Снова и снова я бежала на море и била его, пока не устала так, что еле могла стоять. И когда я упала в следующий раз, я просто лежала там, и волны перекатывались через меня, и мне стало интересно, что бы случилось, если бы я не стала вставать. Просто отпустила бы собственное тело. Смыло бы меня в море? Акулы сожрали бы мои руки и ноги, и внутренние органы тоже. Мелкие рыбки объели бы кончики пальцев. Мои белые кости, такие красивые, упали бы на дно океана, и анемоны выросли бы на них, как цветы. Жемчужины бы легли в глазницы. Я поднялась и пошла обратно, туда, где сидела старушка Дзико. Она сняла с головы маленькое полотенце и протянула мне.
— Макэта, — сказала я, шлепаясь на песок. — Я проиграла. Океан победил.
Она улыбнулась:
— Это было приятное чувство?
— Мм, — сказала я.
— Это хорошо, — сказала она. — Хочешь еще рисовый колобок?
3
Мы посидели еще немного, подождали, пока высохнут мои футболка и шорты. На пляже в отдалении серферы все продолжали падать в воду и исчезать.
— Волны и их тоже все время побеждают, — сказала я, указывая на них пальцем.
Дзико сощурилась, но не могла разглядеть их сквозь свои цветы пустоты.
— Вон там, — сказала я. — Видишь вон того? Вот он встает… стоит… стоит… о, упал. — Я засмеялась. Смотреть было смешно.
Дзико кивнула, будто соглашаясь со мной.
— Вверх, вниз, одно и то же, — сказала она.
Типичный комментарий Дзико насчет все той же природы бытия — она называет это «не-два»[119], и это когда я всего лишь пытаюсь понаблюдать за симпатичными серферами в естественном окружении. Спорить с ней я не собиралась, потому что она всегда выигрывает, но это как та шутка про «тук-тук», где ты просто обязан спросить: «Кто там?», чтобы тот, кто шутит, мог сказать финальную фразу. Так что я сказала:
— Нет, это не то же самое. Не для серфера.
— Да, — сказала она. — Ты права. Не то же самое, — она поправила очки. — Но и не другое.
Понимаешь, что я имею в виду?
— Это совсем другое. Весь смысл серфинга — оставаться на волне, а не под ней.
— Серфер, волна — одно и то же.
И зачем я вообще это делаю?
— Это просто глупо, — сказала я. — Серфер — это человек. Волна — это волна. Как они могут быть одним и тем же?
Дзико посмотрела поверх океана, туда, где вода сходилась с небом.
— Волна рождается от глубинных причин внутри океана, — сказала она. — Человек рождается от глубинных причин внутри мира. Человек возникает из мира и катится вперед, как волна, пока не настанет время вновь упасть. Вверх, вниз. Человек, волна.
Она указала на обрывистые скалы, нависшие над берегом.
— Дзико, гора, одно и то же. Гора высокая и жить будет долго. Дзико маленькая и долго не проживет. Вот и все.
Как я уже говорила, это довольно типичная беседа, которую можно иметь с Дзико. Я никогда не могу понять до конца, что она говорит, но мне нравится, что она все равно пытается мне все объяснить. Это очень мило с ее стороны.
Пора было возвращаться в храм. Шорты и футболка у меня уже высохли, и кожа ужасно чесалась от соли. Я помогла Дзико подняться на ноги, и мы вместе вернулись к автобусной остановке, снова взявшись за руки. Я все думала о том, что она сказала о волнах, и мне стало грустно, потому что я знала, ее маленькая волна долго не продержится, вскоре она вновь сольется с океаном, и, хотя я знала, воду не удержишь, я все же сжала ее пальцы чуть крепче, чтобы не дать ей утечь.
Рут
1
Невозможно удержать воду или не дать ей утечь. Этот урок корпорация TEPCO выучила за несколько недель, последовавших за цунами, когда они закачали тысячи тонн морской воды в оболочки реакторов на атомной электростанции Фукусимы, пытаясь охладить топливные стержни и не допустить расплавления реактора, что, на самом деле, к тому времени уже случилось. Они назвали это «стратегией продувки-подпитки», и в результате их действий каждый день образовывалось около 500 тонн высокорадиоактивной воды — воды, которую нужно было хранить, не допуская утечки.
