Уж очень странным было это приключение с охотой. В лесу, конечно, чего только не бывает, но спутать его с оленем довольно опытным охотникам... Слишком уж глупо и как-то по-ротозейски. А если это не охотничья ошибка, а наглый умысел? Но ведь о том, что они с Кудряшом появятся в этих местах, братья никак не могли ведать заранее. Потому как об их возвращении в городище никто из соплеменников знать не мог. Не стерегли же их с самого отбытия? А вот не возникло ли у этой троицы желание расправиться с ним при случайной встрече? Только за что? Он никогда ранее не враждовал с братьями. Да и какая вражда между своими? И мелких ссор с ними не припомнит, разве что в отрочестве. А со старшим Стояном и совсем редко пересекался, только по общинным делам... Но, может, у них все же был повод желать ему погибели, вот только ему он пока не известен? И если бы не было с ним рядом Кудряша, неизвестно, чем эта охота могла для него завершиться. А уж не они ли, братья, по какой-то причине изводят людей в округе их городища? Но зачем? Или таки не они, а на охоте нынче просто проявили беспечность, едва не стоившую ему жизни? Эх, если бы знать причину тех смертей! А может, это ему, Чеславу, Леший застил глаза, и он не может разглядеть очевидное? Но ведь и другие не могут...
Борясь с тревогами и сомнениями, но уступив усталости, Чеслав и не заметил, как забылся сном. Спал он беспокойно, с нехорошими сновидениями, просыпаясь от каждого шороха и зычного уханья филина, что облюбовал ближайшие деревья для своей ночной охоты.
Часть третья
ОХОТА ЗА ТЕНЬЮ
Раннее утро, безжалостной влажной прохладой украв у молодых мужей сон, развело их в разные стороны: незадачливые братья продолжили свою охоту, а Чеслав с Кудряшом отправились в сторону городища. Проследовав по знакомым им местам без новых неожиданностей, ближе к вечеру они увидели частокол своего селения.
Из рассказов братьев они уже знали, что за время их отсутствия ничего страшного, подобного череде смертей, в племени не случилось, а потому въезжали в ворота родного городища со спокойной душой.
Перебросившись возгласами и приветствиями с радостно встретившими их мужами, находившимися в стороже, и пообещав им подробный пересказ своего похода, Чеслав и Кудряш под нетерпеливое фырканье и ржание Ветра, который так и стремился к родимой кормушке, проследовали далее. Но, не сделав и трех десятков шагов от ворот, поняли, что не все так спокойно в их обиталище, как они ожидали.
Первой они заметили бегущую в направлении городищенских ворот Кривую Леду. Вытаращив от напряжения единственный зрячий глаз и сосредоточившись, казалось, только на спасительной дыре широко открытых деревянных створок, бабка что было духу неслась селением. Расставив в стороны руки, в одной из которых держала неотъемлемую клюку, а во второй, для быстроты и удобства передвижения, край своей сорочки, она бежала стремительно, но при этом еще и с каким-то легким подскоком, как обычно делают дети, играя в скачки на палочке. И с каждым таким подскоком из ее тяжело дышащей груди со свистом вырывалось озабоченно-перепуганное «Ой! Ай! Ой!».
На значительном удалении от нее, с криками и угрозами, содержание которых из-за расстояния разобрать пока что было невозможно, бежали несколько баб и молодух.
— Опять, кажется, старуха болотную жижу в крутую кашу заварила. Вот уж никак не уймется старая кочерыжка! — проворчал Кудряш и хихикнул, предвкушая яркое зрелище разгорающейся свары.
Кривая Леда, очевидно, сосредоточившись на своем спасении, поначалу даже не заметила только что прибывших парней и едва не пронеслась мимо них. Но в какой- то момент при очередном подскоке ее глаз дернулся в их сторону, и она, таки узрев парней, бросилась к ним с жалобным возгласом:
— Ой, спасайте меня, милочки дороги-я-я!
Пытаясь спрятаться, она забежала за коня, который от испуга шарахнулся от налетевшей старухи, недовольно заржал и даже вознамерился ее лягнуть. Но Кривая Леда, закаленная в многочисленных бабьих сражениях и научившаяся ловко уворачиваться от соперниц, и сейчас сумела избежать конских копыт.
— Ай, убивца, зверюка бестолковая!
Облаяв Ветра, бабка перебежала за спины парней.
Гнавшиеся за ней бабы были уже совсем рядом, но, увидев, что их обидчица спряталась за спинами Чеслава и Кудряша, вынуждены были остановиться перед такой преградой.
— А ну выходи, змеюка ядовитая! Мы уж твое жало поганое повыдерем! — решительно крикнула стоящая впереди ватаги молодка Вуяна.
