— Ну просто профессор Мориарти!
— Не всё же Илюхе быть самым умным.
Сказано было зло, чем натолкнуло на мысли о зависти.
— Самому не противно?
— А должно?! — вдруг рявкнул Костя. — Тебе напомнить, кто трахал секретаршу, когда ты, истекая кровью, теряла детей? А кто всю ночь сидел рядом и держал за руку?! Напомнить, кто сколько лет врал тебе в лицо…
— А вот про последнее не надо! Вас было как минимум двое, — не осталась в долгу, вдруг с горечью осознав, в какой паутине лжи жила столько лет. И опять стало тошно.
— Если думаешь, что это делало меня счастливым, то ошибаешься. Просто… просто я уже заеб… устал всю жизнь быть на вторых ролях. Надо было ещё той ночью, когда мы встретили тебя на улице, слать Нечаева на хер и бороться за тебя!
Тут я криво улыбнулась, выпуская свои колючки:
— Шансов у тебя не было.
***
В подъезде оказалось неожиданно зябко, либо же меня трясло после откровений Кости. На стене лифта висело большое зеркало, отражавшаяся в нём женщина выглядела чужой. Долго всматривалась в неё, пытаясь найти осколки прежней себя, но ничего кроме пустот настоящего обнаружить не смогла.
Со злостью запустила пальцы в волосы, уничтожая укладку, тыльной же стороной ладони попыталась стереть водостойкую помаду, которая лишь слегка размазалась. Но стало легче, словно не было больше необходимости притворяться кем-то другим.
Выйдя из лифта, замерла перед входной дверью, готовясь сделать первый шаг в новый мир. После чего с шумом втянула воздух и толкнула дверь.
Красивого шага не получилось. Едва переступив порог, я чуть не столкнулась с Нечаевым, который на всех парах летел брать штурмом Костин подъезд. К счастью, затормозил он вовремя, иначе моим рёбрам и затылку вновь пришлось бы тяжко.
На улице уже смеркалось, но наши глаза безошибочно отыскали друг друга. Секунда, две… после чего он ощупал меня взглядом, остановившись на моих растрепанных волосах и припухших от трения губах.
— Легче стало? — приглушённым голосом поинтересовался Нечаев, сделав неведомо какие выводы.
— Более чем, — парировала я, после чего обогнула бывшего мужа по широкой дуге и пошла прочь, не оборачиваясь.
***
Вещей было немного — всего лишь один чемодан на колёсиках, и тот наполовину заполненный медицинскими справочникам. Хотя будем честны: в век интернета я прекрасно обошлась бы и без них, но было что-то сакральное в этих потрёпанных книженциях, как если бы медицина оказалась единственной честной стороной моей жизни.
Мама откровенно злилась, наблюдая за моими сборами.
— Ну куда ты едешь?! Захотелось быть ближе к реальности?! Тогда давай с нами домой, там хоть мы с отцом сможем за тобой приглядеть.
— Мам, — с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, — в том-то и дело, что я не хочу, чтобы за мной приглядывали. Спасибо, хватило…
Родительница надулась, приняв мои слова на свой счёт, я же устало потёрла шрам, оставшийся после торакотомии, — наглядное доказательство того, насколько чужая «забота» бывает убийственной. Впрочем, о Костиной роли в случившемся я с ней говорить не стала, решив, что с матери будет достаточно разочарования в Нечаеве.
Разговор с Ангелиной неожиданно вышел куда более эмоциональным. Вообще-то я заехала просто попрощаться, а она вдруг разрыдалась, невнятно всхлипнув:
— Как я без тебя?
Я не сдержалась и выдала остроту, которая так давно крутилась у меня на языке:
— Зато у вас Нечаев остался.
— Да при чём тут Илья?! — всплеснула руками некогда лучшая подруга.
— Ну как же? Не придётся решать, чью сторону выбрать.
Геля вмиг подобралась, сразу став серьёзной:
— Для меня никогда не стояло такого выбора. Ты — моя подруга.
— Ну а Кешкины бизнес-интересы?
— Прости, конечно, — покачала она головой, явно начиная злиться, — но ты реально считаешь, что ваш с Ильёй развод означает конец всему живому?!
