— Мне нужно ехать. Сама справишься?
Сильно в этом сомневаюсь, но вслух произношу:
— Я взрослая девочка, не подохну.
— Не жди его сегодня, — говорит уже не веселым голосом, не насмешливым, как в галерее. Каким-то чересчур серьезным. Как Олег, когда хотел отчитать или показать, что так лучше не делать.
Все внутри вспыхивает, как спичка. Моментально. По щелчку пальца. Этот подонок словно в душу залез, вынул оттуда все, распотрошил, влил бензин и поджег. Тут же чувствую жар, прилившийся к щекам, в груди все разрывается на куски. От его наглости. И от злости.
От того, что вслух он произнес то, что я не хотела признать…
— Я сама решу, ждать или нет!
— Как знаешь. Сама понимаешь, чем занимаются Взрослые мужчины, — с нажимом на последнее словосочетание произносит Эдгар.
— Понимаю.
— Но ты можешь это исправить, — говорит он более серьезно.
— Эм…
— Ну. Не стоит. Ты же взрослая девочка, все прекрасно понимаешь. Все в твоих руках, Ева.
И уходит. Я так и не поняла смысл последней фразы, да и, если честно, не искала его. Не ищу. И не буду искать. В голове вертится совсем другое. Олег. Обнаженный. Весь напряженный, с маленькими капельками пота, стекающими по спине. Нависает над той женщиной. Целует ее. А она кричит в его объятьях сквозь этот поцелуй.
Блядь!
Грудь сдавливает. Пью таблетки, которые вряд ли помогут. Физически с сердцем все нормально. Наверное.
Время идет. Проходит час. Два. А я лежу в гостиной на диване, пялюсь в телефон. Смотрю фотографии Олега. Наши общие или только его. То веселый, то серьезный, то недовольный, что я снимаю его без разрешения. Они не вызывают улыбку, скорее больнее бьют в грудь. Мне бы спать лечь, только совсем не хочется.
«Эй, отличница, в понедельник попьем кофе?» — гласит сообщение от Валеры. А мне так хочется его послать куда подальше. Куда угодно, лил бы не мелькал сейчас, когда мне так плохо. И не поделишься же с ним, что я с ума схожу по своему опекуну. По своему Олегу, который вовсе не мой.
Чужой.
Какого это, знать, что любимый сейчас с другой? Что ты совсем ему не нужна? Что ты лишняя. Чужая. Обуза.
Как представлю, что он там, с этой Яной, как целует ее, обнимает своей ладонью, как касается ее кожи… Так, как никогда не коснется меня. Никогда в жизни… Блядь! Почему? Почему он не видит меня? Почему не замечает, как я от него тащусь? Почему я в него втрескалась, как малолетка какая-то?
И почему жизнь так несправедлива ко мне? С самого сука рождения?
Закрываю глаза, чувствуя, как по щеке стекает первая слеза…
Глава 21
«Любовь — восхитительный цветок, но требуется отвага, чтобы подойти к краю пропасти и сорвать его» (с) Стендаль
— Мы еще встретимся? — кокетливо спрашивает Яна, не пытаясь прикрыть обнаженную грудь одеялом. Выставляет напоказ. Как раньше. Мнет ее ладонями, сжимает между пальцами заостренные вершинки. И глазами своими стреляет в мой пах. Прикрытый, кстати. Словно до этого ей было мало.
Мне же хватило сполна. И за семь лет, и за эту ночь. Она оказалась жаркой, страстной, как когда-то раньше. Только сейчас, спустя время, этого недостаточно для того, бы окончательно потерять голову. Что-то было не так, не то. Не в том месте, не в то время.
Не с той женщиной…
Лишний раз убеждаюсь, что прошлое не вернуть. Не повернуть время вспять, не заставить его играть по твоим правилам. Не возобновить длительные отношения.
Я больше не преследую эту цель…
Не спешу отвечать на ее вопрос, не хочу произносить много лишних слов, оправдываться. Она ведь кричать будет, что воспользовался ею, трахнул и свалил в закат, хотя на деле мы друг друга сами использовали. Осознанно.
А я, как дурак, думал, что влечение к девчонке испарится. Забудется. Однако она всплыла в голове как только мы уехали из галереи. Как только я отправил сообщение Эдгару с просьбой присмотреть за Евой.
Затея с сексом казалась дерьмовой, но я все равно пошел на этот отчаянный поступок. Бесполезно. Когда целовал Яну представлял на ее месте губы Евы, когда прижал ее к стене, передо мной стояло хрупкое девичье тело моей девочки, а когда мы достигли пика и лежали на кровати, приводя дыхание в порядок, то почувствовал, как сдавило грудь огромным кулаком.
Увидела ли нас Ева? Что подумала? Вдруг что-то с сердцем случилось? Она ведь никогда не видела меня с женщиной, за исключением Анжелы в мастерской. А если она ждет меня? Да нет, глупости. Позвонила бы, однако телефон все это время молчал.
— Думаю, нет, — отвечаю спустя долгие минуты молчания.
— То есть как нет? — Яна, удивленно приподняв брови, буравит меня ведьминским взглядом. Только сейчас прикрывает простыней грудь, пока я одеваюсь. Стеснительно. Как будто я ничего там не видел.
— Вот так. Мне идти надо.
— Постой! — она хватает меня за руку, сжимает крепко-крепко. — А как же наша ночь?
— Это всего лишь секс, Ян. Ты сама согласилась на это.
И да, можешь не строить глазки, не смотреть разочарованно, с маленькой толикой надежды, что я вернусь. Нет, не вернусь. Надеюсь, что никогда. Мы хорошо провели время, ты замечательная женщина, идеальная, я бы сказал. Но на этом наши отношения заканчиваются.
— Может быть, — опускает глаза, медлит, будто не решается произнести заветные слова, — попробуем еще раз? Поженимся, заведем детей.
— Может быть, — опускает глаза, медлит, будто не решается произнести заветные слова, — попробуем еще раз? Поженимся, заведем детей.
— У меня бесплодие, Ян.
— И что? Мы выкрутимся. Сделаем ЭКО, попробуем усыновить. Я с твоей дочерью подружусь.
Не знаю, откуда она знает о Еве, но вряд ли эти две особы найдут общий язык, или же Яне придется поменять свои вкусы абсолютно во всем. И какая она мне дочь? Откуда у нее вообще такие мысли в
