— Смотрел он на меня глазами своими жгучими с нежностью, а сам словно про другое думал... Говорил с жаром в голосе, а мне и понять его порой нелегко было... Про край свой солнечный он сказывал, что грустит о нем... Не видать его черным очам больше родимого края... Про волхвование их диковинное сказывал, про Великих своих. .. Да, видать, не уберегли они его... В пути дальнем сберегли, от опасностей многих схоронили... Здесь погибель отвели... А у вас не уберегли... — И, прерывисто вздохнув, продолжила: — Как забыть теперь глаза его жгучие? Ой, Лада Светлая, пусть отпустит меня та мученька сладко-горькая, а теперь такая невыносимая...
Чеслав подумал, что раненую таки одолела горячка, и поспешил выйти из дома, чтобы призвать на помощь ее родительницу.
Туп... Туп... Туп... Туп...
То раздавались глухие удары конских копыт.
Деревья неспешно сменялись кустами, кусты — сухостоем, затем чередой болот, россыпью камней среди деревьев, холмами, оврагами, непролазной чащей...
Туп... Туп... Туп... Туп...
Несмотря на желание скорейшего возвращения в родовое селение, из-за еще не затянувшихся ран Чеслава обратный путь они проделывали не так быстро, как изначальный к соседям. Подчиняясь этой вынужденной неспешности, едущему верхом Чеславу порой даже приходилось сдерживать резвого Ветра, который все никак не мог понять, отчего они тащатся, словно дряхлые клячи, и то и дело норовил ускорить шаг.
Идущий впереди Кудряш, лишь изредка замолкая, делился впечатлениями от их пребывания и проводов из городища Хрума. А провожали их и в самом деле знатно и уважительно.
У ворот, желая им спокойной и легкой дороги, собрался весь городищенский люд. Их снабдили сумами, полными съестных припасов и лакомств, подарками для главы их рода дядьки Сбыслава — шапкой из волчьего меха и богатым кожухом, а также вручили шкуру медведя, добытого Чеславом. И эта добыча покоилась теперь перекинутая через круп коня. Кроме того, Хрум вручил Чеславу добротный лук с двумя десятками искусно оперенных стрел, из которых ни одна не походила на другую.
Мужи, как и положено, прощались сдержанно, давая дельные советы, касающиеся пути следования. Зато бабы и девки провожали гостей с перекликами, смехом да веселыми прибаутками. И только у стреляющей очами в сторону Кудряша Умилы то и дело наворачивались невольные слезы. Но Кудряш усиленно делал вид, что не замечает этой девичьей слабости, — нечего привселюдную забаву устраивать. Все, что хотел, он сказал девке еще сразу после учты.
Улучив момент, пока люд обступил Кудряша, глава селения Хрум отвел Чеслава в сторону и, еще раз высказав сердечную благодарность за спасение дочери, с многозначительной расстановкой добавил:
— Славный ты муж, Чеслав, как и отец твой был, как и род ваш весь... Вот тебе бы девку свою отдал, парень. .. — И уставился на него хитрыми глазами.
Чеслав хорошо понимал, что, несмотря на присущее ему лукавство, Хрум сейчас всерьез предлагает породниться двум их родам. И от того, какой ответ даст он, Чеслав, главе этого рода, во многом будут зависеть их добрососедские отношения. А потому слова подбирал неспешно и вдумчиво, но говорил без хитрости:
— За честь бы почел породниться с твоим давним родом и кровь свою смешать с твоей, Хрум, и девка твоя любому мужу в радость и честь будет. Но словом я связан уже с другой... А слово свое ценю и чту, дабы и другие его ценили. И случись так, что нарушил бы его, ты бы первый презрение мне выказал... — И, предвидя возможный вопрос Хрума, добавил: — А взять сразу две жены, так это мне еще не по возрасту. Да и не по мудрости...
Хрум какое-то время не отводил глаз от лица парня, словно выверяя, насколько он был честен, а после неопределенно крякнул, встряхнул головой и, почесав проплешину, заговорил:
— И здесь ты, парень, завидный толк проявил и зря о незрелости разума своего сетуешь... — И весомо хлопнул Чеслава по плечу, снова попав по незажившей ране.
Юному мужу даже показалось, что сделал это хитрый мужик нарочно, будучи недовольным его пусть и обоснованным, но все же отказом. Чеславу же на такое «дружелюбие» оставалось только сдержать стон и не выдать своей боли лицом. А Хрум с искрами большого лукавства в глазах продолжил:
— Про то, как у тебя с другой девкой сложится, то лишь Великим ведомо. Всякое случается... Но я свое слово сказал. Ты его слышал. А там как будет...
