Внезапно юный муж поймал себя на том, что, забравшись под очередной куст и пытаясь достать из-под него почерневшую от времени коряжку, не ощутил уже ставшей привычной россыпи дождевых капель. Их, скорее всего, сбил кто-то ранее. Птица? Маловероятно. Зверь, что проследовал по тропе? Лютый хищник? Возможно.
Но, наверное, даже не это заставило его насторожиться. Точнее, не только это. Чеслав ощутил, как зашептало его верное чутье, пророча опасность!
Он стал осторожно, с оглядкой выбираться из-под куста. Парню хотелось сделать это как можно бесшумнее и незаметнее, но тревожащие до сих пор раны делали его не таким ловким и быстрым. Слабого шелеста чуть затронутой ветки и совсем вроде бы негромкого треска оказавшейся, как назло, под ногой и присыпанной прошлогодней листвой сухой ветки — вот уж не знал, где найти! — было достаточно, чтобы привлечь к себе внимание. Молодой охотник не успел еще разогнуться, когда над его головой стремительным прыжком ядовитой змеи прошмыгнула чья-то шальная стрела. От этого желание выпрямиться в полный рост улетучилось совсем. К сожалению, он не успел заметить, с какой стороны было выпущено смертоносное жало, да и разглядеть это в зеленом хаосе было очень трудно. Разве что дождаться еще одной стрелы... У Чеслава из оружия был нож, но не было лука и стрел, а оттого защититься ответной стрелой он никак не мог, даже если бы и заметил стрелявшего. Холодный расчет подсказывал, что было бы глупо оставаться слепой мишенью для преследователя, а потому, пригибаясь так, чтобы не появляться над кустами, благо они были довольно высокими, Чеслав по звериной тропе бросился прочь от этого гиблого места.
Он бежал... Бежал не так быстро, как мог до ранения, чувствуя тупую боль в ноге, тем не менее преследователи были все еще на значительном расстоянии от него. О том, что их несколько, он распознал по топоту, остановившись на какое-то малое мгновение и прислушавшись, но для него и этого было достаточно. Его преследовала ватага!
Он не знал, ни кто они, ни отчего стреляли и теперь преследуют его. Да сейчас он и не думал об этом. Он думал лишь об одном: как скрыться?
Тропа мудрено петляла между зарослями, и беглец вынужденно повторял все ее изгибы. Но чем дальше он бежал по ней, тем все большим становилось внутреннее беспокойство. Снова проснувшееся в нем его оберег-чутье подсказывало, что впереди опять возможна опасность, и через какое-то расстояние уже даже понял, какая именно, а оттого постарался перепрыгнуть ее как можно более длинным прыжком. Но раненая нога, которой он попытался оттолкнуться от земли, дала сбой — боль подрезала прыжок, и Чеслав опустился как раз на то место, откуда чуял исходящую опасность. В следующий миг он почувствовал резкий рывок, земля ушла из-под ног и перевернулась...
От внезапности случившегося и взыгравшей бессильной злости парень издал наполненный дикой мощи волчий клич.
Чеслав видел, как под ним, зажатая с двух сторон зарослями, разбегалась в разные стороны звериная тропа, а на месте, куда угодила его нога, на взлохмаченной лесной подстилке из пожухшей листвы остался след от петли. Слегка покачиваясь, он висел вниз головой, захваченный за ногу цепкой веревкой, свисающей с близстоящего дерева.
Он попал в ловушку, словно глупая дичь! А ведь его загоняли в эту петлю по всем правилам и обычаям охоты, предварительно спугнув и после преследуя! И ведь он понял это загодя, еще на бегу, и если бы не раненая нога...
Но где же его преследователи? Почему не настигают, не разят? Чего ждут? Почти мгновенное вынужденное бездействие после столь стремительного бега, а также вскипевшая злость от случившегося лишили Чеслава реального ощущения времени. Ему казалось, что он висит так уже целую вечность, хотя истекла совсем ничтожно малая толика времени. С каждым ударом сердца прилившая к голове кровь отдавалась тяжелыми глухими ударами в ушах, будто отсчитывая оставшиеся ему мгновения жизни. Чеслав очередной раз дернулся всем телом, пытаясь освободиться, хотя четко понимал, насколько безуспешны его усилия в таком положении. Оставалось только покорно ждать. Покорно! Мучительно! Ждать!
Наконец по шуму и треску зарослей он разобрал, что к нему кто-то подбирается. Чеслав попытался повернуть голову в сторону, откуда доносился шум, но тщетно — он висел к тому месту спиной. А иначе бы сперва заметил шевелящиеся и вздрагивающие от чьего-то движения ветки и только немного спустя узрел бы, как, тяжело дыша от спешки, из кустов выбрался Кудряш. Лицо и руки его были оцарапаны, а в кудрявых волосах застряли листья, колючки и мелкие веточки. Скорее всего, верный товарищ прорывался напрямик через заросли.
Сам же Кудряш, увидев болтающегося в воздухе друга, слегка опешил. Зрелище было уж очень необычным. После небольшого замешательства он поспешно сделал несколько шагов к висящему вниз головой Чеславу и, заглянув ему в глаза, настороженно спросил:
— Ты зачем так? То есть кто это... тебя так вздыбил?
