списке нет и не будет, – продолжала женщина. – За все свои грехи я расплатилась сполна. Так что ты ошибся в подсчетах, мальчик. «Омерзительная тройка», – так будет точнее.
– Говоришь, расплатилась за грехи? Но судя по тому, что ты сейчас находишься здесь, процесс расплаты в самом разгаре, – заметил Юрий.
– Ладно, оставим этот треп, – вдруг сказал Рэд, и его колючий взгляд переместился на него. – Может, на старости лет я стал слишком мнительным, но тем не менее…
– Ты о чем, старичок? – осведомился Юрий, и голос его заметно похолодел.
– Скажу цитатой из классики: «Меня терзают смутные сомнения». И если в отношении Алексея и Жанны и у меня нет вопросов, то ты, Юрий, у меня вызываешь подозрение. Твоя нарочитая показушность, цинизм и хамство, но это ладно. Ты моментально среагировал, когда Жанна начала рожать. То же самое было с крысами. А сейчас вместо крови ты помочился в бутылку. Так себя может вести только полный псих. Или тот, кто знает нечто большее, чем другие узники этого проклятого «кинотеатра». На сумасшедшего ты не похож.
– Ты меня в чем-то подозреваешь? Говори прямо, – прошипел Юрий, играя желваками. У него был такой вид, словно, произнеси режиссер еще одно слово, он набросится на него.
– У меня нет никаких доказательств, – признался Рэд. – Но все равно я чувствую, что в тебе что-то не так.
– Иными словами, я в сговоре с этими уродами, что сейчас там, за стеклом, – сказал Юрий. – Так?
Ответить режиссер не успел, так как сверху неожиданно начала спускаться очередная «посылка».
– Вода, – оживился Алексей, и его глаза алчно сверкнули. – Наконец-то! Заодно приберемся тут!
Он открыл одну из бутылей и стал торопливо глотать воду.
– Тут еще детское питание есть, – объявил он, и Жанна резко поднялась с места.
Рэд посмотрел на пластиковое ведерко, в котором лежала бутылка, наполненная смесью из крови и мочи.
– Наверное, емкость тоже нужно наверх отправить.
– Ну да. А куда положить? В посудину с дерьмом? – спросил Алексей. Ковыляя, он принес ведро с нечистотами и поставил его на пол.
Рэд задумался. Ох давно не выходил на связь, и никаких указаний насчет «платы» за кино не было. Может, она ему и вовсе не нужна?!
– Цепляй ведро с дерьмом, – решил Юрий. – Заодно туда можно бросить грязные простыни.
Он подхватил зловонные тряпки и, плотно свернув их, сунул в ведро.
– Здесь еще кое-что, – сказала Жанна.
Она вытащила бутылочку с теплой смесью, испытав мимолетное чувство благодарности, которое тут же испарилось при виде мятого бумажного пакета, на котором расплылось бурое пятно. Первым порывом женщины было взять его, но какой-то внутренний безотчетный страх остановил ее.
«Фи…» – прочитала она часть букв на пакете, остальное было не различить из-за бесформенной кляксы.
– Что там? – раздался над ухом голос, отчего Жанна едва не вскрикнула от неожиданности.
Рядом с ней стоял Рэд, и она, молча показав на странную посылку глазами, отошла в сторону.
Локко склонился над ведром и взял пакет. Щурясь, он приблизил сверток вплотную к глазам и прочитал по слогам надпись, жирно выведенную черным маркером:
– Фи-лу.
Юрий склонил голову и с ленивым видом глянул на режиссера:
– Мне не нужны подачки от этого козла Оха. Верни туда, откуда взял.
– Может, хоть посмотрим, что внутри? – заинтересованно просил Алексей, подходя ближе. Рэд машинально передал пакет банкиру, и тот, помедлив, развернул его. Заглянул внутрь. А когда Алексей поднял голову, у него был такой вид, будто он сильно сожалел о том, что вообще взял это в руки. И он был не прочь вернуть эту посылку обратно Рэду, но режиссер уже предусмотрительно отодвинулся на пару метров.
– Вы мне напоминаете Тома и Джерри, которые передают друг другу бомбу, – усмехнулся Юрий. Однако, увидев белое как полотно лицо Алексея, он подавил усмешку.
Трясущейся рукой банкир протянул ему пакет:
– Там… Ты должен сам посмотреть.
* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие десятое
Наморщив лоб, Фил критически смотрел на Ольгу. После ампутации ступней она снова потеряла сознание. Она не пришла в себя, даже когда ее кровоточащие культи были запаяны сковородой, предварительно раскаленной на плите.
– У тебя такой вид, будто шестеренку в черепе заклинило, – хихикнул Карпыч, наблюдая за приятелем.
– Мы же хотели, чтобы она сидела с нами за столом. Без женского общества скучно, – ответил Фил.
– Ну да, – нерешительно ответил Карпыч. Он не понимал, куда клонит его приятель, и тот в сердцах воскликнул:
– Как же она дойдет? – Он ткнул носом ботинка отпиленную ступню, и та перевернулась. Мелькнул мизинец, аккуратно заклеенный пластырем.
– Ничего, так донесем, – решил Карпыч. – Так и быть, мы ведь джентльмены.
Кряхтя от натуги, молодые люди перетащили обмякшее тело женщины на кухню. Однако усадить изувеченную женщину за стол оказалось еще той проблемой – Ольга постоянно сползала на пол.
– Ничего не поделаешь. Придется ее привязать к стулу, Карпыч. Я займусь нашей принцессой, а ты пока накрывай на стол, – распорядился Фил.
Пока он возился с веревкой, Карпыч достал из древнего кухонного комода три тарелки и ложки. В одном из ящиков был обнаружен потемневший от времени половник.
Сняв с кастрюли крышку, он с замершим сердцем уставился на плавающий трупик.
– Фил, у него башка отвалилась, – сказал он, зачерпывая бульон.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал по этому поводу? – спросил в ответ Фил.
Карпыч осторожно понюхал исходящий от кастрюли пар и обескураженно ответил:
– А куда ее девать?
– В штаны себе засунь, идиот, – сердито отозвался Фил, завязывая последний узел. Тело Ольги шевельнулось, голова упала на обнаженную грудь, распухшую от многочисленных укусов.
Карпыч издал смешок.
– А почему… – начал он, но тут же запнулся, помня раздраженную реакцию друга.
– Ну?! – нетерпеливо спросил Фил.
– Бульон какой-то темный. Почти черный.
– Потому что из сына Дьявола вышли все злые помыслы.
Карпыч замер с полным половником:
– И мы теперь эти помыслы будем есть?!
Фил расхохотался. Поцеловав все еще бесчувственную Ольгу в макушку, он сказал:
– Это дитя, что мы принесли в жертву, уже чисто. Младенец искупил свою вину. И эта красотка за столом – тоже. Она больше не самка Дьявола, она веселая киска, которая сейчас с нами будет кушать.
– Тогда почему борщ черный? – не отступал Карпыч.
– Потому что ты лук забыл положить, осел. Мне так бабушка говорила – хочешь светлый бульон, положи в суп целую луковицу.
Бормоча что-то под нос, Карпыч начал наливать «бульон» в тарелки. Разлив одинаковые порции, он не без труда вытащил главное блюдо. При этом отвалилась правая рука ребенка.
– Упс.
Шлепнув бледно-серое тельце на деревянную разделочную доску, он спросил:
