счастливой детской способности отвлекаться от неприятностей занимательными мелочами перестал думать о чём-то кроме приятной прохлады речной воды, невесомости тела при купании, тёплого солнечного света, отражающегося в спокойном непрерывном потоке. Я любил смотреть на текущую воду, как и всем, её вид дарил мне ощущение умиротворения и избегнутой опасности, когда, стоя на берегу реки, понимаешь, что тебе не надо бороться с её напором, прикладывать усилия, чтобы оставаться на плаву. А потом, перестав любоваться, вдруг войти в неё, дать потоку слегка себя увлечь и тут же широкими жестами рук, радуясь физической мощи, заставить тело плыть по желанию, нисколько не считаясь со стихией.
Траву сменил камыш, в окрестностях села им зарос весь берег, а сразу за его плотной стеной показалась мутная вода реки. Мы направились вниз по течению, прошли мимо пары прогалин, которые местные жители время от времени использовали по собственному усмотрению, но не остановились ни на одной из них, а вскоре на противоположном берегу, среди кустарников, я увидели друзей брата, трёх парней и двух девушек, его ровесников, то есть на тот момент более чем вдвое старше меня. Они сидели у воды, двое курили, один парень по-хозяйски закинул на плечо девушке руку, что тогда мне показалось чем-то глупым и неестественным, перед ними стаяла бутылка водки. Впоследствии, кстати говоря, я и сам с друзьями с удовольствием развлекался подобным образом, сходить на речку, выпить и заняться сексом у нас являлось верхом развлечений. И у наших родителей, наверняка, походы к воде имели ровно тот же самый смысл.
Стёпа быстро скинул шорты и майку и пошёл вброд, держа их над головой; я попытался поступить так же, но на середине реки, где ему было по грудь, мне оказалось по самые ноздри. Я начал захлёбываться и от страха стал отчаянно грести руками и ногами, первым же движением окунув одежду в воду. Когда я вылез на берег и небрежно расстелил свои пожитки на траве, не сообразив, что на обратном пути, если мне опять никто не поможет, то придётся их вновь замочить, заметил на себе смеющийся взгляд одной из девушек, и почему-то почувствовал сладостную радость вперемешку с огорчением. Я не мог оторвать взгляда от её толстых ног с расставленными врозь носками, жирка, нависавшего над резинкой трусов купальника с непропорционально большим верхом, которому ещё нечего было прикрывать, круглых рыхлых плеч, ничем не примечательного лица и жидких мокрых волос, скрученных и переброшенных на грудь, непонятно какого цвета, ибо все мокрые волосы выглядят темнее, чем они есть на самом деле.
«А зачем нам мелкий?» – спросил куривший парень, который стоял по щиколотку в воде в мокрых шортах.
«Мать навязала, – ответил Стёпа. – Он тебе мешает?»
«Пока нет, но потом может. А ещё он может донести родителям».
«Ты думаешь, они не догадываются, чем мы здесь занимаемся?» – смеясь, спросил другой парень, под рукой которого сидела вторая девушка, чуть худее первой, но тоже не шибко привлекательная.
Вся компания развязно загоготала, а Стёпа, присев на песок, самоуверенно и неумело опрокинул в себя треть стакана водки, налитого первой девушкой, как оказалось, находившейся здесь ради него. После этого она присела рядом с ним, и он так же самоуверенно и неумело её обнял.
«Что смотришь? Матери донесёшь?»
«А ты дай ему выпить и закурить, чтобы он был с нами повязан», – бросил идею первый парень, стоявший в речке.
«Тогда родители меня точно убьют. Он же вырубиться с одного стакана».
«Не вырублюсь!» – смело заявил я. Мне почему-то вдруг захотелось ни в чём никому не уступать.
«Ребят, я думал, мы пришли сюда рыбачить, а вы тут устраиваете какой-то балаган», – сказал самый смирный из них, перебиравший что-то на песке в некотором отдалении, держа удочку на коленях.
«Ну и рыбачь, мы тебе не мешаем», – парировал второй.
«Вообще-то мешаете. Вы громко разговариваете, а этот мелкий, кажется, собрался купаться. Всю рыбу распугает».
«Никакой рыбалки у тебя сегодня уже не получится, – с видом знатока, как истинный профан, всерьёз начал мой брат. – Во-первых, вода мутная, во-вторых, сильное течение, рыба попряталась по заводям, в-третьих, поздно, видишь, как жарит Солнце. На рыбалку надо было идти пораньше, часов эдак в пять».
Третий парень заметно расстроился, но занятия своего не бросил. Он выпрямился, прошёл далее вниз по течению и закинул леску ближе к берегу, где камыш нависал над самой водой. А между тем я подошёл к брату, как оказалось, он играл в компании роль резонёра, взял из его рук стакан и залпом выпил содержимое. Жидкость обожгла рот, горло, я раскашлялся, не успев проглотить всё до конца, выдохнул часть через нос, который тут же наполнился слизью, и начал натурально задыхаться под всеобщий хохот. Но, поскольку от одного глотка ещё никто не умирал, в конце концов очухался и посмотрел вокруг красными от слёз глазами.
«Возьми, закуси», – девушка брата протянула мне бутерброд с колбасой, который я жадно проглотил.
«Держи сигарету, помогает не пьянеть», – первый парень соблазнял меня пачкой, к которой я уже было потянулся.
«Не надо, – вмешался Стёпа. – Если от него будет пахнуть табаком, родители с меня шкуру живьём сдерут. К тому же он всё равно будет курить не затягиваясь. Зачем переводить на него сигареты? Дай лучше мне», – он взял сигарету из пачки, зажёг спичкой из коробка, вынутого из сухих шортов, и с пониманием сути процесса сделал затяжку.
Я лёг на траву рядом со своей одеждой. Несмотря на то, что большую часть водки я выплюнул, приятное тепло разлилось по незрелому детскому тельцу, голова слегка кружилась, я улыбался и смотрел вдаль, за реку, где в нескольких сотнях метров начинался лес. Мне положительно нравилось чувство опьянения, я даже подумывал попросить ещё, но пересилила детская стеснительность. Не знаю, сколько времени я провёл в таком состоянии, может, полчаса, а может, минут 10, но вывел меня из него крик:
«Поймал! Поймал!» – вопил третий парень, тот, что внезапно пришёл на рыбалку с удочкой.
Я обернулся направо и увидел невдалеке смеющееся лицо. На вытянутой руке он гордо нёс трепыхавшуюся на леске полудохлую рыбёшку размером с ладонь. Брат во всю целовался с девушкой и не обратил на крик никакого внимания, вторая парочка и вовсе куда-то исчезла, забравшись в ближайший орешник, прокомментировал только первый:
«И что ты с ней собираешься делать?»
«Не знаю. Отнесу домой, пусть мамка приготовит».
«До вечера ещё далеко, она успеет протухнуть».
«Эх, чёрт, забыл сачок!»
«Отпусти».
«Да конечно, прямо так сейчас и отпущу!»
«Ну, как знаешь».
Тот, что с удочкой, начал копать ямку в песке, а я вновь посмотрел на брата, и мне вдруг стало неловко. Вспомнив, для чего я сюда пришёл, решил, что самое время