С тем и расстались.
И теперь Чеслав размышлял, удалось ли ему, не нанеся обиды отказом, объяснить Хруму толком свое решение. Потому как слова словами, а главное, что у соседа на душе осталось да в думах сокровенных. А еще Чеслав подумал о том, что на прощании не было видно Горяя, и хорошо, что тот не видел, как шептался с ним Хрум, а иначе этот ревнивый молодец со слишком буйной головушкой запросто мог устроить им засаду да извести попытался — с него бы сталось...
Туп... Туп... Туп... Туп...
Привычная болтовня Кудряша не отвлекала Чеслава. Думалось ему и о том, как в чем-то схожим оказалось приключившееся с чужаком Луцием в селении Хрума и то, что стало преследовать его, Чеслава, после купальской ночи. Но кто желал погибели пришлому в селении Хрума, он теперь знает — уязвленный за девку Горяй, а вот кто стал угрозой для него, он так и не разгадал... Пока что не разгадал.
Явным было лишь одно: опасность исходит от его родимых соплеменников, точнее, от кого-то из них, потому как у соседей ни явно, ни скрыто на его жизнь не покушались. Ну разве что медведь. Да и то была честная битва.
Из того, что ему стало известно, выходило, что, скорее всего, и двух чужаков погубил тоже кто-то из его племени. А значит, и семейство Горши и Молчана тоже свои сгубили. Вот только за что? Возможно, конечно, что чужаки им сперва потраву содеяли, а после кто-то самих чужаков изничтожил. Но кто? Мудрено! И только ли кто-то неведомый желает ему погибели из-за любощей с ночной девой, или кто-то другой не желает, чтобы он дознался, кто сгубил соплеменников и чужаков? Снова муть болотная, непроглядная... Ясным было лишь одно: их поход к соседям оказался пустым и ничего нового, что помогло бы в поиске душегубов, не дал.
Туп... Туп... Туп... Туп...
Неожиданно Кудряш замолчал. Из-за такой перемены Чеслав отвлекся от мыслей и уловил на себе пытливый взгляд друга.
— А дальше что делать-то будем?
Вопрос не застал Чеслава врасплох. Он уже сам себе задавал его не раз, а потому ответил не раздумывая и кратко:
— След искать... Верный...
С тревогой в сердце парни продвигались к родному городищу, и чем ближе были к нему, тем больше росла их обеспокоенность. Да и как не тревожиться, пребывая столько времени в неведении, как там обстоят дела? Ведь с бедой большой оставили они родовой кров. А вдруг там продолжает собирать обильную жатву злодейка смерть? Да мало ли какие еще горести могут встретить их у ворот родного гнезда!
Между тем, пробыв в дороге уже несколько дней, они вот-вот должны были достигнуть границ охотных угодий своего племени. И хоть до самого городища было еще шагать и шагать, от этого обстоятельства и продвигаться хотелось скорее, и сил, несмотря на уже пройденный путь, казалось, прибавилось.
Но владычица ночь, что по заведенному порядку спешила сменить ясный день и вступить в свои права, была равнодушна к людским желаниям. Совсем скоро она готова была принять в свои темные объятия всю лесную округу.
Парни загодя спешились и, выбрав удобное место для ночлега, решили развести костер, чтобы не зябнуть ночью да подальше от себя и коня держать зверя дикого. Но такое обычное для лесного жителя дело, как разведение костра, в этот раз вызвало некоторое затруднение. А причиной тому был обильный дождь, что поливал лесные просторы ни много ни мало с полудня, и теперь найти сухие сучья да ветки, поживу для огня, было не так легко. Разойдясь в разные стороны, молодые охотники отправились на поиски сухого хвороста.
Чеслав чувствовал, как уже высохшая было после дождя сорочка очень быстро становится влажной. Дождевые капли, задержавшиеся на листьях после ливня, так и норовили обрушиться дружной гурьбой всякий раз, когда он пытался достать из укромного места какую-нибудь корягу или трухлявую ветку, надеясь, что она окажется более сухой, чем обнаруженные ранее. Чеслав отошел уже на значительное расстояние от того места, где они разбили лагерь, но ничего путного, на его взгляд, для костра пока не обнаружил, ну разве что средних размеров сучки. Да разве для огня на всю ночь это сытная трапеза? Так, щепка для затравки...
Лес здесь был довольно густым, а местами просто труднопроходимым: деревья стояли плотным частоколом, воюя между собой за каждый локоть земли и сноп солнечного света, а где мог, между ними втиснулся колючий кустарник. И оттого по этим зарослям удобнее было следовать звериными тропами. Идя по одной из них, Чеслав и выискивал сухие дрова.
