— Никуда он не поедет, а поедет, так помрёт ещё посреди дороги.
— Мне-то что с этим делать?
— Как что? — искренне удивилась она. — Руки есть? Шовный материал есть? Вот и работай.
— Меня посадят, — со всей убежденностью заверила я женщину. — Он помрёт от кровопотери, — ткнула я пальцем в деда, — а меня посадят.
— Пока ты тут разглагольствуешь, и правда помрёт. И посадят тебя за неоказание…
Возражений у меня не нашлось. Зато уже к концу этого дня стало понятно две вещи: 1) мой беспалый пациент будет жить и 2) всем глубоко наплевать, что мне предписывалось оказывать только доврачебную помощь.
Вот поэтому уже почти неделю, ощущая себя Айболитом, который сидел под деревом, я лечила всё и всех.
***
— У вас всегда такой наплыв пациентов? — спросила я после очередного изматывающего приёма — судя по всему, за неделю меня посетила едва ли не половина населения посёлка.
— Потерпи, — без особого сочувствия посоветовала Надежда Николаевна, — они же на тебя хотят посмотреть. Ещё пара недель, и любопытство сойдёт на нет. А через год, — тут меня немного передёрнуло, — и вовсе своей станешь. Ты думаешь, они сюда сопли свои лечить ходят или вдруг вспомнили про давление повышенное?
— Ну…
— Не ну, а на тебя, нового человека, идут посмотреть.
— Чего на меня смотреть-то? Две руки, две ноги. Обычная.
— А местным много не надо. У нас же тут что?
— Что?
— Раз-ме-рен-ность. Осенью туристический сезон окончательно схлынет — и совсем тоска станет. А так… Новый доктор.
— Фельдшер.
— Доктор. Это же вон какое событие!
Скептически фыркнула. Логика местных сложна для моего понимания.
— Слушайте, Надежда Николаевна, а с прежним-то фельдшером что случилось? Я так поняла, что она свой срок не доработала.
— А, — махнула рукой моя собеседница. — Катька хорошей женщиной была, работящей, да и дело своё знала. Но сынок у неё был катастрофа ходячая. Она ведь сюда приехала, дабы Женька своего от плохой компании отвадить. А он что? Правильно. Свинья везде грязь найдёт. Мы с ней в райцентр уехали, а он с заезжими загулял, притащил пьяную компанию к себе домой, ну они там и… набедокурили.
Я невольно подобралась в ожидании подробностей.
— Представляешь, что-то там курили, а по дурости угли уронили. Говорят, что всё подняли, но, видимо, нет. Пожар всем селом тушили, тут же как? Одна хата займётся огнём — считай, что все… Но, к счастью, дальше их дома огонь не пошёл. Да и бестолочи эти целы остались. Хотя, по-хорошему, выпороть бы их. Городские быстро домой укатили, а Катьке всё разгребать. Жильё же служебное было, за него ещё платить. Анатолич, конечно, чем смог, помог, дело замял. Но Катерину с отпрыском своим попросил уехать, чтоб этот паразит ещё чего не натворил.
— Жесть, — только и смогла заключить я.
— Ещё какая, — кивнула медсестра. — Ты поэтому на наших за излишнюю настороженность не серчай. Это тебя раньше встретили бы со всеми почестями, а сейчас так… опасаются.
— Да я…
— Не страшная, знаю. Но в «чужаках» какое-то время походишь. Говорю же, через год коситься перестанут.
И в очередной раз это «через год» кольнуло со страшной силой. Было в нём что-то пугающее. Планировала ли я быть здесь через год? Вряд ли, я не собиралась сбегать от цивилизации или уж тем более подаваться в отшельники, мне просто нужно время, чтобы… что?
***
Через неделю поток бабулек иссяк. Я даже выдохнула, не обнаружив с утра под дверью очередную делегацию местных кумушек. Поэтому со спокойной душой окопалась в амбулаторных картах. Пусть моя предшественница и была «хорошей женщиной», но в документах образовался полный ахтунг. А документы, как известно, порядок любят.
Ближе к обеду в дверь вежливо, но настойчиво постучались.
— Можно?
Я оторвала голову от бумаг и… нервно сглотнула, под столом скрестив пальцы: «Не дай бог». Даже вслух попросила:
— Пожалуйста, только не говорите, что вы рожать пришли.
