что день рождения – это самый
мистический, самый искренний день любого человека…
Повернув голову, Роман смотрит в окно, а там уже смеркается. День практически позади, а ведь
именно сегодня, в этот промежуток обнажённого времени, как раз и могло бы прийти что-то
необычное. Именно сегодня любое событие способно напрямую прикипать к Судьбе. Так что, в
любой рядовой день можно было бы полежать ещё немного, поразмышлять, а потом взяться за
книжку и читать её, так же размышляя, но только не сегодня. Каким был этот день двадцать один
год назад? Как выглядели тогда родители? Конечно же, они были молодыми и счастливыми…
Расспросить бы их как-нибудь о разных мелочах главного этого дня …
Но как быть сегодня? На заводе он про день рождения умолчал, чтобы избежать предложения
поставить бутылку. Бутылки, положим, не жалко, да только что интересного в перспективе
банальной мужской выпивки? Сегодня хочется тепла. Навестить кого-нибудь из своих женщин, что
ли? Но все они – для будней. Для душевного события женщины нет.
Конечно, теплей, чем в гнезде Макаровых, его не встретят нигде. Они с Серёгой помнят дни
рождения друг друга и, скорее всего, Серёга поджидает его вечерком. Однако у друга всё своё. Как
пойти в чужой дом со своим днём рождения? Вот он я – за поздравлениями пришёл!? Как можно
постоянно с бравадой заявлять, что тебе на этом свете лучше всех, а в день рождения приползти к
старому другу, потому что нет ничего своего? Откровенно явиться к нему за теплом – значит
выглядеть уж и вовсе ничтожным. Понятно, что по большому-то счёту Серёга прав: жизнь и впрямь
надо налаживать поосновательней, да только не сегодня же демонстрировать свою слабость.
Важно и другое – тепла-то ведь хочется не такого, какое встретит он у Макаровых. Проверено уже,
что когда он бывает у этой счастливой пары, его одиночество уменьшается, но сегодня-то хочется
быть рядом с таким человеком, с которым оно исчезло бы совсем.
Где же та женщина, с которой возможно такое? Когда случится его главное знакомство?
Роман тянется к приёмничку на тумбочке, щёлкает выключателем. О, как удачно! Поёт Майя
Кристаллинская: «Опустела без тебя Земля. Как мне несколько часов прожить? …Если можешь,
прилетай скорей…» Никому из своих женщин не признался ещё Роман в том, что это его любимая
песня. Той, перед которой можно обнажить душу, пока что нет. Можно было бы признаться Любе,
да мало было времени – не успел. Эту песню он полюбил в армии, когда однажды,
вчувствовавшись, вдруг воспринял её слова как чьё-то, пока что не понятно чьё, искреннее
послание себе. И тогда нежный посыл песни растворил душу. Теперь же она и вовсе плавит его,
как мята. «Нежность» – так эта песня и называется, и уже само её название похоже на высшее
откровение. И верно: хочется жить уже не арифметикой чувств, а их высшей математикой. Не
просто чувствами, а чувствами-паутинками. Лишь они-то, наверное, единственные, и способны
сплетать друг с другом в эфире пугливые радужные души. Нежность – вот газовое наполнение той
сферы, в которой способны жить эти тонкие чувства. Вне её очень ранимые, а потому истинные
чувства, умирают. Только где эта сфера, где эти чувства? Есть лишь обыденные знакомства,
встречи, фотографии – коллекционирование, в общем. Лица являются и исчезают. Знакомства
тянутся по физиологическому подвалу, а тебе мечтается о верхнем, поднебесном этаже.
А, может быть, не случайно «Нежность» влилась в эту комнату и в его душу именно сейчас? И,
кстати, не для важных ли необычных встреч и событий существуют такие искренние дни?
И лежать уже нельзя. Нужно как-то куда-то двигаться. Причём, надо поторапливаться, день
уходит, можно не успеть. Но куда? Да хотя бы в тот же «Коралл» или, как его ещё называют,
«Пыльные сети» – из-за сетей, висящих над эстрадой для придания «морской атмосферы». Если
чему-то сегодня суждено быть, то оно найдёт его в любом месте. Главное – не лежать, а
выскрестись из затона общаги куда-нибудь на стремнину.
Однако в ресторане всё то же. Для прокуренного стабильного питейного заведения его
обнажённый, искренний день – обычное время, будний вечер, среда. Музыканты играют как из-под
палки. На эстраду к своим сетям они после частых затяжных перерывов выходят походкой ленивых
котов. А по выражению лиц – так это для них и вовсе каторга. Все уже знают, что в конце вечера
перерывы станут ещё длиннее, музыканты – ещё ленивее, а потом патлатый солист в потёртых
джинсах возьмёт микрофон: «Наша программа окончена», – объявит он. После этого хитро
усмехнётся и добавит: «Но вечер может быть и продолжен». Знают паразиты на что надавать.
Музыка в ресторане – это всё. Пока есть музыка, есть настроение, есть веселье. А как оборвалась,
так от ресторана лишь одни унылые стены и остались. И когда те, кто не хочет быстро уходить
домой, понесут к эстраде пятёрки, музыканты, заметно оживившись, поиграют ещё сверх
утверждённого репертуара.
Сегодняшняя тоска особенная. Такая же, как и в Новый Год, тоже встреченный здесь. Под утро
новогодней ночи Роман оказался под одеялом какой-то тридцатилетней тётки, которую сейчас без
записной книжки и не вспомнит. Для одинокой женщины её приключение, возможно, ещё как-то
связывалось с праздником, а для него и Новый год свёлся этим обычным эпизодом к будням.
57
Особенность сегодняшнего вечера позволяет видеть всё происходящее в зале отстранённо, со
стороны, спокойней и осмысленней, чем обычно. За соседним столиком, кстати, отмечается день
рождение пожилой представительной дамы. Все женщины там в длинных вечерних платьях,
мужчины – в пиджаках и при галстуках. А ведь он тоже мог бы пригласить в ресторан (только не в
этот) Серёгу с Элиной и вот так же уютно посидеть. Жаль, не догадался…
Сегодня в зале активней всего тройка мощных дам в облегающих шёлковых платьях, хорошо
показывающих цилиндрическую массивность зрелых тел. Время от времени они выходят размять
под музыку эти свои основательные туловища с талиями наоборот. К одному из столиков, где
восседают две женщины постройней и помоложе, подходит пара уже нелинейно двигающихся
кавалеров. Остановившись возле дам, они, тыча пальцами за их спинами, но на виду всего
ресторана, минуты две договариваются кому – какая. Когда решение оказывается принятым и
утверждённым, мужики наклоняются к избранницам и оказываются отшитыми сходу, даже без
оглядки простой отмашкой – отвалите! «Соискатели» сконфуженно возвращаются к своему месту,
пожимая плечами и на ходу обсуждая причины поражения. Их попытка «склеить» понятна всем, но
в ресторане уже та
