Молодой человек не понял последних слов и мысленно упрекнул себя за то, что в свое время не занимался как следует английским.
— Вы разве не знаете приемов джиу-джитсу?
Горбоносый что-то буркнул в ответ, и геолог опять не понял.
Мистер Бреф встал, приблизился к геологу, схватил его за большой палец и с такой быстротой вывернул его, что тот не успел оказать никакого сопротивления. Перед глазами у него засверкали искры, потом их застлала черная пелена. Он охнул и сжался от боли.
— Вот так, майор, — вздохнув, произнес мистер Бреф, отпустил палец геолога и вернулся на свое место с видом человека, который вынужден был сделать что-то оскорбляющее его достоинство.
Майор бросился к геологу, словно сорвавшаяся с цепи собака, схватил его руку и начал выворачивать пальцы.
Из груди юноши вырвался болезненный стон.
В палатку заглянул Незиф. Вид у него был мрачный.
— Убирайся! — заорал майор. Лицо его исказило демоническое исступление. — Говори! Говори! — шипел он, но уже не ждал ответа, и даже не слушал, говорит тот или нет.
Геолог сполз со стула. Кричать он больше был не в силах. Из открытого рта вырывалось хриплое стенание. В помутившемся сознании мерно постукивала, как заведенные часы, одна-единственная мысль: «Не буду говорить не буду».
Охваченный диким опьянением, майор схватил другую руку и стал ломать на ней пальцы. По всему телу геолога разлилась горячая волна, и это было последнее, что он ощутил. Голова его свесилась набок, и он в бессознании рухнул на землю.
Что произошло дальше, он не знал. А события развивались так.
Склонившись над своей жертвой, майор задыхался от бессильного гнева. Вот он перед ним, новый человек, один из тех, кого он ненавидел до смерти, один из тех, кто разрушил его мир, лишил его власти, растоптал все, чем он дорожил, опозорил его. Безотчетное чувство, что он мстит за унижение, за то, что ему пришлось уйти из армии, за все страхи неустроенной подпольной жизни, за поверженные кумиры, наполняло его злобным удовольствием.
Незиф, не говоря ни слова, стоял у входа в палатку. Вид его был страшен. В устремленных на майора и иностранца глазах горела лютая ненависть.
Пронзительный крик, разнесшийся над поляной, услышали и люди у костра, но они лишь боязливо, как суслики, повернули головы к палатке. Лиман, который сидел там же, увидел Незифа у входа в палатку и подбежал к нему.
— Оставь их, уйдем отсюда! — шепнул он, дернув Незифа за полу куртки.
— Они его убьют, — мрачно бросил тот в ответ.
— Это их дело, а нам лучше убраться.
— Сам убирайся! — прикрикнул на него Незиф.
Лиман огорченно отпустил его куртку и присел на траву. Ему хотелось быть поближе к товарищу, чтобы предостеречь его от необдуманных поступков. Он знал, что Незиф так не выпустит добычу из своих рук.
А в голове Незифа созрел уже новый план. «Я им не дам прикончить его. После допроса отведу в лес и отпущу, пусть бежит. А потом поймаю опять. Я узнаю, где клад. С пустыми руками назад не вернусь».
Мистер Бреф, увидев Незифа, приказал ему:
— Облейте его водой!
Незиф обернулся к Лиману, но тот уже бежал к костру, где лежали фляги.
Геолог издал глухой стон. Взгляд его прояснился. Он пришел в себя. Майор возбужденно дышал. В глазах Хью сквозила досада.
Лиман подал фляги. Майор взял их и отложил в сторону, заметив при этом:
— Упрямый, черт!
— Он пришел в сознание и без воды. Действуйте! — приказал мистер Бреф.
Мучения продолжались. Из побелевших бескровных губ геолога не вырвалось ни звука. Он потерял всякую чувствительность и даже не стонал.
— Зачем ты пришел на границу? — хрипло спрашивал майор. Первый приступ ненависти миновал. Теперь в нем заговорил хладнокровный следователь. — Ты не геолог. Геологи едут в Мадан. Ты — шпион Где твои записи? Почему у тебя нет с собой молотка? Даже карандаша, и того нет… Я же не слепой… Ты — шпион!
«Они хотят узнать… о наших богатствах… о наших планах… никогда… никогда…» — твердил про себя геолог.
Упрямство молодого человека озлобило Хью, но твердость, с какой он выносил истязания, восхищала.
«Видно, одним насилием здесь ничего не добьешься, по крайней мере, в данный момент, — подумал он. — Нужно сломить его волю к сопротивлению, нужно придумать нечто более тонкое и заставить его заговорить».
— Майор! — сказал он громко. — Перестаньте!
— Я ему… он у меня заговорит… — сгорая со стыда за свой неуспех, пробормотал горбоносый.
— Хватит! — твердо заявил Хью. — Он сам все расскажет… Пусть соберется с силами. Эй! — крикнул он, повернувшись к входу в палатку. — Незиф, отведите его, — и он указал рукой на лежавшего геолога. — Да смотрите, хорошенько стерегите! Мы с ним еще поговорим…
Незиф поспешно наклонился, сунул руки под мышки молодого человека, поставил его на ноги и, поддерживая, поволок к лесу. Лиман плелся сзади. Оставшиеся в палатке Хью и майор о чем-то оживленно говорили.
Над лесом опускались сумерки. Люди у костра готовили ужин. Мул, утолив голод, дремал на краю поляны. Над ним назойливо кружились мухи, и он то и дело крутил хвостом, выгибал свою короткую шею, чесался мордой или же встряхивался всем телом и стучал копытами.
Когда все вокруг окутал мрак, из леса вышли Незиф и Лиман. Они обменялись несколькими словами, затем Лиман отошел к костру и молча уселся на землю, а Незиф, бросив взгляд в сторону палатки, быстро скрылся за деревьями.
Геолог стоял, опустив руки. Распухшие пальцы болели. Незиф подошел к нему, подтолкнул его локтем и шепотом сказал:
— Ты держись, ничего не говори этим волкам, не выдавай знаки! — Помолчав немного, он еще тише добавил: — Беги, не то тебя убьют Беги! Граница там.
Геолог хорошо расслышал слова широкоплечего, но они как-то не дошли до его сознания.
— Беги! — повторил Незиф, подтолкнул его и скрылся за деревьями.
Лежа под щекочущими ветвями в зарослях кустарника, куда он забрался ночью, юноша старался восстановить пережитое, сопоставлял и анализировал все факты и обстоятельства, ни на минуту не переставая прислушиваться к тишине, чтобы уловить малейший подозрительный звук. Мало-помалу усталость взяла свое, и он задремал. Несколько раз он превозмогал дремоту, но вскоре вновь забывался, пока, наконец, не заснул крепким сном. Мозг его продолжал бодрствовать, однако картины появлялись уже без всякой связи, как кадры разорванной киноленты.
Разбудил его утренний холод. Ощутив на веках свет, он испуганно вздрогнул.
«Они здесь… майор… Незиф… иностранец!» — было первой его мыслью. Сердце часто-часто забилось. Он осмотрелся. Со всех сторон его окружала густая листва. Он лежал на бугристой земле, подмяв под себя редкую траву. В лесу пели птицы. Он успокоился. Осторожно, ползком выбрался из своего убежища. Солнце еще не взошло, но все вокруг уже было видно. Прямо перед ним белела отвесная крутизна. Он зашагал вдоль нее.
