Вербицкая (род. 1861), чей бесконечный роман Ключи счастья (1909–1912) был
нарасхват во всех библиотеках. Роман представляет собой привычную смесь
снобизма, мелодрамы и сентиментальности, сбрызнутую вульгарным
ницшеанством, революционными лозунгами и «сексуальными проблемами» а la
Санин.
Романы другой дамы – Е. А. Нагродской – стоят на более высоком
литературном уровне; ее первый роман – Гнев Диониса (1910) – не только
хорошо продавался, но и был тепло встречен некоторыми вполне изысканными
критиками. Гнев Диониса и ее последующие романы – типичные произведения
«для взрослых»; они «захватывающие», потому что в основе их лежат вопросы
пола и написаны они как интеллигентное подражание французской школе.
Интересно, что Нагродская была состоятельной дилетанткой, никогда не писала
для заработка и не была связана с литературными кругами.
Детективы на русской почве не процвели: Шерлок Холмс был сведен к
чудовищно сырым и безграмотным рассказам русского производства о
детективе Нате Пинкертоне; с 1907 г. миллионы экземпляров этих рассказов в
копеечных изданиях расходились по всей России. Двенадцатилетние школьники
и умудренные годами сенаторы проводили бессонные ночи над этим
упоительным, хотя и безграмотным чтивом.
Приключенческими рассказами занялся Александр Грин: он был,
бесспорно, талантливым, но не смог (тем более что его не поддержала критика)
соперничать с иностранными мастерами. Сама фамилия писателя (Грин
произносится с длинным «и») звучит как иностранная, англосаксонская, и тем
самым он вроде бы исключен из семьи русских писателей. В рассказах Грина
действие всегда происходит в условных экзотических землях, и персонажи у
него смутной национальности: то ли англичане, то ли американцы, то ли
голландцы. Но Грин слишком сын своей страны и своего поколения, чтобы
устоять перед микробом психологизма. Так что он скорее Конрад в миниатюре
(хотя, наверное, и не читал в свое время Конрада), а не просто автор морских
93
приключений. Недавно Грин снова появился в печати, и изменения,
произошедшие в литературных вкусах, вероятно, пойдут ему на пользу.
11. ФЕЛЬЕТОНИСТЫ И ЮМОРИСТЫ
В конце девятнадцатого и начале двадцатого века в русской литературной
жизни большую роль играли ежедневные газеты. Крупные издатели стремились
во что бы то ни стало поднять литературный уровень своих публикаций.
Некоторые, например, кадетская газета Речь в 1906–1917 гг., зашли так далеко,
что стали печатать настоящую литературу, но одновременно развивался и
особый полулитературный журналистский стиль, нашедший прибежище в
суворинском Новом времени, а также в капиталистическом и либеральном
Русском слове. Полулитература печаталась, как и во французских газетах, в
нижней части средних страниц – то, что по-французски называется feuilleton
(фельетон). Самым ярким и популярным фельетонистом был В. Дорошевич
(род. 1864), работавший в Русском слове. У него был особый стиль «стаккато»,
которому подражали бесчисленные хорошие, средние и плохие фельетонисты.
Толстой как-то (около 1900 г.) сказал, что из живых писателей Дорошевич
уступает только Чехову.
Дни свободы (1905–1906) дали большой урожай сатирических изданий,
которые, правда, были недолговечны, – правительство скоро их задушило. Но
благодаря их появлению, оживилась застойная атмосфера старых
юмористических газет, а кроме того родился несколько более литературный
еженедельник – Сатирикон. Сатирикон процветал с 1906 до 1917 г., пригрев у
себя целую школу юмористов. Наиболее известными из них стали Тэффи
(псевдоним Н. А. Бучинской, сестры поэтессы Лохвицкой) и Аркадий
Аверченко. В творчестве Тэффи продолжаются лучшие традиции русского
литературного юмора. Ее юмор – тонкий, основанный на точном выборе
деталей. Она ученица Чехова: в ней нет ничего грубого, ничего кричащего.
Аверченко, наоборот, выученик англо-американской комической школы. Его
рассказы полны грубого шутовства и экстравагантных смешных ситуаций. Он
настолько же международный и плебейский, насколько Тэффи изысканная и
русская.
У Сатирикона были и свои поэты, известнейший из которых – Саша
Черный (псевдоним А. Гликберга). Он писал недурные сатирические стихи и
был единственным стоящим «непоэтиче ским» поэтом в царствие символизма.
Пример Саши Черного повлиял на Маяковского, который тоже некоторое время
(1915–1916) сотрудничал в Сатириконе.
Другим известным юмористом был фельетонист Нового времени Юрий
Беляев. Его стиль – несколько жеманная смесь сентиментальной поэзии и
причудливого юмора. Пользовались успехом его сентиментально-комические
водевили из жизни старого Петербурга. Его самая известная книжка,
трогательно рассказывающая скандальную историю о двух девочках из хорошей
семьи, сбившихся с дороги, – Барышни Шнейдер – вышла в 1912 г.
94
Глава IV
1. НОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ ДЕВЯНОСТЫХ ГОДОВ
Несмотря на большую разницу между двумя партиями интеллигентов-
радикалов (старыми народниками и новыми марксистами), у них были и
некоторые общие незыблемые принципы: в первую очередь, агностицизм и
стремление подчинить все человеческие ценности идее социального прогресса
и политической революции. Образованные консерваторы и славянофилы тоже
взяли за правило ставить политическое и социальное превыше всех остальных
ценностей, и православие рассматривалось ими в первую очередь как
оправдание политических теорий. Существовал полный альянс между атеизмом
и прогрессом, с одной стороны, и между религией и политической реакцией – с
другой. Разрушить эти альянсы и подорвать примат политики над культурными
и человеческими ценностями предстояло поколению интеллигенции последнего
десятилетия девятнадцатого века.
Первыми на этот путь встали христианские либералы, выпускавшие Вехи
(1909), потом различные виды мистического революционерства – от
«христианского» обновления Мережковского до социалистического
мессианства Иванова-Разумника. Однако и христианские либералы, и
мистические обновленцы сохраняли другую черту, присущую старой
интеллигенции: отождествляли (может быть, не так грубо) нравственность с
общественной пользой – и общественная польза продолжала главенствовать.
Но одновременно с ростом этого нового «гражданского» идеализма
началось другое, более разрушительное наступление на самые основы взглядов
радикальной интеллигенции и гражданской нравственности. Нападающими
были эстеты, которые заменили долг красотой, и с помощью индивидуализма
освободили индивидуума от всяких общественных обязанностей. Обе эти
тенденции, шедшие рука об руку, оказались большой цивилизующей силой: они
изменили лицо русской культуры между 1900 и 1910 гг. и привели к
возрождению поэзии и искусства. Главным творче ским выражением нового
движения в литературе стала поэзия символистов; но, прежде чем мы к ней
перейдем, необходимо рассказать о новых движениях, не относящихся
непосредственно к художественной литературе.
Различные течения мысли, сочетание которых изменило лицо русской
культуры и положило конец господству мировоззрения старой интеллигенции,
имеют так мало общего, что невозможно дать им общее определение, кроме
какого-нибудь невыразительного нейтрального прилагательного, вроде
«современный» или «новый». Однако ясно, что они принадлежат к одному
историческому срезу и вместе выступают против агностического идеализма
старой интеллигенции, стремясь распространить свое интеллектуальное,
