Но это так и не случилось. Он так и не отпустил руки, и уже не так раскачивал ногами, и размах качелей становился все неровней и короче, и вот, наконец, он уже едва двигался; носки пластиковых шлепок просто волочились туда-сюда, очерчивая маленькие бессмысленные кружки в пыли под качелями. Он встал, подошел к стенке и взглянул вниз; затянулся один последний раз и бросил окурок в реку. Он стоял так очень долго, глядя в маслянистую черную воду. Я боялась, что он сейчас перелезет через стенку и прыгнет. Я хотела выбежать из своего укрытия и остановить его.
— Но ты этого не сделала, — сказала Дзико.
— Нет, я собиралась, но потом он отвернулся от воды и пошел опять.
— И ты пошла за ним?
— Да. Он пошел домой. Я подождала снаружи, у двери квартиры, пока не решила, что уже можно, и открыла дверь своим ключом. Не думаю, что он меня слышал. Он к тому времени уже храпел.
Дзико кивнула.
— Мальчиком он спал очень крепко.
— Так как ты думаешь, ему нужно вернуться и остаться здесь с нами? — спросила я. — Я думаю, это правда пойдет ему на пользу, а ты? Видела бы ты его лицо, когда мы поднимались сюда по ступенькам. Вид у него был такой счастливый.
— Ему всегда здесь нравилось, — сказала Дзико.
— Так он должен вернуться, правда?
— Маа, сё кашира…[121] — сказала она. Один из этих японских ответов, которые не означают ровным счетом ничего.
2
К августу жара стояла такая, ты просто себе не представляешь, и днем, когда Дзико и Мудзи учили окрестных бабушек цветочной аранжировке и пению сутр, а я должна была бы делать задание на лето, я выползала наружу, на энгава[122], которая выходила на пруд, усаживалась там и отключалась. Мне нравилось сидеть, опершись спиной о толстый деревянный столб, на голове наушники, ноги раскинуты в стороны, и наблюдать, как стрекозы порхают над листьями лотосов в крошечном прудике, и слушать японские поп-каверы на французский шансон — я подсела еще до того, как узнала про À la recherche du temps perdu. Дзико не любила, когда я сидела, вот так раскинув ноги, и, застукав меня за этим занятием, она так мне и говорила. Она говорила, это дурной тон, сидеть, широко раздвинув ноги, гляди, кто хочет, тем более когда я трусов не надевала, и, в общем и целом, я была с ней согласна, но было так жарко! Было просто невыносимо, когда ноги соприкасались друг с другом кожей, и старое дерево энгавы было таким прохладным, и никто не смотрел. Даже кот Чиби, который обычно одобрял горячие коленки, ко мне не подходил. Он лежал, отрубившись, на прохладном мшистом валуне под папоротниками. Воздух по большей части был совершенно неподвижен, но иногда легчайшие ветерки скользили вверх по склону горы, пролетали сквозь ворота и находили путь в сад, где ерошили поверхность пруда и щекотали у меня между ног, заставляя меня ежиться. Иногда я думаю, что в ветерках живут духи предков — можно почувствовать, как они шмыгают вокруг.
Надвигался Обон, и духи толпились вокруг, как путешественники с чемоданами в аэропорту, в поисках стойки регистрации. Обон был их летними каникулами, когда можно вернуться из страны мертвых и навестить нас здесь, в стране так называемых живых. Горячий воздух казался просто беременным призраками — смешно, конечно, мне так говорить, я же никогда не была беременна, но я видела в поезде женщин, которые выглядели, будто вот-вот лопнут, и мне кажется, чувство было примерно такое. Они входят, переваливаясь, животом вперед, и, если кто-то уступает им место, они плюхаются на сиденье, а потом просто сидят с раздвинутыми ногами, потирая живот и обмахивая красные потные лица, — вот такое ощущение появляется от августа, когда приходит время Обона, будто весь мир беременен призраками, и в любой момент мертвые могут прорвать пленку, которая отделяет их от нас.
Когда я не сидела в отключке на веранде, я ходила за Дзико по храму, нося за ней вещи и засыпая вопросами о наших предках.
— А как насчет бабушки Эмы? Она будет? Мы с ней когда-нибудь встречались? Я бы хотела с ней познакомиться. А как насчет двоюродной бабушки Сугако и двоюродного дедушки Харуки? Я бы с ними тоже хотела познакомиться. Как ты думаешь, а они со мной захотят встретиться?
