Еву в Лувр, как художник, но…
После парка аттракционов.
— Смотри, там Микки-Маус! Ой! Как их много! — она бежит к ларьку с сувенирами. Видимо, любовь к этой ушастой крысе у нее с рождения. Ой, то есть к мыши. Да, точно!
— Офигеть! Какая классная штука! — она протягивает мне ободок с этими чертовыми ушками. — Вот это да! Пойду оплачу. Тебе взять?
— Откуда у тебя деньги? — удивленно смотрю на мою загоревшуюся от предвкушения малышку.
— Льготы для сирот, дорогой опекун! Пока ты чемодан получал, я валюту обменяла.
Ишь какая шустрая. А я-то думал, чего она так загадочно улыбалась в аэропорту. Да и здесь она улыбается при виде диснеевских просторов. Лет пятнадцать назад я бы тоже восторгался, но уже поздно. Староват, можно сказать. В свое время побывал тут раза два, так что меня не проймешь красивыми декорациями с участием знаменитых персонажей, не удивишь игрушками, сувенирами.
Ева покупает нам ободки с ушами крысы Мауса. У нее с бантиком, а мне купила без. Спасибо, что учла.
— Шапку только не сни…
— Ну как я тебе? — она снимает шапку и надевает эти уши, зачесав волосы назад.
— Уши не замерзнут?
— Неа! — довольно мотает головой. Уши остаются на месте. — Пошли туда! — она показывает рукой на какую-то космическую станцию. И тянет, не дождавшись моего согласия. По-моему, этот космонавт на входе из «Истории игрушек».
Лучше бы я не соглашался, честное слово. Когда-то давно мы гуляли здесь с Яной, и она не горела желанием кататься на таких аттракционах. Боялась, что застрянем на пике петли. Я лишь смеялся ее разыгравшемуся воображению, а сейчас сам боюсь, что мы где-нибудь застрянем!
— Что, страшно? — Ева шутливо бьет маленьким кулачком мне в плечо, когда работники проверяют, крепко ли мы пристегнуты ремнями безопасности.
— Не надейся.
И начался… Пиздец начался!
Вокруг летают гребаные кометы, звезды, даже Млечный Путь где-то виднеется. Космическая музыка добавляет атмосферности. Создается впечатление, что мы реально в космос вылетаем, только без скафандра. Люди вокруг орут во всю глотку, Ева тоже не отстает. Хватает меня за руку и держит на протяжении трех минут. Долгих минут. Все же староват я для таких приключений.
— А! Это самая охренительная горка! Давай еще! — радостно кричит Ева, глядя на меня блестящими глазами. Уже не медовыми, а золотистыми. С переливами маленьких мерцающих искринок.
— Может, передохнем?
— Да ладно тебе, пойдем!
Она снова тянет меня на новую горку. На этот раз открытую. Разницы никакой, только ветер холодный в лицо дует вместо теплого. На третьей горке чувствую, как в крови распространяется адреналин, как он бьет в голову, смешивается с кровью. Радуюсь точно так же, как и моя малышка. Так же ярко, наверное, улыбаюсь, но не ярче, чем она.
— Это самое лучшее, что со мной случалось! — выкрикивает Ева, когда мы выходим на заснеженную тропинку.
— И со мной, — шепчу я, надеясь, что меня никто не услышит, и она в том числе. Но она услышала. Затормозила посередине дороги. Поворачивается ко мне. И смотрит. Долго-долго.
Над нами сверкает светлое небо, вокруг шастают люди, редкие снежинки летят на наши головы, на наши уши. Мы выглядим как два идиота. Кто-то на нас ругается, что мы мешаем движению. Но в какой-то момент нам становится все равно, что происходит вокруг…
Не понимаю, когда мы подошли так близко друг к другу, когда она аккуратно хватается за мои плечи, притягивает свое нежное девичье личико к моему и целует.
Ева касается губами всего на пару секунд. На пару мгновений, не углубляя поцелуй, но внутри меня словно что-то изменилось. В один миг. Что-то масштабное.
Она изменилась.
— Олежа… — шепчет Ева, опуская свое теплое дыхание на мои прохладные губы.
Смотрит сверкающими глазами. Яркими. Распахнутыми широко. Никогда не видел такого отблеска в них, никогда не замечал странный оттенок, близкий к желтому. Красивый. Не знаю, что на меня нашло. Может, ее глаза, может, забавные ушки с бантиком у нее на голове или же приоткрытые покрасневшие от мимолетного поцелуя губы. Вызывающие. Гипнотизирующие меня.
Который позволяет развязать оковы…
Притягиваю ее лицо к себе, фиксирую затылок и впиваюсь в сладкие губы. Глубже, открывая языком ее уста. Проталкиваюсь в теплый ротик. В манящий. Который снился мне ночами. Хочу вновь почувствовать вкус спелой вишни, мягкость, гладкость ее кожи.
И такой же пылкий ответ с ее стороны…
Блядь! У меня же сейчас джинсы лопнут!
Мы не обращаем внимания на окрики на французском, на прохожих, которые смотрят на нас, как на идиотов. Срать я на них хотел. Пусть они хоть все сдохнут! Сейчас я целую свою девочку, а она отвечает мне взаимностью, так что пошли вы все на хуй с вашими возмущениями!
Внезапно Ева разрывает наш поцелуй и устремляет на меня свои большие медовые глаза. Но уже по-другому смотрит. Не так, как раньше. Более выразительно. Нежно. И дышит. Быстро, глубоко. Первое, что приходит в голову, — приступ, но вместо сморщенного носика на ее лице расплывается робкая улыбка.
— Выпьем? Я угощаю! — спрашивает внезапно и, не дождавшись ответа от меня, уходит к ларьку за напитками. А у меня создается дебильное ощущение, что момент разрушен. Сломан.
Потому что ко мне возвращается совершенно другая Ева.
Глава 23. Точки над «i
Оставшийся день проходит странно. Мы еще немного погуляли в Диснейленде, покатались на горках, сделали кучу фотографий, но уже без энтузиазма. Без радости. С моей стороны, по крайней мере. Ведь я не слепой, видел наигранную улыбку моей девочки. Блеск в глазах внезапно пропал, они перестали светиться чистейшим золотом.
Для меня перестали…
Больше не целовались, не обнимались и не обсуждали случившееся, Ева просто сделала вид, что ничего не произошло, а я подыграл ей. Не так я представлял изменения наших отношений. Не так.
Вернулись в номер ближе к девяти вечера. Уставшие, не чувствуя ног. Ева тут же пошла в душ, а я закрылся в своей комнате и
