изменится. Но нет. Форд почему-то закрыл глаза на этот случай.
Словно его и не было.
Мейсон считал Елану ненормальной, а значит, с ней следовало что-то делать. В доме жили Рите и Лив. Она могла прийти ночью и к ним. На себя Мейсону было плевать. Он боялся за сестер.
— Елана их не тронет, — мрачно сказал Форд, когда Мейсон пришел к нему с этим вопросом.
— Она ненормальная, — произнес мальчишка. — Она просто так бросается на людей. Ее лечить нужно, пока она сестер не тронула.
— Заткнись, — процедил Форд сквозь плотно стиснутые зубы. — Она не просто так на тебя… У нее есть причина так поступать. Ты сам по себе причина. Ты хоть знаешь, кто твой отец?
Мейсон не знал, кто он, но мама говорила, что папа хороший человек. Просто им было не суждено быть вместе.
Форд же, кривя губы, сказал, что отец Мейсона ублюдок и монстр. Что некогда он причинил Елане боль, которую она никогда не сможет унять.
Он вообще много чего рассказал Мейсону про его отца. Даже то, чего ребенку лучше не слышать.
— Ты отродье, — прошипел Форд, будто именно этими словами подводя итог. — Такой человек, как твой отец, не должен был размножаться. Твое рождение ошибка, и своим присутствием ты лишь всем вредишь. Ты даже не представляешь, как Елане тяжело тебя видеть. Как ей больно. И ее желание, чтобы ты не подходил к ее дочери, закономерно. Не делай ей еще больнее. Не приближайся ни к Елане, ни к Лив. К Рите тоже не подходи. Иначе я буду вынужден отправить тебя куда-нибудь подальше.
В дальнейшем Форд часто говорил Мейсону нечто подобное. С особым усердием пытался вбить ему в голову то, что он не должен был рождаться и ему должно быть стыдно за то, что он вообще дышит.
Никто даже не догадывался о том, с каким наслаждением он это делал. Насколько сильно ненавидел Мейсона. Беря в жены его мать, он надеялся получить власть и богатство Ридов, а когда все это досталась Мейсону, помимо неприятия Форд ощутил острое желание, чтобы мальчишка просто взял и исчез, ведь своим существованием он отбирал у него все, что Форд уже считал своим.
В этой жажде они сходились с Еланой.
— Ты достоин этой власти и денег, — нашептывала ему Елана. — Сколько всего ты смог бы сделать с таким влиянием! Но эта женщина… твоя бывшая жена… взяла и оставила все этому никчемному мелкому ублюдку! Нагулянной мрази. Ты понимаешь, насколько это несправедливо? Он так похож на своего отца! Вырастет таким же, как тот. Ублюдком и чудовищем. Еще и деньги получит. А ты порядочный человек. Все это должно было достаться тебе.
Елана всей душой ненавидела биологического отца Мейсона и, видя в мальчишке его копию, хотела сделать с ним много всего. К тому же Мейсон мешал ее счастливой и богатой жизни. Если бы его не было, все принадлежало бы Форду, а так, из-за завещания умершей жены, он мог распоряжаться лишь незначительной частью денег. После совершеннолетия Мейсона не станет и этого.
Мейсон мешал своим существованием Елане так же, как мешал Форду. В этом они сошлись и видели в мальчишке ничтожество, которое раздражало их уже тем, что оно дышало.
Время шло. Ночные приходы Еланы уже не были для Мейсона чем-то странным и необычным. По сравнению с тем, что начало происходить в его жизни, они даже казались скучными. Незначительными. Даже когда она пыталась выцарапать ему глаза, которыми он опять посмел посмотреть на Лив.
Вот только чем больше времени проходило, тем накаленнее становилась обстановка. Мейсон взрослел, и вскоре Елана начала бояться приходить в его спальню. В очередной раз явившись к нему и попытавшись как обычно вдавить его в кровать и впиться ногтями в тело, она не получила желаемого. Мейсон ее скрутил, после чего и вовсе вышвырнул в коридор.
Только в этот момент до Еланы дошло, что он вырос. И больше не был беззащитным
ребенком.
А это становилось опасным. Они не успели сломить его сознание. Превратить мальчишку в бесхребетное нечто, которое будет беспрекословно слушаться и само отдаст им все, что должно было принадлежать ему по завещанию.
Наоборот, Мейсон рос с яростью к ним. Звериной и жестокой. Пока контролируемой, но Форд и Елана понимали: вечно так продолжаться не будет.
Имелся лишь один способ влиять на него: Лив.
Мейсон был зависим от нее, и Елана уже давно это заметила. Интерес мальчишки к ее дочери она уловила еще с первых дней их знакомства. Изначально это вызывало в ней ярость. Как этот мусор вообще смел даже просто смотреть на Лив?
Из-за этого она всячески пыталась ограничить их общение. Тем более он мог рассказать Лив то, что Елана желала оставить в тайне от своей дочери. Лив была доброй девочкой и просто могла не понять того, что этот мальчишка заслуживает подобного отношения.
К счастью, она слушалась свою маму, а та очень часто нашептывала о том, что Мейсон плохой. Со временем Лив, которая изначально тоже тянулась к нему, начала внимать словам мамы и отстранилась от Мейсона.
Мальчишка продолжал смотреть на девчонку. Просто издалека. Елану раздражало и это. Сильно. Так, что она несколько раз пыталась выцарапать его глаза, но каждый раз ее останавливал Форд. Он не особо препятствовал тому, что его жена раз в несколько месяцев ходила в спальню мальчишки. Или тому, что она достала ключи, когда Форд поставил на его дверь замок. Ему было плевать на то, что она могла сделать с мальчишкой что-то действительно плохое. По большей степени, он хотел этого. Но одно дело царапины на теле, и совсем другое — выколотые глаза. Такое не скроешь от общественности.
— Ты с ума сошла?! — закричал он, заведя Елану в свой кабинет и захлопывая дверь.
В эту ночь она исцарапала Мейсона до такой степени, что его пришлось отвезти в больницу и долго рассказывать врачу о том, что мальчишка упал с дерева и поцарапался о ветки. Помимо этого Форду пришлось заплатить крупную сумму, поскольку врач в эти россказни явно не поверил. Видя Мейсона, никто бы не воспринял это как правду.
— Дорогой… — прошептала Елана, глотая слезы, которые тут же скользнули по щекам.
— Ты должна держать себя в руках, — сказал Форд, сжимая зубы с такой силой, что даже челюсти заныли.
Форд любил Елану. Она была его обожаемой женщиной. А так как Мейсон был настолько сильно похож на своего биологического отца-ублюдка, что одним своим присутствием причинял
