стены домов, стараясь понять, где они проезжают. Потом он покосился на часы пассажира, уцепившегося за поручни. «На его руке часы, хоть, видно, дела у него не лучше, чем у меня». Облик улицы беспрерывно менялся. Ни одно здание не было похоже на соседнее. Автобус шел теперь быстрее. «Был бы я служащим в фирме… Нет, нет, не надо ни о чем жалеть!» Несколько дней назад один старый приятель предложил ему поступить бухгалтером в транспортную контору, но Андонис, засмеявшись, гордо указал на свой портфель. Приятель стал оправдываться, и Андонис великодушно простил его. Как он начал свой путь, так и должен его продолжать. «Я боюсь не голода, а неудач», — подумал он и принялся строить грандиозные планы.
Автобус катит по улицам. Пассажиры стоят, тесно прижавшись друг к другу, и это создает впечатление, что они едут куда-то все вместе. Ты касаешься носом щеки соседа, а другой пассажир пристально разглядывает тебя, словно изучает. Твое дыхание смешивается с чужим, и опять ты не в состоянии собраться с мыслями. «Пока я на что-то способен, — рассуждал Андонис, — я должен выжать из себя все возможное. До сих пор, видимо, у меня не было достаточно смелости, и поэтому ничего не получалось». Он счел этот вывод убедительным и удовлетворенно улыбнулся.
Раздался пронзительный крик:
— Остановите! Мне надо сойти…
Автобус словно споткнулся, и все попадали друг на друга.
— Остановите сейчас же!
Андонис увидел Лукию. Она кричала как безумная:
— Откройте, мне необходимо выйти…
Но автобус снова тронулся, и Лукия застучала кулаками в дверь.
— Здесь нет остановки, — проворчал водитель.
— Откройте, я выпрыгну на ходу.
— Нет, нет, — запротестовали пассажиры.
— Вы убьетесь, — сказал водитель.
— Какое вам дело! Ну и убьюсь, — вопила Лукия.
— Мне есть дело.
И сразу, точно назло, он прибавил скорость — на улице почти не было машин. Андонис закричал водителю:
— Почему вы не открыли, раз человеку необходимо выйти? Что мы здесь в тюрьме, что ли?
Но никто не обратил на его слова внимания. Водитель, не отрываясь, смотрел перед собой и не видел глаз Лукии, мечущих молнии.
Андонис пробрался к ней, чтобы ее успокоить.
— Ты видел его? — спросила Лукия.
— Кого?
— Ангелоса! Автобус прошел мимо него…
На остановке дверь открылась. Лукия не сошла. Бесполезно, где теперь искать его? И водитель принялся поучать ее:
— Существуют остановки, автобус не сам их выбирает, это же не ослик. А вы подумали о том, что меня может оштрафовать служба движения? Каждый, пожалуй, хотел бы сойти перед своей конторой или магазином! А то увидит пассажир кого-нибудь из знакомых, и вздумается ему поздороваться с ним… Почему же вы не выходите, барышня, ведь вам так не терпелось?
— Теперь мне уже не нужно, — пробормотала Лукия.
В зеркальце, которое висит у водителя над головой, ей видно, как тот улыбается. Никогда, кажется, не видела она более отвратительных и злых глаз.
— Успокойся, — сказал ей Андонис.
Лукия молчала. Здесь поблизости Ангелоса, конечно, нет, он промелькнул на другой улице. Он же не вездесущ. Она видела его всего лишь секунду. Автобус его чуть не задел. Он был в черном пальто, глаза у него казались испуганными, словно он только что проснулся и ему страшно в толпе.
Она вышла у Академии. За ней спрыгнул и Андонис.
— Ты же друг Ангелоса, ты должен помочь мне найти его. Все прячут его от меня, точно я ему хочу зла… — обратилась к нему Лукия.
— Я не видел его, — сказал Андонис, — с тех пор…
— Сколько ты хочешь? — спросила Лукия.
— Но где я его найду?
— Я знаю, у тебя денежные затруднения… Это написано на твоем лице… Ты сумеешь разыскать его… Я не причиню ему зла… Он мой брат и должен помочь мне…
— Я сказал тебе, уже много лет…
— Расспроси его друзей… Сколько хочешь ты за это?
— Я, Лукия…
— Да или нет? Я оплачу твои труды.
— Хорошо, я попытаюсь, — прошептал Андонис и пошел своей дорогой.
Прошло два дня, а Ангелос все еще бродил по улицам. Вдруг он остановился, словно переводя дух перед тем, как сделать удивительное, важное открытие:
— Меня до сих пор не арестовали! — Он произнес это вслух, но его никто не услышал. Прохожие толкали его, торопясь по своим делам; мужчина с большими свертками в руках крикнул, чтобы Ангелос посторонился и не путался под ногами.
Давка, крики, утренняя суета пугают его. Но все кругом настолько близкое и дорогое, что он готов благодарить тех, кто задевает его или толкает, считая таким же, как все прочие. «Значит, все не так уж страшно?» Ангелос думал, что стоит ему выйти на улицу, как его тут же арестуют. Стало быть, он ошибался. Если бы не пальто с чужого плеча, ему было бы легче. Несколько раз он ловил на себе косые взгляды. А может быть, он привлек внимание каких-нибудь старых знакомых? Впрочем, куда ни посмотришь, все новые лица, совершенно чужие. Мимо, чуть не задев его, прошел автобус. Еще немного, и быть бы ему под колесами! Он отскочил на тротуар. Как он обрадовался, что избежал еще одной непредвиденной опасности! Спрятав руки поглубже в карманы пальто, он продолжал путь.
Ангелос еще раз прошелся по тому же кварталу. И снова про себя отметил, что с ним ничего не случилось. Поблизости он обнаружил не похожую на другие площадь с рядами машин, строящимися домами, открытыми уже магазинами. Он обследовал какую-то незнакомую улицу. Долго рассматривал фасады домов, витрины, газеты в киосках. Все стало теперь более ярким и броским: «Я сильно отстал от жизни. Об этом можно судить по тому, как успели измениться улицы. Но насколько я отстал, решить трудно». Через полтора часа он пойдет в кино. Но и эти полтора часа кажутся бесконечными — ведь они несут с собой массу случайностей. «То есть одну: арест».
Поэтому ты стараешься шагать с независимым видом. Тебе не надо покупать газету. Раньше ты хотел узнать, что творится на свете и нет ли новостей, которые могли бы повлиять на твою судьбу. Но сегодня ты своими глазами видишь людей, улицы, и ты в самой гуще опасности. Проходя между рядами машин, мимо важных господ, мимо кофеен, ты поражаешься, что столько лет даже не подозревал о их существовании. Все здесь знакомо, хотя и кажется, что видишь это впервые. И большинство прохожих — твои друзья.
Он быстрым шагом пошел к конторе Измини. С ней ему будет спокойней. В ее больших глазах, затененных длинными ресницами, он черпает силы. Но они слишком многого ждут от
