— Здравствуйте, — поприветствовала меня девушка лет восемнадцати, нажёвывая жвачку. — Уже определились с заказом?
— А что у вас вкусного?
— У нас всё вкусное.
Я потёрла подбородок и попросила:
— Тогда порадуйте меня чем-нибудь на свой вкус.
Если официантка и удивилась, то виду не подала — похоже, народ сюда захаживал разный, привыкла к причудам посетителей. Понимающе кивнув головой, она забрала у меня бумаженцию, гордо именуемую здесь «меню», и скрылась в направлении кухни.
Это кафе, расположившееся на самом краю города, было своего рода легендой. Несмотря на внешнюю непрезентабельность заведения, кормили здесь вкусно, по крайней мере когда-то. В те времена для нас с Нечаевым возможность поесть вне дома считалась непозволительной роскошью, и подобные посиделки в обычных шашлычных были самым настоящим событием и частью нашего тихого… но такого понятного счастья.
С тех пор всё изменилось. Он. Я. Наш брак. Наши друзья. Даже город вокруг успел отстроиться и поменяться. Но глупое сердце отказывалось верить, что от всего этого не осталось ровным счётом ничего… Что-то же должно было. Самая малость… где-то.
Через десять минут передо мной поставили поднос с шашлыком, картошкой фри и луковыми кольцами.
— Приятного, — пожелала мне девушка, оставляя меня наедине с моими странными мыслями. Искать смысл жизни в шашлыке? Гениально.
А сделала глубокий вдох и зажмурилась. Мясо пахло умопомрачительно. Разулыбалась. Правда, скорее печально, чем весело, но это было неважно. Запах был точь-в-точь как пятнадцать лет назад.
Пока я совершала сей странный обряд, вернулась официантка и встала возле столика, должно быть решив удостовериться, что клиентка в своём уме.
— Всё в порядке… — начала я, поднимая голову, но резко замолчала. Надо мной возвышался Илья. Такой же взбудораженный и наглый, как и в день нашего знакомства. — Ты.
— Я, — согласился он без обиняков и плюхнулся на диванчик напротив.
— Следишь за мной?
— Ну не то чтобы слежу, — качнул Нечаев головой и… спёр горсть картошки с моей тарелки.
Недовольно свела брови, хотя сердце болезненно откликнулось на его такую привычную наглость. Только вместо восхищения, которое она обычно вызывала, я ощутила разочарование: его показная безбашенность больше не воспринималась мною как смелость или отвага, поэтому и прежних восторженных эмоций не возникло. А ведь когда-то именно за этот вызов во взгляде двадцатилетняя примерная девочка-отличница влюбилась в дерзкого дембеля… Никогда прежде я не смотрела на наши отношения с этого ракурса, теперь же история выглядела старой как мир.
— Чего ты хочешь?
— Поговорить, — ухмыльнулся он, но я интуитивно поняла — врёт. Нет, ложью были не слова, а вот эта его непробиваемость. Нечаева выдавал весь его внешний вид: и преувеличенно бодрый тон, и слегка подрагивающий уголок губ, и настороженный взгляд, напряжённые плечи.
— Я же сказала, — вымученно вздохнула, тем временем сама внутренне подобравшись. Его странное поведение в равной степени казалось и пугающим, и наводило на мысли о его уязвимости. Вот пойми, жалеть его или бить в ответ? Впрочем, мне не хотелось ни того ни другого.
— Да, я помню — с тебя достаточно подробностей.
— Именно! — вспыхнула я, вспомнив наш последний разговор на набережной. Меня аж замутило. — Дос-та-точ-но.
— Да я и не собирался, — на мгновение от потупил взгляд, но быстро взял себя в руки, вновь принявшись излучать мнимую «уверенность». — Просто я не хочу, чтобы ты уезжала так…
— Как?!
Воскликнула слишком громко, отчего немногочисленные посетители кафе тут же обернулись на нас. Но мне было всё равно, а ему и подавно.
— С уверенностью, что вся наша жизнь была обманом, или что всё зря, или… Я не пытаюсь вернуть тебя! — выпалил Нечаев и, прежде чем я успела бы обидеться, поспешно продолжил: — Клянусь, это одна из тех вещей, которых мне хотелось бы больше всего… Если бы я только знал, как загладить мою вину перед тобой, как добиться твоего прощения…
— Одна из тех вещей… — перебила речь Ильи. — Одна, но не единственная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Виновато прикрыл глаза.
