная догадываться, что происходит с моим зрением. Мир не просто расплывался. Если прищуриться на пламя свечи, вокруг огонька появляется мерцающий ореол — так и теперь прежде пустой тренировочный полигон заполнился сияющими всполохами. Будто северное сияние спустилось на землю! На северное сияние я в свое время налюбовалась вдоволь. Но оно обычно только одного цвета — зеленого, а окружающие меня струящиеся через пространство переливы были всех возможных цветов — синего, сиреневого, оранжевого, розового… Прямо посреди поля переливался полупрозрачный радужный пузырь, а внутри него можно было разглядеть густые деревья и высокую траву — полоса препятствий, которую мы только что покинули.
— Ничего себе… — не удержавшись, прошептала я. — Так вот оно как бывает!
Каждый такой всполох был дорогой. Достаточно увидеть его, вступить внутрь, и он приведет тебя туда, куда нужно. Осталось только выяснить, куда ведут голубые дороги, куда зеленые, ну и прочие — множество и множество пространственных коридоров.
А еще я поняла: если не присматриваться, не напрягать особенным образом зрение, всполохи исчезают.
Мейстер Рейк прав: зрелище завораживающее! Я никак не могла насмотреться. То прищуривалась, то раскрывала глаза, глядя на то, как дороги то вспыхивают ярче, то растворяются в воздухе.
— Да я не вру! — возмущался голос за моей спиной. — Клянусь, я их вижу! Они… как… течения на море. Быстрые, темные. Но только разных цветов. Их сразу видно. Как же вам объяснить?
Похоже, что пока из всех кадетов дороги Академии сумели увидеть только мы с… Я обернулась и узнала кадета Листори, чье звено прошло испытание чуть раньше нас.
Губы сама собой тронула улыбка. Как хорошо! Скоро я смогу передвигаться сама куда захочу, избавившись от назойливого внимания Ледышки.
— Скучаешь, Дейрон? — вкрадчиво поинтересовался Вернон, усаживаясь рядом.
Тьфу, пропасть. Стоит на минуту потерять бдительность, как Колояр тут как тут. Только и ждет возможности остаться со мной наедине — ляпнуть очередную гадость, поддеть, напомнить, что Дейрон в Академии не место.
Похоже, его звено только что закончило проходить полосу препятствий: Вернон основательно взмок, от него за метр несло крепким запахом пота. Волосы застыли липкими сосульками. Я поморщилась и отодвинулась.
— Что кривишься, Дейрон? Ты просто не чуяла еще, как пахнут настоящие мужики. Вот так и пахнут: силой и хищным зверем.
