не вела. А тут… Будто что-то почувствовала.
Не своего ли отца?
Если прокрутить в мозгу тот день, то Веста обмолвилась, что выпила много успокоительного по одной причине: она встретила своего бывшего. Отца Вари. И ведь тогда же Афанасьев и бедовая столкнулись в моей приёмной. Тогда она застыла, опешила. Я подумал, что просто растерялась, не ожидая увидеть в кабинете кого-то ещё.
А затем, быстро пихнув мне бумажки, убежала…
И Слава ушёл. Последовал за ней? Наверняка.
Все ниточки из разных концов ведут в центр, собираясь воедино. Картина становится целой. И понятно поведение Весты, Славы… Его допросы. Он ревновал? Ту, что бросила его? И ради кого? У Весты ведь никого нет. Да и мужикам она не доверяет.
Чёрт. Всё логично. Всё сходится. Кроме одного.
Варя не похожа на Весту. И на Славу – уж точно.
Зеленоглазая шатенка и голубоглазый блондин, у которых родилось маленькое темноглазое и черноволосое чудо. Генетика – штука забавная. Но у меня всё равно возникают подозрения.
Информация от пьяного друга, конечно, хорошо, но хотелось бы узнать версию Весты. И я устрою ей допрос с пристрастием, но для начала…
Миша отодвигает грузную рыжую женщину в сторону, проходя в тесный маленький коридор. Куртки с вешалки задевают плечи, и я ощущаю себя в консервной банке.
Внимательно всё изучаю. В прихожей куча верхней одежды, будто здесь живёт целое поселение. Обуви – человек на десять. И среди ботинок нахожу те самые светлые кроссовки. Всё-таки Веста здесь живёт.
– Эй, вы что себе позволяете? – возмущённо вопит рыжая.
Молча достаю из внутреннего кармана пальто крупные купюры. Не знаю сколько их там. Не считая, затыкаю женщину. Она обескураженно, но быстро выхватывает деньги из моих пальцев, прячет в огромном декольте халата.
– Может, подсказать что-то? – переобувается в полёте и вдруг становится милой и учтивой. – Меня Алла Иванна, кстати, звать.
– Где комната Весты? Девушки с ребёнком.
– А вот пройдёмте, – семенит передо мной, огибает Мишу и ведёт нас прямо, в центральную комнату. На двери висит бумажка с каким-то расписанием. График уборки? Здесь и такой есть? – Вот. Что-то ещё?
– Пока нет. Но будьте поблизости.
Она кивает, как болванчик, и послушно замолкает.
Открыв дверь, захожу в небольшую комнату. Максимум десять квадратных метров. Всё, что в них умещается – синий потрёпанный диван, застеленный милым розовым пледом; белый деревянный шкаф. На удивление чистый, опрятный, хоть и краска содралась в некоторых местах.
В углу – небольшая тумбочка цвета слоновой кости, на которой стоит ящик. По-другому этот телевизор назвать я не могу. Он, надеюсь, не чёрно-белый?
Взгляд скользит дальше, в противоположный угол, где я нахожу большой коробок с игрушками. И их довольно… много. Для меня это неожиданно. Веста экономная, явно не раскидывается деньгами, но для ребёнка, видимо, ничего не жалеет.
Коврик милый купила и расстелила по центру. В виде пчёлки.
Миленько настолько, что невольно приподнимаю уголки губ.
Если сравнивать с коридором, то здесь вполне можно жить.
– Веста умничка, – лебезит за спиной Алла Ивановна. – Сама ремонт тут делала.
Серьёзно?
Осматриваюсь, разглядывая пастельных тонов обои. Светлые, с розовыми узорами и бабочками.
– Красила шкаф, тумбочки, – хоть и хвалит Весту, но в её осипшем после гулянки голосе мелькает недовольство. – Типа моя мебель ужасная была. И ей захотелось внести чуточку чистоты. А чем ей рыжий не понравился?
– Ясно, – сухо отвечаю.
В маленькой комнате ощущаю себя неуютно.
Подхожу к шкафу и уже без неприязни дёргаю за ручку.
Внутри полный порядок. Детские вещи, которых тоже немало, аккуратно разложены по полочкам. Что-то висит на вешалках, отглаженное и чистое. Стиральным порошком пахнет…
Вещей Весты не так много.
Ясно, на себе экономит, зато на ребёнка тратится.
А выше что?
Открываю верхние полки, и тут же на меня сваливается что-то. Мягкое такое, в виде одеяла.
Хватаюсь за ткань, убирая с лица. Угадал, одеяло.
Снова взгляд летит вверх.
Теперь понятно, почему оно выпало… Большой плюшевый медведь вытолкнул. Судя по свисающему с лапы ценнику – совсем новый. Подарок для Вари? Не успела вручить из-за того, что ушла из дома?
Кстати, об этом…
Разворачиваюсь на пятках. Я даже обувь не снял, пощадив носки.
– Миша, собери все вещи Весты. Одежду, игрушки, медведя. Погрузи в машину.
– А вы что это себе позволяете? – с гонором начинает женщина, упирая руки в бока. – Я сейчас полицию вызову!
– Ваша квартирантка переезжает, – безразлично кидаю, делая несколько шагов вперёд. Пусть вызывает, кого хочет. Напугала ежа голой жопой. – Где тот человек, что её вчера ударил?
– Чего? – выпучив глаза, приоткрывает рот и хлопает им, как рыба на суше.
Молча тянусь к внутреннему карману пальто. Снова достаю несколько пятитысячных. Деньги творят чудеса. Затыкают или, наоборот, заставляют говорить. С ними можно сделать всё. Даже манипулировать людьми. Что и происходит, когда женщина жадно принимает купюры.
– Славка, – кивает куда-то в сторону. – В соседней комнате. Он вчера с её полки еду забрал. Оливье и торт. Он часто у неё что-нибудь ворует. Ну, сами знаете. Молодая, одна, постоять за неё некому. Вот и обижает её. Вчера вот взял еду. Веста разозлилась, прибежала к нему – и как вывалит кастрюлю с оливье ему на голову, а он как замахнётся! Ну, я, конечно, их сдержала, но… Вот так.
Гнев, который я давно не испытывал, ярким огоньком вспыхивает в груди. От бушующего ветра сильнее разгорается, заставляя сжать кулаки.
И он дебил, и она дурочка.
– И сколько это продолжалось? – цежу сквозь зубы.
– Что именно? Кража продуктов?
– Она самая.
– Ну, полгода, может, – пожимает плечами.
– Ясно, – жёстко бросаю и прохожу мимо неё. Направляюсь в коридор, нервно дёргаю за ручку соседней двери, в этот раз не обращая внимания на грязь. Плевать, пройдусь антисептическими салфетками.
Захожу в комнату, пропитанную перегаром. Воняет, как…
Мне даже