— А если бы у тебя была возможность выбирать? — с долей вызова глянул он на меня. — Здесь и сейчас. Одно желание, один шанс. Сомневаюсь, что ты выбрала бы никогда не встречать меня.
— Дети, — ответила, не раздумывая. — Я бы выбрала жизнь наших с тобой детей.
Последнюю фразу произнесла с особым нажимом, на что Нечаев кивнул головой.
— Значит, ты меня поймёшь.
На самом деле меня буквально жгло изнутри желание спросить, кого выбрал бы он, окажись на одной чаше весов наши мальчики, а на другой — Егор. Но сама же себя одёрнула. Это всего лишь словесная игра. Бессмысленная и беспощадная. Наших сыновей не вернуть, а Егор… Егор должен жить дальше. И сейчас мне хотелось верить в то, что Нечаев сумеет приложить для этого все силы.
— Хорошо, — согласилась без особого смирения, — я тебя поняла в этом вопросе. Что дальше?
Илья с шумом выпустил воздух через ноздри и устало потёр шею.
— Да не знаю я! Мне столько всего тебе сказать хочется. О прощении молить, извиняться… Рассказать, как ты мне дорога. Как люблю тебя. О том, как благодарен тебе… За всё благодарен, за каждый день нашей жизни. За веру твою в меня, за упорство, характер сильный… за то, что стены бетонные пробивать умеешь. За детей… наших. И пусть они так и не родились, но ведь они… были. Мы их любили, ждали, верили.
Его речь была торопливой, сбивчивой, горькой, завораживающей. Я сидела напротив бывшего (пусть пока только в мыслях, ещё не на бумаге) мужа, зажмурив глаза и затаив дыхание слушая каждое его слово, и чувствовала при этом какое-то странное единение с ним, так похожее на агонию. Нижняя губа предательски задрожала, пришлось прижать к ней кулак. Неожиданно второй ладони коснулась рука Ильи. Хотела отдёрнуть руку, но он мягко удержал.
— Скажи, что я могу сделать для того, чтобы тебе стало легче?
— Отпусти меня, — попросила я, имея в виду вовсе не руку. — Просто отпусти меня. Дай… идти дальше. Жить своей жизнью.
— Хорошо, — еле слышно отозвался он и прижался лбом к тыльной стороне моей ладони. Не знаю, сколько времени мы так просидели, наверное, до тех пор, пока момент не утратил своего мучительного волшебства.
Моя рука стала подозрительно влажной. То ли от пота, то ли от его слёз. Я не удержалась и пальцами другой руки провела по его волосам, затем наклонилась совсем близко и шепнула Илье на ухо:
— Пожалуйста, сделай так, чтобы это всё действительно было не зря. Не дай Егору умереть. Так правда будет лучше для всех.
После чего вытянула свою ладонь из объятий его пальцев и покинула кафешку.
Из города я уезжала с лёгким сердцем.
Часть 3. Горизонты будущего. Глава 13.
Пейзаж за окном медленно, но верно менялся. К концу основного отрезка пути чувствовала себя выжатой как лимон. И пусть водить я любила и двигалась в удобном для себя ритме, но изменение ландшафта местности заставляло всё время быть в тонусе. Переночевав последнюю ночь в крупном городе и закупившись в местном торговом центре нужными вещами, я двинулась дальше.
Дорога в окружении вековых сосен виляла то вверх, то вниз, а горизонт впереди словно расслаивался на уровни. Мне, человеку, выросшему на равнине, всё это казалось удивительным. Хотелось по-детски хлопать в ладоши и кричать: «Смотри, смотри!», указывая на что-нибудь интересное вдалеке. Но руки твёрдо лежали на руле, а кричать было некому. Наконец деревья расступились, явив мне совершенно иной мир, и я натурально раскрыла рот от восхищения, едва не съехав с трассы. Хотя до конечного пункта моего путешествия было ещё далеко, все эти реки, водоёмы, деревушки, скрывающиеся меж небольших возвышенностей, уже заставляли моё сердце биться чаще.
А потом по правую руку открылась бескрайняя синяя бездна. Первым порывом было тут же остановить машину и выскочить из неё, но я всё же сумела дотерпеть до места стоянки.
