явно платили немного. Опытный профессионал, она даже не вздохнула; не моргнув глазом, повернулась к экрану монитора (у нее и компьютер был не самый крутой). Несколько кликов мышкой, и Шэрон нахмурилась – видно, раньше в доступе ей не отказывали. Парисе даже мысли читать не пришлось, она увидела отражение красного сигнала в стеклах очков. Затем Шэрон мельком глянула на Парису и вбила пароль (дата рождения Мэгги), ткнулась еще кое-куда.
Она ничего не сказала, а Париса уже видела ответ.
– Блядь, – выдохнула она, одновременно с тем, как Шэрон произнесла:
– Соболезную.
Париса встала, жалея, что она – не Нико де Варона. Жалея, что не может устроить погром и со смехом уйти.
– Вы знали, где искать, – сказала она после секундного молчания, собравшись с мыслями. В груди образовался тяжкий груз сожаления, но он мог и подождать. – Вы знали, где искать, когда база данных отказала вам в доступе.
– Мы знаем, что вашим жизням грозит опасность, – ответила на невысказанный упрек Шэрон. Сейчас ее занимало что-то новое, возможно, сочувствие, формальное, из жалости. Париса не вызывала у нее неприязни. Повезло… им обеим. – У нас досье на членов вашей семьи и известных сообщников.
Париса подумала о близких Либби, о матери, отце и сестре-призраке. О матери Нико, которая научила его танцевать, и дяде, который научил его драться. Семья Каллума могла о себе позаботиться и даже заслуживала того, чтобы за ней так пристально наблюдали, а любой здравомыслящий человек знал, что охотиться за семьей Тристана – себе дороже. Рэйна своих близких, наверное, сама зарежет, если еще не зарезала.
– А еще кто-нибудь…
Шэрон снова покликала мышкой.
– Есть вероятность взлома с участием нелюдя, которого мы не в состоянии отследить. Отец и сестры Тристана Кейна защищают себя сами. Семья Феррер де Варона дружит с правительством своей страны и по умолчанию неприкосновенна. Нова…
Лицо Шэрон поплыло, в ушах загудела кровь. Париса не знала, как быть, когда от тоски сводит живот, а грудь разрывает от гнева. Обычно она себе такое, подобную горечь и злость, когда идешь пятнами, чувствовать не давала. Это бесцельно, бесполезно, бессмысленно, а она не из тех, кто позволяет себе расточительство. Всякая мысль в голове Парисы воплощала силу, за каждый миг ее времени другие готовы были убить. А что есть гнев, как не ослабление способности мыслить ясно? Что даст ярость, кроме тумана в суждениях?
Но сейчас… о, сейчас Париса Камали была охуительно зла.
– Как они узнали? Про меня. Про Наса. – Это неважно, сказал тихий и бесполезный внутренний голос. Неважно, как они все узнали. – Это был Форум?
– Да, мы так думаем. Вероятно, провели тайную операцию, задействовали спецназ, но инициатором определенно выступил Форум. – Атлас, моментально подумала Париса. Это его прокол. Он же сам признавался в ошибке. Вот сука. Он хоть и не пришел за Далтоном – или даже за самой Парисой, – но она совершенно точно убьет его. – Действовали очень четко, – продолжила Шэрон, – возможно, разведка. Скорее всего, ваш супруг отказался с ними сотрудничать.
О, ну конечно. В голове Парисы что-то поблекло или, напротив, возникло, приобрело смутные очертания. Ладно, проехали. Это все равно не происки Атласа; он слишком хорошо знал ее, должен был понимать, что нападение на Наса не принесет ни малейшей пользы. Это был кто-то глупый, кто-то бесконечно глупее Атласа, с абсурдными мотивами. Наверняка какой-нибудь американец или британец, единолично представивший Насера угрозой. Да, именно так все.
По иронии судьбы, в тот момент гнев был слишком силен, застил взор, не давал думать. У Парисы онемели кончики пальцев.
– Я-то думала, время будет, – сказала она; хотелось смеяться. – Думала, успею объяснить ему, что он со мной сделал. Объяснить так, чтобы понял. Я ведь была слишком юна, а он… как посмел?
Париса отвернулась, осознав, что так и стоит посреди кабинета.
Однако уже не могла остановиться:
– Я нуждалась в помощи и знала, что он не откажет. Знала, что он поможет и примет. Однако то, чего он ждал от меня в благодарность… это неправильно. Он заставил меня чувствовать себя должной. Да, он был добр, хорош, но не любил меня. При всем желании такое любовью не назовешь, а значит, это было неправильно. – Она задыхалась, как после пробежки. Или это ее душили слезы?
Шэрон сняла очки, некоторое время смотрела на стекла, а потом принялась протирать их. Париса хотела поблагодарить ее за этот неучтивый жест, своевременное напоминание о том, что мир не вращается вокруг ее личной беды.
– Короче. – Париса осторожно вернулась в кресло и оправила платье. – Уговор есть уговор. Вы мою просьбу исполнили. Чего ждете от меня?
Шэрон еще долго смотрела на свои очки, затем помассировала кончиками пальцев глаза. Ах да, точно, мигрень.
– Простите, – сказала Париса, подаваясь вперед. – Позвольте я слегка…
Она протянула руку, и Шэрон отпрянула. Однако Париса не обратила на это внимание. Коснулась лба Шэрон и потянула, как за локон волос. Болевые рецепторы обмануть было несложно, но мигрень вернется, если Шэрон не поспит, а она не поспит. Хотя так даже лучше. Сон для нее – трата времени, ведь ее дочери осталось немного.
– Надежды нет? – тихо спросила Париса. – Для Мэгги?
Если Шэрон и тревожило вмешательство в ее мысли, она этого не выдала. Лишь покачала головой.
– Есть новая магическая разработка, – ответила она, закрыв глаза. – Но это в Америке. Нам отказали.
– Видимо, очень сложно выбрать, каким пациентам можно помочь. – Париса так и не опустила руки. Приятно было почувствовать себя полезной. Пусть даже помощь удалось оказать временную, тщетную, но все же Париса ощутила странное умиротворение. Как будто нашелся выход для гнева, и получилось остыть. – Рак непредсказуем, а биомантия – не столько наука, сколько искусство. Мутации вроде этой, они…
– Нотазай – биомант, – неожиданно произнесла Шэрон. Видимо, Париса слишком увлеклась. Вместо магии и рассудка положилась на некий непривычный орган, расположенный в груди. – Это он председатель совета директоров Форума, – добавила Шэрон, хотя Париса прекрасно знала, кто такой Нотазай, просто поначалу не уловила связи. – Он был кандидатом в александрийцы, но его отбраковали. Выбрали другого медита, способного быстро распространять болезни. – Шэрон открыла глаза.
Это что… обида? На Форум или Общество? Париса только сейчас поняла, в каком ненадежном она положении. Поняла, чего от нее ждут в этот момент открытости. Она же знала, как работают социальные транзакции: нельзя что-то взять, не отдав ничего взамен. Вот к чему приводят чувства, эта бесполезная трата ресурсов.
– Если думаете, что где-то в архивах найдется лекарство… – Париса помолчала. – Вся проблема в учреждении. В его жадности, –