На другом берегу Тихого океана Рут просматривала один за другим отчеты о катастрофе. Международное агентство по атомной энергии, которое осуществляло мониторинг ситуации, ежедневно публиковало «Отчеты о ядерной аварии на Фукусиме-2011», описывавшие в деталях отчаянные и безнадежные попытки стабилизировать реакторы. Вот короткая выдержка из отчета от 3 апреля:
2 апреля, откачка воды из бака запаса конденсата блока 2 в уравнительный бак бассейна-барботера была завершена в процессе подготовки к откачке воды из подвала турбинного отделения блока 1 в конденсатор.
Также 2 апреля, была начата откачка воды из конденсатора блока 2 в бак запаса конденсата в процессе подготовки к откачке воды из подвала турбинного отделения блока 1 в конденсатор.
Параграф за параграфом, страница за страницей, отчеты в деталях описывали хитроумную систему насосов и стоков, уравнительных баков и трубопроводов питательной воды, линий впуска и закачки, расхода воды и поиска протечек, траншей, туннелей и затопленных подвалов — все это использовалось для того, чтобы удержать воду.
Первое упоминание о трещине появилось в этих отчетах в записи от 3 апреля. Трещину обнаружили в боковой стене накопительного резервуара под реактором № 2, рядом с водозабором морской воды. В образцах морской воды, взятых в тридцати километрах от реакторов, были обнаружены высокие концентрации радиоактивного йода-131 и цезия-137, уровень загрязнения в тысячи раз превышает тот, что был до аварии. Накопительный резервуар извергал, как позднее писала «Нью-Йорк Таймс», реки высокорадиоактивной воды, которая поступала прямо в море.
4 апреля в ежедневных отчетах появилось сообщение, что TEPCO получила от японского правительства разрешение сбросить в Тихий океан 11 500 тонн загрязненной воды. Такое количество воды примерно равно содержимому пяти олимпийских бассейнов.
5 апреля отчет подтверждает, что сброс начался. Сброс продолжался пять дней.
Уровень радиации у загрязненной воды был примерно в сто раз выше допустимых норм, но Тихий океан глубок и широк, и в TEPCO не предвидели проблем. Судя по тем же отчетам, компания рассчитала, что представитель общества, ежедневно в течение года принимающий в пищу водоросли и морепродукты, добытые вблизи атомной станции, получит дополнительную дозу облучения 0,6 миллизиверт, что будет гораздо ниже уровня, опасного для здоровья человека. Последствий для рыбы компания не оценивала.
Информация во многом похожа на воду: трудно удержать, трудно не допустить утечек. TEPCO и японское правительство пытались придержать новости о расплавлении реактора, и хотя некоторое время им удавалось скрывать жизненно важную информацию об уровне радиации в регионах, прилегающих к станции, в конце концов, информация начала просачиваться. Японцы гордятся своим стоицизмом и незлобивостью, но постоянные попытки скрыть ошибки, непрерывная ложь и увертки пробудили какую-то глубинную ярость.
2
В средневековой Японии люди верили, что причиной землетрясений является рыба сом, живущая под островами.
Самые ранние легенды говорят, что моно-ию сакана, или «рыба, говорящая вещи», правит реками и озерами. Эта сверхъестественная рыба могла принимать человеческий облик, и если люди каким-то образом вредили ее водяному царству, она являлась и предупреждала о последствиях. И если обидчики к предупреждению не прислушивались, разгневанная моно-ию сакана насылала на них в наказание потоп или другое стихийное бедствие.
К середине девятнадцатого века моно-ию сакана эволюционировала в дзисин намазу, или Сома землетрясений, неимоверное китоподобное создание, которое, неистово трепыхаясь, заставляет землю трястись и дрожать. Единственное, что удерживает эту рыбу — огромный камень в руках бога Касимы, который обитает в святилище Касимы.
Сам камень носит название канамэ-иси, непереводимый японский термин, который означает что-то вроде «краеугольный камень», или «речной камень», или «магнит». Бог Касима обездвиживает рыбу с помощью канамэ-иси, придавливая им голову чудовища. Стоит Касиме задремать или отлучиться по делам, давление на голову сома ослабевает, и он начинает трепыхаться и биться, вызывая землетрясение.
Если вы посетите святилище Касимы, много вы не увидите, поскольку большая часть камня погребена под землей. Собственно святилище — это небольшой участок голой земли, огороженный и накрытый навесом, и из земли торчит округлая верхушка камня — небольшая, всего около двенадцати дюймов в диаметре — как макушка младенца, который вот-вот родится. Понять, насколько велика та часть камня, которую скрывает земля, невозможно. Только подумать, судьба Японских островов зиждется на предположении, что закопанный в землю и по большей части невидимый камень достаточно велик и увесист, чтобы удерживать рассерженного Сома землетрясений!