— Нет… — слегка растерялась я, — но все эти разговоры про то, чтобы я простила его…
— И ты решила, что я работаю по наводке твоего мужа?! — вспыхнула Чуганова.
— Знаешь, я бы уже ничему не удивилась, — попыталась увильнуть от прямого ответа. На самом деле именно так я и считала… до того, как мы начали этот разговор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да как ты можешь такое даже допускать! — вспыхнула Ангелина. — Я же всегда как могла тебя поддерживала, выгораживала, Нечаеву твоему до последнего в лицо врала!
Её негодование было настолько сильным, что она даже ногой топнула.
— Тогда почему сейчас, когда я больше всего нуждалась в твоей поддержке, ты заняла сторону Ильи?! — вспылила в ответ, только сейчас осознав, что действия подруги задели меня куда сильнее, чем я могла предположить.
— Да потому что знаю, как он к тебе относится!
— Зашибись! Я не знаю, как он ко мне относится, а ты в курсе!.. Сам сказал?
— Любит он тебя, — как-то обрёченно вздохнула Гелька. — Любит. Это глазом невооружённым видно. Как он смотрит на тебя, как переживает…
— Гель, он мне изменил, — хотела напомнить ей с упрёком, но, сама того не ожидая, расплакалась. — Понимаешь?! Изменил! И врал столько лет. И вообще, у него Карина эта есть и сын… Семья у них. А моё место там где?
— Дура, — покачала головой подруга и, разревевшись следом, заключила меня в объятия, — нашла с кем себя сравнивать! Карина там какая-то… А ты жена! Законная.
— Бывшая…
— Я ведь говорила, не торопись… — не утерпела она, но продолжать мысль не стала, заявив следующее: — Это же мужики! Они только с виду стойкие и сильные. Как до дела доходит… временами хуже детей. А уж когда деньги есть, то вообще мрак.
— И что теперь, всё с рук спускать?
— Не знаю, — честно призналась она, — но рубить с плеча точно не следовало…
И всё-таки с Гелькой я рассталась вполне дружески. Осознание того, что хотя бы она не предавала меня, согревало мою душу. Да и делать шаг в неизвестность одной, если честно, было страшновато.
***
Уезжала на своей машине, закинув чемодан в багажник и натянув солнцезащитные очки на нос. Впереди меня ждали двое суток пути. Можно было, конечно, и на поезде или на самолёте, но мне хотелось дать себе время подумать.
Отъезд вызвал сложные чувства: и грусть, и волнение, и страх. Я вообще не очень представляла, что ждёт меня там, за горизонтом. План созрел спонтанно, после очередного письма с имейл-рассылкой. Мама сочла моё решение полным сумасбродством, хотя понять её можно — она попросту боялась. Папа воспринял новость стоически, выдав своё отеческое:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я не знала, но говорить ему об этом не стала, дабы не пугать родителей ещё сильнее.
— Относись к происходящему как к большому путешествию, — велела самой себе, глядя в зеркало заднего вида, и выехала с гостиничной парковки. — Ты теперь богатая и независимая…
Аргументы были откровенно малоубедительными. Ни один из перечисленных фактов радости не вызывал, но я просто отказывалась вешать нос.
Утро только началось, а город уже стоял в пробках живой иллюстрацией к известному мему «Не пытайтесь покинуть…». Но я решила проявить упорство, поэтому, набравшись терпения, добросовестно собрала все красные светофоры и через каких-то два часа выехала к окраинам. Настроение было уже не столь оптимистичным. За двадцать с лишним лет своей жизни в этом городе я всё-таки прикипела к нему. Помимо моего самого жёсткого разочарования, в нём было пережито много всего хорошего. Здесь было моё всё… а теперь этому всему будто бы предстояло кануть в Лету. Я скорбела не только по утерянной любви и погибшим детям, я прощалась с прежней собой, своей юностью, мечтами и надеждами.
Бросив автомобиль на стоянке придорожной кафешки, больше напоминавшей цыганский шатёр, обтянутый картинками с изображением шашлыка, я зашла в помещение и выбрала столик в глубине зала. Столик был обшарпанный, весь в трещинках и потёртостях, но зато чистый. Критично оглядев зал и так и не найдя к чему придраться, моя внутренняя зануда разочарованно вздохнула — ей явно хотелось с кем-нибудь повоевать.
