травлю, зато я не получаю клейма стукачки и продолжаю биться за себя в одиночестве.
Нет, ну правда, какой здесь может быть выход? В минуты слабости я хотела обратиться за помощью к мейстери Луэ: она единственная, кто точно не желает мне зла. Допустим, она мне поверит. Допустим, виновные будут наказаны. Теми же незначительными штрафными работами. Да только преподаватели не смогут неотлучно находиться рядом со мной двадцать четыре часа в сутки, а однокурсники, узнав, что я их заложила, продолжат партизанскую войну с еще большей изобретательностью.
Будь даже Эйсхард на моей стороне — что бы это изменило? Предположим, он доложит эфору Ярсу, командиру Вернона. Ярс назначит Колояру ту же отработку. Все бесполезно.
Некоторое время мы сидели в тишине.
— Послезавтра у твоего звена назначена первая тренировка со стиками, — сообщил Лед своим обычным бесстрастным тоном. — Вместо звена кадета Куин с вами вместе станет тренироваться звено кадета Колояра.
«Зачем? — метались мысли. — Там, на арене, никого больше не будет, кроме нас. Вернон с его дрессированными обезьянками, Эйсхард, который меня люто ненавидит, эфор Ярс — его близкий друг, Лесли, который только рад будет подставить меня. На моей стороне только Ронан и Веела, но что Ронан сможет противопоставить толпе моих недоброжелателей? Он в первую очередь будет защищать Фиалку. О Всеблагой… Там они меня и добьют… Что же: так — значит так. Дешево свою жизнь я не отдам».
— Ты все поняла?
— Я поняла… — прошептала я.
— Дейрон, ты давай только в обморок не свались! Пойдем, отведу тебя в столовую!
— Я вижу дороги Академии… Я сама доберусь.
— Видишь, вот как? — Он приподнял бровь. — Поздравляю! Теперь понятно, как тебе удалось так быстро исчезнуть. Но одну я тебя не отпущу.
Конечно, не отпустит. Конечно. Теперь я у него под колпаком!
Глава 39
— Какая-то ты молчаливая, — прошептала Веела во время перерыва между лекциями мейстера Шоаха.
Фиалка и Ронан перебрались на мой ряд и сели рядышком со мной. В другой день это бы сильно меня обрадовало, но сегодня я не могла думать ни о чем, кроме приближающейся тренировки в подвалах Академии.
«Глупости, мне не причинят вреда, — убеждала я себя. — Во всяком случае — сильного вреда. Эйсхарду ведь не захочется влететь на взыскание из-за кадета, за которого он несет ответственность».
Плохо, что я совершенно не понимала, что он задумал, а он явно что-то задумал. Сломать меня окончательно, так, чтобы я больше и не вздумала высовываться?
— Аля, что случилось? — не отставала Веела.
Пришлось выдавить улыбку.
— Да что может случиться на лекциях по истории? Борюсь со сном изо всех сил. Если сморит — толкни меня в бок.
— А-а, — с пониманием кивнула она.
— Можно незаметно дремать, опершись подбородком на руку, — добросердечно подсказал Ронан. — Я уже приспособился. Со стороны кажется, будто я внимательно слушаю мейстера. По-моему, он считает меня очень усердным!
— Вот только на экзамене этот прием не прокатит, — рассмеялась я и тут же удивилась, что, оказывается, еще не разучилась смеяться. — На экзамене, как усердно ни смотри на мейстера Шоаха, за красивые глаза он тебе оценку не поставит.
Колояр, перебравшийся вместе со своей шайкой-лейкой на ряд ниже нашего, обернулся на мой смех и смерил меня оценивающим взглядом. Он еще вчера спустился с галерки и теперь постоянно маячил перед глазами, не давая забыть о нашем разговоре. Благодаря заживляющей мази синяк под глазом сделался почти незаметен, и губа зажила, вот только злость кипела в Верноне с неутихающей силой.
— Тебе весело, Дейрон? — осклабился он. — Знала бы ты, с каким нетерпением я жду нашу сегодняшнюю тренировку. Вот уж где повеселимся!
Медея, сидящая рядом с ним, тоже обернулась и презрительно ухмыльнулась. Наклонилась к Колояру и что-то прошептала ему на ухо, какую-то скабрезность, потому как оба гадко расхохотались.
— Плюнь на них, Аля, — подбодрила меня Веела. — Что взять с дураков!
К сожалению, как раз дураки, возомнившие себя умными и хитрыми, самые опасные люди.
Сегодня в расписании стояли только лекции по истории. Мейстери Луэ отлучилась из Академии в столицу, по слухам, ее вызвал совет попечителей Тирн-а-Тор, куда входили представители древних аристократических фамилий.
Когда-то их предки впервые объединились, чтобы противостоять опасности из-за неожиданно возникших прорывов в ткани реальности. В наш мир из другого, названного Изнанкой, полезли жуткие чудовища. Первые годы, когда люди еще ничего не знали о дарах, оказались самими тяжелыми: погибли тысячи и тысячи мирных жителей, были разрушены десятки городов. Император Максимилиан, в ту пору — король Максимилиан, сумел сплотить против инфернального зла прежде разобщенные крошечные королевства и княжества и стал единовластным правителем империи Пантеран.
Ее земли простирались далеко на юг и север, запад и восток. На границах в бесчисленных гарнизонах несли службу воины, возглавляемые одаренными командирами. Никто не знал, что творилось с нашим миром за пределами этих границ и за широкими полосами Бесплодных земель. Остались ли еще где-то государства и люди? Неизвестно. Отправленные во все концы разведывательные группы пропадали без вести.
Пожалуй, к лучшему, что я не встречу сегодня мейстери Луэ. Увидела бы ее теплую улыбку и расклеилась бы, дала слабину, призналась во всем и уже никогда не выкарабкалась бы из омута унижений.
Я мельком подумала о генерале Пауэлле, друге отца, которому я везла кожаный футляр, но так и не довезла. Последние несколько месяцев перед поступлением в Академию я провела в его доме. Он принял меня, несмотря на то, что я была дочерью государственного преступника. Больше мне некуда было пойти.
Это было странное соседство. Генерал Пауэлл, вояка до мозга костей и старый холостяк, появлялся в особняке лишь под вечер. Я поправлялась после ранения, ела, спала, глотала книги десятками, лишь бы отвлечься от реальности, не вспоминать о том, что было, и не думать о том, что ждет впереди.
Мы почти не разговаривали, хотя ужинали вместе. Обменивались ничего не значащими светскими фразами. Он не выказывал сочувствия, был сдержан и сух. Однако он единственный приютил меня, и сопроводил на казнь отца, когда пришло время, и заказал пошить мне удобную одежду для первого дня в Академии — в ней я проходила лабиринт.
Пока отец был еще жив, я много раз пыталась завести разговор о кожаном футляре, который так и не смогла довезти.