— Выходи! Выходи, злыдня! — дружно поддержали ее остальные бабы.
— А вы, парни, лучше расступитесь! Не встревайте в дела наши бабьи! Кому говорю?! — шагнула в их сторону дебелая Вуяна.
— Да нам-то что... — дернулся было в сторону Кудряш, но Леда, крепко уцепившись за его сорочку, не дала парню сойти с места.
Взвизгнув, она, приподнявшись на цыпочки и пытаясь дотянуться до уха Чеслава, яростно зашептала:
— Чеславушка, ты же обещал заступаться за обездоленную сиротку! Помнишь, а?
Чеславу, хорошо знающему скверный характер Леды, да и не более благовидные дела ее, и самому часом хотелось удавить старуху, но сейчас, когда на нее хотели навалиться хоть и бабьей, но все же ватагой, он посчитал это несправедливым. Тем более что он и правда как-то пообещал ей свою защиту. А еще больше парня возмутило то, что какая-то молодка Вуяна посмела ему, мужу, указывать, как поступить, да еще с окриком!
— А ты, Вуяна, язык свой попридержи да гонор умерь на мужа глотку драть! — сказал Чеслав негромко, но так убедительно, как когда-то это умел его отец. — Коль есть вина за бабкой, то будет ей и расплата. Да не вам ее учинять. А прежде разобраться следует, так ли уж напакостила старуха, что вы ее ватагой, что стаей собачьей, загоняете.
— Так с этой же кикиморой сладу нет никакого! Ей же до всего дело есть, — зачастила одна из рассерженных баб, размахивая и грозя кулаками. — Так и рыщет по городищу, так и рыщет: носом вынюхивает да глазом своим поганым за всем людом подглядывает!
— А потом ссоры да разлад между мужьями да женами, девками да парнями сеет, — снова поддала жару Вуяна.
— Палками ее исколотить, гадюку! Палками! — посыпались дружные выкрики.
— Космы ей последние повырывать! — злобствовали пострадавшие бабы.
Как видно, намерения у женщин были весьма серьезные: покончить с ненавистной бабкой немедленно и окончательно. И та, можно было не сомневаться, заслужила подобной расправы сполна.
Сдвинув грозно брови, Чеслав уставился на старуху и не менее грозно спросил:
— Ты, Леда, видать, и впрямь лютуешь неистово по городищу да любопытством своим люду житья спокойного не даешь? — При этом в глазах его выплясывали искры-веселуны.
— Будто она того раньше не делала... — заметил, едва сдерживая хохот и потому отворачиваясь от разозленных баб, Кудряш.
— Так в последнее время она, плесень черная, что взбесилась! Никому проходу не дает! Из-за каждого угла таращится! — снова сердито загалдели наперебой бабы.
Обвиняемая старуха от криков тех, всем телом задрожав, сжалась и будто в единый миг стала меньше ростом. Руки ее страдальчески заломились, а губы болезненно искривились, вздрогнули и в следующий момент выдавили:
— Да что же мне, несчастной, уж и по селению не пройти, и не глянуть никуда? И... и... и уж не сказать ничего-о-о-о?! — обиженно завыла, запричитала Леда.
Но хитрый глаз бабки при этом не упускал из виду грозных соперниц — для большей безопасности. А они, раззадоренные ее плаксивыми стенаниями, опять закричали:
— В шею, в шею ее! Палками! Палками! Камнями забросать, мерзавку!
И даже двинулись было в сторону державшей оборону троицы.
Но Чеслав решил опередить их и, подняв руки, заставил женщин остановиться.
— Правы, бабы! Правы! Вижу, гнев ваш вполне справедливый и праведный...
Сбитая с толку его поддержкой, воинственно настроенная бабья ватага притихла. Чеслав же, воспользовавшись наступившей тишиной, продолжил:
— Заслужила Леда вашей взбучки...
За своей спиной он услышал удивленный и вместе с тем возмущенный возглас Кривой Леды, не ожидавшей такого коварства с его стороны, и мог безоглядно поклясться, что глаз старухи, будь такая возможность, готов был испепелить его немедленно. Но Чеслав не останавливался и старался говорить как можно рассудительнее:
— Ну, изувечите вы старую, забьете до полусмерти, так всей общине ее, немощную, потом выхаживать да кормить придется. Зачем же селению такая обуза от вашей дури злобной? Или уж вам следует прибить старую совсем, до смерти... Чтоб и забот не было...
Весьма ощутимый тычок в спину дал парню понять, что Леда никак не согласна с его словами. Но ее сейчас никто и не спрашивал. А вот среди женщин доводы его, кажется, возымели действие и посеяли сомнения. Они принялись переглядываться и неуверенно перешептываться.