Девушка, стоявшая в дверях, легко рассмеялась. Смех у неё был звонкий и мелодичный.
— Не переживайте, раньше следующей недели не рожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я невольно скривилась, ещё на что-то надеясь.
— Но вы же успеете к этому сроку уехать в райцентр?
Посетительница снова засмеялась и снисходительно покачала головой:
— Нет, а зачем?
И правда, зачем… Мне поплохело. Судорожно в уме перебирала свои знания в области акушерства, в результате решила, что к таким подвигам не готова, о чём честно и предупредила будущую роженицу:
— Если вам интересно, то роды я принимала… ни разу.
— О, — махнула она рукой, — не переживайте. Это мои третьи роды, думаю, справимся.
Погрустнела я окончательно. Ещё раз окинула её пристальным взглядом, опасаясь найти признаки безумия, но девушка выглядела вполне вменяемо. Даже, можно сказать, цветуще. Она была сама по себе красива: иссиня-чёрные волосы, заплетённые в толстую косу, раскосые глаза, чётко очерченные губы, округлившиеся щёчки и… огромный живот. Но её внешность не шла ни в какое сравнение с неуловимо исходившей от неё аурой силы, молодости и энергии.
— Чем я могу вам помочь? — в конце концов спохватилась я, осознав, что слишком долго рассматриваю незнакомку.
— Вот, Дари учудила.
Кто такая Дари, я поняла, лишь когда из-за спины девушки появилась девочка лет четырёх. Смотрела она настороженно, исподлобья, прикрывая лицо маленькой ладошкой.
— Привет, — улыбнулась я ребёнку, на что та испуганно нырнула за спину матери.
Кабинет вновь наполнился мелодичным смехом.
— Дари, тётя — доктор, она не будет ругаться, только посмотрит твой нос.
И конечно же, малышка, чьё детское сознание пропустило слова мимо ушей, продолжила прятаться от меня.
Невольно улыбнулась: сколько их было, таких ситуаций, в моей практике? Не счесть. Как выяснилось, по детям я всё-таки скучала.
— Могу и не смотреть, — пошла от обратного, — уверена, что и без этого ему досталось.
Девочка промолчала, зато её беременная мама всплеснула руками.
— Это надолго. На самом деле она бойкая… там, где не надо.
И вперевалочку зашла вглубь кабинета к стулу для посетителей.
— Давайте пока знакомиться. Я — Янжин, но можно просто Яна, — после чего протянула мне руку.
— Нина, — просто откликнулась я, опуская отчество. С ней вообще сложно было оставаться формальной.
— Знаю, у нас все только о вас и говорят.
— Хорошее?
— Пока просто… говорят, — и опять эта широкая и обезоруживающая улыбка.
Мы немного поговорили о жизни в посёлке, а потом я не утерпела и таки задала вопросы о её беременности, с ужасом думая о том, что буду делать через неделю, когда Яне приспичит рожать. Хоть пункт у нас был в том числе и акушерский, но в силу кадрового голода имелись только педиатр (я) в роли фельдшера и медсестра советской закалки.
— Не переживай, — легко перешла она на ты. — Я же говорю, всё под контролем. У меня мама повитуха, она нам всем помогла на свет появиться.
Я чуть не закатила глаза.
— Повитуха?
— Знаю, для вас, городских, это звучит дико, но мы тут так живём. Раньше же женщины как-то рожали.
«Ага, рожали, — подумалось мне. — И гибли тоже нередко…»
— Да, но это всё равно может быть небезопасно. Тазовое предлежание, обвитие пуповиной…
— Пока что всё хорошо. Последнее УЗИ не показало никаких угроз…
УЗИ? Я почти выдохнула с облегчением.
— … да и если бы была какая-то угроза, Боржон бы обеспокоился.
Слух зацепился за знакомое имя.
— Это тот, который Борис, который шаман?
И всё-таки интонация меня подвела — столько скепсиса в моём голосе сложно не заметить.
Зато Яна развеселилась ещё сильнее.
— Тебе здесь ко многому предстоит привыкнуть.
Узнать подробности мне не удалось, потому что в этот самый момент Дари решила отлипнуть от двери и почтить нас своим присутствием.
Самостоятельно взобравшись на кушетку, стоявшую у стены, она убрала ладонь от лица и ткнула пальцем в нос:
