врага, и только один из них обладает сведения о том, что настрой противника гораздо более «голубиный», он будет стремиться больше обсуждать то, о чем говорят все остальные, даже если его данные заслуживают более тщательного рассмотрения.
Другой вывод, к которому пришли исследователи, заключается в том, что члены группы с одинаковыми взглядами в ходе обсуждения становятся более категоричными в своих решениях. Например, при обсуждении меры наказания для врага или осужденного преступника группа, начавшая со снисходительной позиции, скорее всего, придет к относительно мягкому решению. Но если большинство членов группы изначально склоняются к жестокому наказанию, оно в результате обмена мнениями окажется наиболее суровым. Точно так же у группы, члены которой принадлежат к одной политической партии, в ходе дискуссии сформируется более ярко выраженная позиция, Вы можете наблюдать это сплошь и рядом в собственной жизни.
Подобные проблемы, связанные с агрегацией информации, решаются лучше, если групповое обсуждение продолжается дольше, сопровождается формальными процедурами, опирается на правила и критерии точности, участники могут обращаться к дополнительной информации, легализовано критическое мышление. Если эти условия не соблюдаются, проблема усугубляется.
Существует немало подтверждений того, что коллективное принятие решений работает хуже, если все участники принадлежат к одной социальной группе. В этом случае они склонны опасаться, что другая группа может попытаться их перехитрить. Из-за этого они с меньшей готовностью принимают чужие мнения. Большинство исследований на эту тему проводилось с участием студентов в лабораторных условиях. В ходе одного из них выяснилось, что группы менее склонны сотрудничать с соперниками, если им что-то угрожает, В ходе дискуссии об объявлении войны групповое мнение склонялось к позиции «за» или «против» в зависимости от того, какая точка зрения была более распространенной среди участников ранее [31].
Многие согласны с тем, что решение США о вторжении в Ирак было принято в результате неверного функционирования малой группы, в которую входили представители политической и военной элиты. Высшее руководство в администрации Буша было однородным с точки зрения социальной идентичности, идеологических взглядов и враждебности в отношении Саддама Хусейна. Им не удалось создать внутри своей малой группы пространство для открытой дискуссии и критики. У ведущих аналитиков и генералитета было мало стимулов сомневаться в данных разведки относительно намерений Саддама или наличия у него ОМП. В обсуждении не принимали участие «адвокаты дьявола», задача которых – сомневаться в решениях власти, В результате возобладали самоуверенные предположения, изменившие диапазон переговоров, который администрация сочла бы приемлемым [32].
Большинство исследований, упоминаемых выше, проводилось на малых группах: шесть студентов в лаборатории – это минимальное количество присяжных, принимающих решение в судебной совещательной комнате. Но психологи, социологи и политологи также изучают большие организации, Бюрократические органы типа министерства обороны или администрации президента привлекают множество конкурирующих групп для участия в длительных, тщательно спланированных процедурах для решения важных политических вопросов. Для этого существует целая система сбора информации и учета различных точек зрения. Мелкие подразделения, решая общую задачу, конкурируют между собой. Не должны ли их решения быть более рациональными и менее предвзятыми, чем решения одного человека или малой группы?
Обычно именно так и бывает. Бюрократия – громоздкая машина, которая способна противостоять предвзятости и другим подобным искажениям. Но это работает далеко не всегда. Во-первых, некоторым бюрократическим структурам не хватает организационного внимания и памяти. Вспомните сценарии типа «Давид и Голиаф»: сверхдержава имеет дело с маленьким зависимым государством, огромное централизованное государство – с периферийной группой меньшинства, колонизаторы – с колонизируемыми. У Голиафа мало опыта в отношениях с Давидом и много других проблем, в то время как единственная цель Давида – победа над Голиафом.
До начала смуты 1969 года британское правительство меньше знало о Северной Ирландии, чем об англоязычной Африке. Парламент ежегодно уделял меньше двух часов, чтобы обсудить ситуацию в беспокойной провинции. Когда парламент напрямую столкнулся со смутой, оказалось, что ему не хватает знаний о республиканских взглядах и самой сути конфликта. Чтобы усложнить ситуацию, представьте, что Давид каждый год один и тот же, а роль Голиафа исполняет другой персонаж. «Когда люди в Лондоне смотрят на Северную Ирландию даже сейчас, – объяснял мне Ричард Инглиш, – министры и их коллеги, изначально ничего не знавшие об этом конфликте, вынуждены заполнять пробелы, из-за которых гораздо легче совершить ошибку». Сменяемое британское правительство страдает коллективной амнезией. Как отметил Инглиш: «Местные политики, такие как ветеран партии “Шинн Фейн” Джерри Адамс, повидали на своем веку много волн приходящих и уходящих британских коллег, в то время как их собственные роль, знания и погруженность в дело остаются неизменными год за годом». Другой историк британских разведывательных служб, считая такую институциональную амнезию частью более широкой проблемы, шутливо назвал ее «синдромом дефицита глубины исторического внимания» государства [33].
Помимо того что можно назвать проблемой Голиафа, бюрократия терпит неудачи, когда ее организационная форма и культура не стимулируют сбор информации, дискуссию и плюрализм. Рассмотрим подробнее бюрократические ошибки администрации Буша, принявшей решение о вторжении в Ирак. Политический журналист и психолог Боб Джервис проанализировал действия американской разведки и пришел к выводу, что политическое давление «создало атмосферу, которая препятствовала критическому взгляду, стимулировала чрезмерную уверенность и вытравила важные тонкости и нюансы». Национальные дебаты были настолько политизированы, что не только сотрудники, но и независимые сборщики разведданных и аналитики испытывали большие сложности в передаче сведений в вышестоящие инстанции.
Еще хуже, когда складывается атмосфера подчинения и почтения к авторитарному лидеру. Персонализированные системы, которые возвышают и изолируют правителя от общества, а также централизованные бюрократические системы, в которых полно дружков-приятелей, всегда готовых польстить самолюбию вышестоящего чиновника, способны усилить тенденциозность принимаемых решений. Режим Саддама Хусейна – яркий пример этого явления. Человека, выразившего несогласие с правителем, могли пригласить в соседнюю комнату и пристрелить. Не самая благоприятная обстановка для проявления инакомыслия. Даже когда наказание не столь радикальное, легко представить себе законопослушного министра обороны, при котором чиновники среднего ранга придерживают информацию и не высказывают своего мнения в случае несогласия с высшим руководством.
В предыдущих главах мы говорили о проблеме неподотчетное™ власти, когда из-за отсутствия сдерживающих факторов лидер может игнорировать военные издержки или стремиться к личной выгоде вопреки интересам общества. В качестве таких сдерживающих факторов могут выступать группы советников и организационная культура, которые минимизируют ошибки, связанные с неверной оценкой ситуации. В системе, где не существует механизмов контроля, меньше структур и совещательных органов, пренебрегать интересами общества гораздо проще.
Лидеры, которые не хотят оказаться во власти неверных представлений – вне зависимости от того, есть ли у них сдерживающие факторы или нет, – поощряют открытость, дискуссию и существование оппозиции – по
