Коммагенского и с одеждой трех парфянских (?) всадников на тканях из Ноинулинского кургана № 25 хуннского времени (ткани изготовлены, видимо, в II–I вв. до н. э.)[828], что связано с преобладанием иранских элементов в культуре господствующих слоев трех царств[829]. Уже М.И. Ростовцев писал, что одежда этих всадников типично иранская[830]. Костюм Антиоха I Коммагенского имеет много общего и с одеянием одного из представителей кочевой юечжийской знати в погребении IV могильника Тилля-Тепе I в. до н. э. – I в. н. э. в Северном Афганистане[831]. Знаменательно, что армянский царь Тигран III (20–8 гг. до н. э.) представлен на монете в сараписе, а также в армянской тиаре и с посохом – символом власти, как у Антиоха I Коммагенского. Это подтверждает сходство царской идеологии в Коммагене и Великой Армении и их тесные культурные связи[832].
Как же объяснить наличие армянской тиары на барельефах и статуях Антиоха I Коммагенского? Это могло быть связано с влиянием соседней Армении, так как Антиох и его отец Митридат в свое время зависели от Тиграна[833]. Поэтому Антиох мог носить символ власти своего сюзерена. Как и в случае с титулом в этот период (до 66 г. до н. э.), концепция царской власти, бытовавшая в Армении, могла оказать влияние на идеологию коммагенских властителей.
Рис. 29. Статуя царя Антиоха I (крайняя слева) с Восточной террасы Нимруд-Дага
(фото автора)
Рис. 30. Голова статуи Антиоха I с Западной террасы Нимруд-Дага.
(По: Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift für Archäologie und Urgeschichte. Sondernummer 6, 1975 – обложка издания)
Статуи царя, высотой около 5 м, установленные на Восточной и Западной террасах Нимруд-Дага, показывают его восседающим в сараписе и персидских штанах на массивных тронах. В левой руке он держит барсόм, что, вероятно, может указывать на божественный статус царя, поскольку все божества официального пантеона представлены с барсόмами. Обе головы, высота которых 1,9 м, отбиты от туловища и потому обнаружены отдельно, увенчаны армянскими тиарами, испещренными шести– и семиконечными звездами[834]. По-видимому, звезды на тиаре царя означают его божественный статус и приобщенность к высшим небесным сферам. Более того, Антиох, отождествлявшийся с Аполлоном-Митрой-Гелиосом-Гермесом и Зевсом-Оромаздом, выступал как космократор, власть которого распространялась на земную и небесную сферы. И в позднейшем римском митраизме Митра не утратил функции бога-космократора[835]. Адепты митраизма, как в свое время Антиох I Коммагенский, символически приобщались к высшим небесным сферам. А.А. Трофимова полагает, что Александр Великий, образ которого сформировался в эллинистический период, вобрав в себя черты солнечных божеств, изображен на терракотовом фрагменте II в. до н. э. из понтийского Амиса как космократор. На его головном уборе представлены солнце, луна и три диска со звездами[836]. С.Ю. Сапрыкин считает, что это портретное изображение одного из понтийских царей, может быть, Митридата Эвпатора[837]. Обе точки зрения требуют внимания: перед нами портрет одного из царей Понтийского царства с чертами Александра Македонского.
Специфическое парфянское влияние проявляется и в такой детали образа Антиоха Коммагенского, как кинжал, висящий у него на правом боку. Следует отметить, что кинжалы с кольцевым навершием представлены на пальмирских фресках первых веков нашей эры[838]. Широчайшее распространение подобные кинжалы и мечи получают у кочевых сарматов в конце раннесарматской и в среднесарматскую эпохи (II в. до н. э. – I в. н. э.) на обширных степных пространствах Заволжья, Приуралья, Северного Причерноморья, Северного Кавказа и т. д.[839] Аналогичные кинжалы с четырехлопастными ножнами найдены при раскопках могильника Тилля-Тепе в Северном Афганистане[840]. В Средней Азии кинжалы и мечи с кольцевым навершием доживают до раннего Средневековья. Их мы видим у фигур на серебряной чаше из Вереино (VI–VII вв. н. э.)[841], на фресках из Восточного Туркестана (VIII в. н. э.)[842]. В.И. Сарианиди пишет о сарматском влиянии, но в данном случае можно скорее говорить о влиянии Парфии, несмотря на то что на территории Ирана найдено не так много мечей и кинжалов с кольцевым навершием. Один из них обнаружен в районе Бахрейнских островов[843].
Отражение царской идеологии в портретных изображениях Антиоха I Коммагенского
Характеризуя различные аспекты царского культа Антиоха I Коммагенского, невозможно не остановиться на портретных изображениях этого царя на монетах, барельефах с божествами и на его статуях, в святилищах на горе Нимруд-Даг и в Арсамее-на-Нимфее.
Рис. 31. Портрет Антиоха I на его медных халках.
(По: Kovacs F.L. Armenian coinage in the classical period. Lancasteк / London, 2016. Pl. 19. Fig. 227–228)
Начнем с его портретов на монетах. На реверсе халков Антиох изображен в профиль царя в традиционной армянской тиаре. Лицо трактовано суммарно, морщины и кожные складки на лице отсутствуют, рот слегка приоткрыт. К условно реалистическим чертам можно отнести крупный нос с горбинкой. Взгляд царя устремлен вдаль и довольно выразителен, а чуть приоткрытый рот добавляет образу некоторый патетический оттенок[844]. Иконография Антиоха на монетах весьма близка портретным изображениям Тиграна II Великого на тетрадрахмах, чеканенных в Антиохии-на-Оронте в 83–69 гг. до н. э. На большинстве антиохийских выпусков черты лица Тиграна смягчены и подчеркнуто идеализированы, рот также приоткрыт, взгляд также выразителен и нос такой же с горбинкой[845]. Вероятно, Антиох сознательно копировал иконографию Тиграна. Ведь, подражая последнему, он повышал престиж своей власти. Идеальные образы обоих царей могут свидетельствовать об их обожествлении. Идеализированные портретные изображения встречаются и на монетах парфянских властителей. Митридат I (171–138 гг. до н. э.), например, поместил свой облагороженный профиль на реверс серебряных тетрадрахм[846], очевидно, копируя Селевкидов.
Рис. 32. Голова статуи Антиоха I с Западной террасы Нимруд-Дага (фото автора)
В оформлении портретов Антиоха I Коммагенского и Тиграна II Великого чувствуется влияние пергамского стиля, для которого характерна трактовка лиц крупными массами и создание легко уловимых эффектных контуров. Во многом общий стиль пергамского искусства выражается в пафосе с явно выраженным оттенком трагизма[847]. Яркий пример – наружный рельефный фриз алтаря Зевса в Пергаме со сценами гигантомахии[848]. Предтечами этого стиля можно считать скульпторов позднеклассической и раннеэллинистической эпохи Лисиппа и особенно Скопаса. Видимо, под влиянием их традиций выполнены портретные изображения бога Зевса на серебряных тетрадрахмах Пирра Эпирского и Антигона II Гоната (или Антигона III Досона?)[849].
Особая связь пергамского стиля с портретными изображениями Антиоха I Коммагенского, Тиграна II Великого и, в особенности, его сына, Артавазда II на монетах обнаруживается при стилистическом анализе трактовки глаз, которые переданы чрезвычайно пластично. Они глубоко посажены под надбровными дугами, с широко раскрытым веком и выпуклым глазным яблоком, с орбитой, часть которой как бы лежит в тени. Примерно так показаны глаза на портретном изображении Александра Великого из Пергама[850]. Подобным же образом трактованы глаза у
