не хватало. Мы с сестрой ходили в шитых-перешитых из родительской одежды и многократно штопаных вещах, в стоптанной обуви с облупленными носами. Я и в школе недоучился, сразу после восьмого класса пошел работать на завод в литейный цех. Тяжелые металлические болванки таскал, надрывался, руки были вечно все в царапинах и заусенцах. Всегда ходил полуголодный. Но не унывал, и думал тогда, что все примерно так живут, что так и надо. А там, где капитализм, народ живет еще хуже и тяжелее. Или вот, когда оказался в Испании, там вообще была война, смерть и бомбежки. Да, тогда я так именно и думал. И вот в Бельгии оказался. Сколько лет мне тогда было, посчитайте! Двадцать пять, двадцать шесть лет. Я, пожалуй, у Зингеров впервые увидел наглядно, что такое домашний уют и семейное счастье. И с той поры стал мечтать о такой же семье. Когда-нибудь потом, в будущем, но жить, как Зингеры. Или как Барча. Маргарет была красавицей! Чужой красавицей! Эрнест Барча обожал свою жену. Где я и где они… Мы жили на одной лестничной площадке, но наши миры совсем не совпадали!
Глава 14. Дорога к Родине
После ужина мы немного погуляли по площади рядом с отелем, и мне довелось услышать, что же случилось с Кентом, когда он оставил Маргарет и малыша в немецком лагере и отправился выполнять, как он считал и понимал, свой гражданский долг…
После лагеря несколько часов Кент со своими сообщниками и важными архивными документами на автомобиле пробирался в Констанц. Паннвиц, не скрывая нервного возбуждения, рассказывал о положении на фронтах. Было чрезвычайно интересно все это слушать, потому что за полтора месяца это были первые новости о том, что происходит вокруг. С собой везли рацию. Кент со Стлукой прямо из машины попытались связаться с Центром. Передали пробное сообщение. Все получилось. Радиограмма была принята Москвой. Но запрос о времени и месте перехода «к своим» по-прежнему остался без ответа.
Приехав в Констанц, Паннвиц приступил к своим прямым служебным обязанностям – начал вербовку агентов будущей немецкой разведки. Обо всех завербованных он докладывал теперь в два адреса – в Берлин и в Москву. Радиопередачи велись в откровенно опасном режиме.
На дворе был апрель 1945 года. Союзники заняли Франкфурт-на-Майне и Мюнстер. Французы захватили Карлсруэ. Появились слухи, что все более активные действия союзников направлены на то, чтобы первыми захватить Берлин и разными правдами, и неправдами не допустить туда Красную Армию. Такой вариант гораздо больше устраивал готовых к поражению гитлеровских военачальников. Состоялась очередная встреча Паннвица и Кента с полковником Биклером. Полковник ужасно нервничал, почему они до сих пор не получили четкого распоряжения из Москвы покинуть немецкую территорию. Скоро уже и самой этой территории не останется. Оказаться в руках союзников – дело очень опасное, ставящее под смертельную угрозу выполнение их вымученного временем замысловатого плана. Документы парижского СС союзникам не нужны и неинтересны. Что делать? С Биклером они расстались до лучших времен и продолжали бесцельно колесить по сужавшейся территории Германии. В какой-то момент Стлука предложил бросить приметный автомобиль и укрыться в труднодоступных районах австрийских Альп.
Паннвиц, Кент, Стлука и фройляйн Кемпа поднимались все выше в горы, пока не наткнулись на маленький охотничий домик. Решили, что это самое подходящее место для временного убежища, и принялись в нем обустраиваться. Кемпа готовила обед, Стлука настраивал рацию, Паннвиц и Кент перебирали важные документы, которые они все еще надеялись доставить в Москву. Первый же сеанс связи из охотничьего домика дал неплохие результаты. Центр подтвердил, что завербованные Кентом немцы могут рассчитывать на полную безопасность по прибытию в Москву. Как, когда и где осуществить это прибытие, будет согласовано дополнительно.
Запасы еды, взятые в охотничий домик, закончились. Стлука время от времени стал спускаться в ближайшую деревню, чтобы разжиться продовольствием и узнать, что происходит вокруг. В первых числах мая Стлука принес ошеломляющую новость о том, что Красная Армия захватила Берлин и красное знамя водружено на рейхстаге. Еще через пару дней деревенские мальчишки рассказали Стлуке, что Гитлер покончил жизнь самоубийством. В компании, в которой оказался Кент, только он сам, да возможно еще Стлука были искренне рады этому событию. Для Паннвица и фройляйн Кемпа поражение фашистской Германии было очень тяжелым известием, хотя они и приняли решение перебежать в стан бывшего врага. Это была та черта, за которую они перешли помимо своего желания, от безысходности. И потому праздник победы в австрийских Альпах не отмечался.
Спустя несколько дней, видимо, кто-то из жителей деревни донес на Стлука и в охотничьем домике появился лейтенант французской армии в сопровождении двух солдат. Наставив на беглецов пистолет, лейтенант объявил, что все они арестованы по подозрению в участии в войне на стороне гитлеровской Германии.
На безупречном французском языке Кент ответил:
– Месье лейтенант! Я офицер Красной Армии. Мое имя – Виктор Соколов. Я выполнял важное поручение Москвы. Вместе со мной находятся три завербованных мной сотрудника германской разведки. Мы намерены пробираться в Москву, нас там ждут и наша задача доставить важные документы, которые представляют ценность только для Советского Союза. Все имеющиеся у нас документы касаются исключительно граждан Советского Союза, оказавшихся в гестапо. Мы очень надеемся, что эти документы будут служить доказательством невиновности многих людей и, напротив, для кого-то послужат обвинительным приговором. Поэтому прошу вас доставить меня и моих попутчиков к вашему начальству.
Кента, Паннвица, Кемпу и Стлуку под конвоем доставили в ближайшую деревню вместе с архивными документами и рацией. Там Кент еще раз вкратце рассказал свою историю начальнику местного штаба. Советский разведчик предложил немедленно послать сообщение в Москву, чтобы оттуда подтвердили, что их там ждут.
На это начальник местного штаба не слишком дружелюбно заявил, что Москва ему не указ и позвонил в Париж. Он объяснил ситуацию, и на другом конце провода ему пообещали во всем разобраться. Распоряжений из французской столицы пришлось ждать несколько дней. Все это время арестованные содержались во вполне приличных условиях и при желании могли бы даже сбежать. Но куда бежать, они не знали. Поэтому сидели, бездельничали и терпеливо ждали, что с ними будут делать дальше.
В Париж их повезли на грузовике, в сопровождении всего лишь одного конвоира, который выбрал себе место в кабине. И опять легко можно было сбежать, выпрыгнув при любом удобном случае из открытого кузова.
Грузовик доставил всех четверых пленников в миссию Советского Союза. Кента почти сразу принял полковник Новиков. Самое удивительное, что они были знакомы. Новиков был одним из сотрудников ГРУ, которые в 1939 году готовили Анатолия Гуревича к разведывательной работе за