Я была полна ожиданий, хотя никто из предков на Обон раньше явиться не трудился, по крайней мере, насколько было известно мне, но у меня было ощущение, что в этом году все будет по-другому. Во-первых, я теперь была икисудама, и мне казалось, что с живым призраком мертвым должно быть покомфортнее. Еще я сообразила, что они, скорее, объявятся здесь, в храме Дзико, где все их ждут и знают, как их достойно принять, чем в Саннивэйле, скажем, где соседи либо психанут, либо примут всю компанию за ряженых на Хэллоуин в неудачных костюмах. Это вроде вечеринки на день рождения. Если у тебя родители, как у Кайлы, которые реально рубят в вечеринках и зовут всю компанию на боулинг или на скалодром, именинницей быть круто, но если у тебя родители вроде моих, то есть абсолютно без понятий, тогда дни рождения — это отстой, и тебе на самом деле больше хочется быть где-нибудь за тысячи миль отсюда, чем торчать здесь, на своей скучной маленькой вечеринке с твоими американскими друзьями, которые все время вздыхают и закатывают глаза, а потом делаются такие все приторно-фальшивые, когда мама заходит с очередной тарелкой суши. И ты тоже притворяешься, будто тебе весело, улыбаешься, как сумасшедшая, прекрасно зная — это хорошая мина при плохой игре и ты делаешь это только для того, чтобы не расстраивать родителей, чтобы выработать у них хорошее отношение к себе. Короче, я вот к чему клоню — представь, что ты призрак, на какую вечеринку тебе бы захотелось пойти?
Дзико и Мудзи тоже реально рубят в вечеринках, и мы использовали каждую буддийскую наносекунду, чтобы подготовить алтари, и расставить цветы, и смести всю пыль, и подвергнуть глубокой очистке каждый уголок, каждую трещинку в храме, чтобы к приходу духов и предков все было идеально чисто. Еще мы приготовили кучу разной специальной еды, потому что после долгой дороги они будут очень голодными, а если их не накормить, то и злыми. Еда — вообще важная часть Обона. В Японии полно всяких разных призраков, и духов, и гоблинов, и монстров, их тысячи, и они могут сделать татари и напасть на тебя, так что, просто на всякий случай, мы собирались устроить для разогрева большую церемонию осегаки[123] с кучей гостей, плюс священники и монахини из соседнего храма, которые должны были прийти и помочь нам накормить голодных призраков.
Мудзи рассказала мне, как все это началось, как давным-давно у Будды был один ученик по имени Мокурен, который ужасно расстроился, когда увидел, что его мать висит вверх ногами на крюке для мяса, как коровий бок, в адском царстве голодных призраков. Он спросил у Будды, как ей можно помочь, и Будда сказал ему сделать особые подношения в виде еды, и это, похоже, сработало, вообще, это все показывает нам, что детям надо приглядывать за родителями, даже если они мертвы и свисают вверх ногами с крюка в аду. Старина Мокурен вообще был довольно крутым чуваком, у него было полно супапавы!, например, он мог проходить сквозь стены, и читать чужие мысли, и разговаривать с мертвыми. Мне бы хотелось научиться ходить сквозь стены, и читать чужие мысли, и разговаривать с мертвыми. Это было бы круто. Я пока только новичок, но, как ты уже знаешь, считаю, что в жизни важно иметь цель, а ходить сквозь стены, кажется, не так уж и сложно, что скажешь?
Короче, все у нас было, наконец, готово, и вечером, перед тем, как должны были прибыть первые гости, Дзико, Мудзи и я вместе приняли ванну, чтобы завтра быть чистыми и красивыми, и мне даже дали побрить им головы настоящей бритвой. Дзико и Мудзи относятся к личной гигиене суперсурово, и они никогда не дают волосам расти больше пяти дней, а это примерно одна восьмая дюйма, и иногда они разрешали мне помочь. Мне нравилось это делать. Мне нравилось, как жесткие маленькие щетинки отступают перед бритвой, оставляя гладкую блестящую кожу. Щетинки Мудзи были маленькими и черными, как мертвые муравьи, падающие с чистого белого листа, но у Дзико они были светлыми и искрились серебром, как волшебная пыль.
Для бритья голов тоже есть особая молитва — вот она:
Когда я сбриваю щетину с головыЯ молюсь вместе со всеми существамиЧтобы мы отрезали свои эгоистичные желанияИ вошли в царствие истинного освобождения.
Тем вечером я так волновалась перед приходом призраков, что не ложилась спать, пока Мудзи наконец не загнала меня в кровать, но как только они с Дзико заснули, я прокралась наружу. Не знаю, чего я ожидала. Я прошла через сад к лестнице и уселась ждать на верхней ступеньке под воротами. Сквозь пижаму я чувствовала холод и влагу, исходящую от каменной ступени, а все, что было слышно, — хор лягушек и ночных насекомых.
