истории отечественного и мирового кинематографа. Это тоже надо помнить, когда подобного рода вещи восстанавливаются. Мировая премьера „Реки“ прошла у нас на фестивале „Белые Столбы“ с огромным успехом – она была еще на двух пленках, ее показывали в маленьком рабочем просмотровом зале три раза подряд, и на каждый просмотр народ буквально набивался в зал».
Я была на одном из этих показов, мы тесно сидели в крохотном зальчике – не помню, как нам объясняли, почему смотрим не в зале, не на большом экране. Помню свое собственное сильнейшее впечатление от картины, от ее невероятной естественности, натуральности, тогда казалось, что это настоящее документальное кино, каким-то чудом снятое 100 лет назад. Помню и лицо Балабанова после показа – сосредоточенное и сжатое, и то, как оно расправлялось после тех искренних эмоций, которые критики, участники этого камерного фестиваля, выходя, на него обрушивали.
«СТВ» в 2001 году
Несмотря на то что с «Рекой» студия «СТВ» лишилась своего очевидного флагмана, работа продолжалась. Фильмы поспевали по очереди, и Балабанов почти сразу после «Реки» начинает подготовку к съемкам «Войны».
«Сейчас одновременно в производстве находится ни много ни мало – десять фильмов, – анонсирует в июле 2001 года Михаил Мальцев, отвечавший за пиар студии. – Плюс еще несколько проектов рассматривается». На самом деле в запуске и на выпуске фильмы «Сказ о Федоте-стрельце» режиссера Сергея Овчарова, «Кукушка» Рогожкина, «Медвежий поцелуй» старшего Бодрова в копродукции с немецкой студией, «Кострома» Валерия Сурикова, два документальных проекта и анимационный «Карлик Нос».
В это же время студия «СТВ» ведет переговоры о римейке фильма «Брат» сразу с двумя студиями, одной – американской, работающей под крылом «Paramount», другой – британской, независимой, маленькой. Обе хотят повторить русский фильм на английском языке и на своем материале. Сельянов склоняется к британскому варианту – режиссер кажется ему симпатичным, он «свой», что важно. Но британец хочет получить права за символическую сумму в десять тысяч долларов, а это кажется Сельянову недостойным, и он предлагает сделать иначе: он сам найдет деньги на съемки, но сохранит за собой права на фильм, ему даже интересно участвовать в его судьбе. Но на это режиссер не согласился. Что касается американского мейджора, то там дело увязло в юридических согласованиях: «Цену-то американцы давали хорошую, 175 тыс. долларов, что, в общем, для такого договора нормально, в этом вопросе проблем не было. Но приходили длиннющие тексты, где мелким шрифтом сообщалось о дополнительных условиях, в частности речь шла о запрете всякого показа оригинального „Брата“ в англо-язычной среде. И не то чтобы мы собирались прокатывать фильм снова и снова, но так ограничивать его существование казалось несправедливым».
К вопросу прав Сельянов относился всегда очень серьезно – и если терять деньги кажется ему нормальным (не готов, не занимайся кино), то терять права для него нереально. Права на фильм – это кровь студии, ее ресурс, ее страховка. «Ну и вообще, – говорит Сельянов, – такой фильм, как „Брат“, не заслуживает подобного отношения».
Короче, на экраны «СТВ» в 2001 году выпустила только два фильма, и оба были дебютами. «Принято считать, что дебютант – утроенный риск для продюсера. Для этого и нужно иметь ресурс», – считает Сельянов.
«Сестры»
Сергей Бодров, который к тому времени ушел с телевидения, защитил кандидатскую диссертацию по искусствоведению, женился, снялся еще в двух фильмах своего отца, и понял, что хочет снимать кино, хотя никакого специального образования у него не было. И конечно, делать это он хотел с Сельяновым.
То, как Сельянов и Балабанов, взрослые уже дяденьки, привязались к совсем зеленому Сергею Бодрову – когда они познакомились в 1996 году, Бодрову было 24, а выглядел он еще моложе, такой по подростковому немного неуклюжий, губастенький, добродушный юноша – могло бы быть трогательно до смешного, если бы не личность Бодрова. Не раз Сельянов говорил, что не мог однозначно оценить его возраст: «Я с ним себя то старшим братом чувствовал, то младшим – в каких-то ситуациях он был очень зрелым… Мы не были родственниками, откровенные разговоры каждую ночь до утра не вели, не бывали в переделках, где решался вопрос жизни и смерти. Я знал, что у него есть какие-то дверцы, закрытые для других. С одной стороны, он открытый человек, которого можно спросить о чем угодно, а с другой… Но я не представлял, что там, за этими дверцами, просто не думал об этом». В основном, Сельянов всегда чувствует себя старше других, взрослее, он всегда главный, на нем ответственность, он принимает решение. И то, что в случае с Бодровым он иногда ощущал себя моложе, признание для него необычное. «Какая-то химия у нас сложилась. Но описать ее не могу, да и не считаю нужным», – сказал он мне, когда я приставала с просьбой объяснить их отношения.
Неординарность Бодрова не была очевидной. Милый, обаятельный. Из хорошей московской семьи. В перерывах между съемками читал детективы Марининой – они тогда вошли в моду, и все в группе стали за ним их читать. Закончил искусствоведческий МГУ, там же один девчонки. Ботан, в общем. Тем более в очках. А при этом уже лауреат премий, актер, ведущий самой популярной программы на тогдашнем телеэкране. Счастливчик, баловень судьбы, звездный мальчик. Огромный стадион замирает после первого его слова. Он везде невероятно естественный и свободный, непосредственный, искренний. Сразу после премьеры в Канне «Брата» Бодров с Балабановым прямо там, на улице, азартно играли в трясучку. У Леши дома ночами на обшарпанной кухне разговаривали об инопланетянах, в которых оба – верили, собирались написать про это сценарий. «Я помню, как они общались. Леша тоже человек таинственный. Он Сереже все время что-то нашептывал, громко они не разговаривали. Люди неслучайно соединяются. Они попали в мироощущение друг друга. И были счастливы», – вспоминает актриса Светлана Письмиченко.
Обаяние у Бодрова сокрушающее. Похоже, что в нем была гармония абсолютно здорового человека, без комплексов, без травм, без обид. Ни злости в нем не было, ни больного самолюбия, зато была энергия, любопытство к жизни и желание работать. «Судьба ни разу не била его ни поленом по спине, ни сапожищем пониже. Ему не близок наш национальный спорт – мужественное выживание. Он не любит преодолевать трудности, поэтому старается их не встречать. А они – не встречаются. Возможно, он родился в рубашке и этим все объясняется, но такая версия звучит слишком скучно. Мне ближе другая: найди в себе свободу и научись грамотно ею пользоваться – и преград прямо по курсу просто не окажется», – писал о нем его товарищ по работе на телевидении Алексей Косульников в феврале 2001 года, еще до