Несмотря на глупейшие вопросы, Чеслав испытал величайшее облегчение оттого, что первым его обнаружил Кудряш, а не неведомые пока преследователи. Теперь у него есть явная возможность побороться за свою жизнь.
Он не успел ничего ответить, потому как уже слышал отголоски бегущих в их сторону ног. Кудряш, тоже заслышав шаги, насторожился. Оба, один стоя, а другой повиснув в воздухе, застыли в ожидании, когда же покажутся преследователи. Но на некотором расстоянии от того места, где находилась ловушка, шаги отчего-то затихли. Чеслав понял, что бежавшие, скорее всего, заметив у западни Кудряша, затаились за поворотом тропы и рассматривают их оттуда.
Теперь обе стороны решали, что же предпринять дальше.
Заходящее солнце, прорвавшись между деревьями сквозь прорезь звериной тропы, слепило глаза, и оттого Чеслав не смог сразу разглядеть появившихся из-за поворота людей. Он видел, что их несколько, вооруженных, кажется, луками, но кто они — разобрать никак не мог, даже когда они двинулись в их сторону.
Стоявший рядом с ножом наизготове Кудряш тоже не спешил поделиться с ним соображением о том, кого увидел. И только когда идущие были от них на расстоянии шагов двадцати пяти, Чеслав распознал, что это их соплеменники, близнецы Мал и Бел с братом Стояном. Так вот кто устроил на него эту охоту!
Подошедшие к ним молодые мужи, казалось, и сами были несколько сбиты с толку — то ли завидев, что попавшийся в их ловушку не один, то ли...
— Вы чего? — наконец-то прорвался голос у Кудряша.
— Ничего... охотимся мы здесь... — оглянувшись на стоявших чуть позади братьев, сообщил Стоян.
Мал и Бел были одного возраста с Чеславом и Кудряшом и последышами в своем семействе. А вот Стоян был лет на десяток старше близнецов, а оттого, само собой разумеется, и верховодил братьями.
— И ловушка ваша? — кивнул Кудряш в сторону висевшего Чеслава.
— Наша.
— Справная какая! И надо ж было такому статься, что Чеслав в нее как раз и угодил!
Похоже, Кудряш готов был развеселиться от такого курьезного обстоятельства, отчего Чеславу захотелось дать ему хорошего пинка.
— А может, сперва меня освободите, а уж потом языки поточите? — спросил Чеслав, до того молча и терпеливо висевший вниз головой.
Только после этого парни поспешили освободить его. Ослабив веревку, его опустили на землю и избавили от петли, захватившей ноги.
— А стреляли-то в меня зачем? — хмуро спросил Чеслав, как только оказался на земле.
— Стреляли?! — изумился Кудряш, не знавший о пущенной в друга стреле, и уставился на братьев.
— Так мы и не в тебя вовсе... — как-то замялся с ответом Стоян. — Я не разглядел толком, а эти двое задолдонили, что вороны: рогач, рогач там... стрельнуть надо, пужнуть, аль поранить, чтоб не ушел. Ну и стрельнули...
Мал и Бел только молча поглядывали исподлобья на них да еще время от времени друг на друга.
— Уж за то прости нас, Чеслав... — продолжал объясняться Стоян и, глянув на братьев глубоко посаженными глазами, с укором проворчал: — У-у-у, дурни!
— Да мы же думали... И рогач там, кажется, все же был... — в свое оправдание забубнили почти одновременно близнецы, переминаясь с ноги на ногу. — Только вот делся куда-то... А может, то Леший — хозяин лесной глаза нам застил да подмену свершил?
Чеслав ничего не ответил. Да и что тут скажешь?
На ночлег друзья расположились вместе с братьями. Наскоро перекусив уже почти в темноте, ватага быстро затихла, погрузившись в сон. Только Чеслава все никак не отпускали беспокойные думы.
Уж очень странным было это приключение с охотой. В лесу, конечно, чего только не бывает, но спутать его с оленем довольно опытным охотникам... Слишком уж глупо и как-то по-ротозейски. А если это не охотничья ошибка, а наглый умысел? Но ведь о том, что они с Кудряшом появятся в этих местах, братья никак не могли ведать заранее. Потому как об их возвращении в городище никто из соплеменников знать не мог. Не стерегли же их с самого отбытия? А вот не возникло ли у этой троицы желание расправиться с ним при случайной встрече? Только за что? Он никогда ранее не враждовал с братьями. Да и какая вражда между своими? И мелких ссор с ними не припомнит, разве что в отрочестве. А со старшим Стояном и совсем редко пересекался, только по общинным делам... Но, может, у них все же был повод желать ему погибели, вот только ему он пока не известен? И если бы не было с ним рядом Кудряша, неизвестно, чем эта охота могла для него завершиться. А уж не они ли, братья, по какой-то причине изводят людей в округе их городища? Но зачем? Или таки не они, а на охоте нынче просто проявили беспечность, едва не стоившую ему жизни? Эх, если бы знать причину тех смертей! А может, это ему, Чеславу, Леший застил глаза, и он не может разглядеть очевидное? Но ведь и другие не могут...
