Кленовку.
– Хорошо я ушел, – подумал Ян, возвращаясь на дорогу. – Куда и зачем едут они в такую пору? – соображал он. – Не ищут ли они тех двух людей? Слава богу, что они ушли! – с облегчением прошептал Ян.
– Пойду-ка я обратно и переночую у Клюя, – решил Ян возвратиться на хутор, откуда только что ушел.
Хозяйка еще не ложилась и сидела за прялкой.
Ян рассказал ей о стражниках, но умолчал о жильцах, которые ушли с дедом.
Когда пропели первые петухи, его уложили спать на лавке. Уже поздней ночью раздался стук в дверь. Хозяин слез с печи.
– Кто там? – спросил он стучавшего.
– Я… Пурим! Не у вас ли мой внук?
– Был с вечера, да ушел – ответил Клюй, открывая засов.
– Тут он, на лавке спит! – поспешила сообщить хозяйка, зажигая каганец.
Ян вскочил и виновато глядел сонными глазами на деда.
– Пойдем-ка домой, – сказал дед, стоя у порога. Они попрощались и вышли.
– Ян, а хата наша разбита! – сообщил дед внуку. – Повыбиты окна, расщеплена вся дверь!
– Кто же это сделал?
– Не знаю! Конские следы кругом, – развел руками дед.
Тут Ян вспомнил про стражников и рассказал о своей встрече с ними.
– А..а! Это они были там! – догадался Пурим.
Кочка и Олейников шли через леса и замерзшие болота по неглубокому снегу, напрямик к местечку Милославичи. На пути встретились хутора деревни Старая Буда. Был поздний час. Глубокий сон зимней ночи окутал природу; ее тишину изредка нарушал лай собак, доносившийся с хуторов. Вечерние огни погасли, и строения хуторов выступали темными силуэтами на снежной пелене, а над ними сияла звездная небесная высь.
Друзья решили выйти на большую дорогу.
В окнах одного из хуторов блеснул довольно яркий свет; вскоре до их слуха донеслись звуки музыки.
– Вечеринка? – произнес Кочка.
– Не иначе, – подтвердил Олейников. – Зайдем?
– Пожалуй, – согласился Кочка. Огонек в теплой хате, веселье деревенской молодежи привлекли уставших путников, заставили свернуть их в сторону незнакомого хутора.
Стучаться в дверь не пришлось.
В чистой половине хаты – горнице играла музыка, слышался топот танцующих. В другой половине, куда вошли путники, топилась печь; за столом сидело четверо пожилых мужчин; они раскуривали трубки и о чем-то беседовали. Облака дыма наполняли хату, клубились вверху, освещенные отблеском огня топившейся печи. Хозяйка возилась с ухватами. Запах свежих перепечек и жареного сала так и пахнул на вошедших. Они поздоровались. Их пригласили присесть. Кочка и Олейников огляделись. Освещение в этой половине было только от печки. У двери во вторую половину, где шло веселье, толпилась детвора, подростки; среди них теснилось несколько бедно одетых парней. Сермяжная одежда, лапти-раки на ногах не позволили им войти в хорошо освещенную хату, показаться среди разодетых парней и девушек. Видимо, была и другая причина – они не могли внести в складчину свой пай на угощение и оплату музыкантов. Но влекомые любопытством, не смея переступить порог, они жадно тянулись хотя бы поглядеть на веселое сборище, порою даже смеялись, увлекшись зрелищем через открытую дверь.
– Откуда и куда бог несет? – спросил хозяин, внимательно оглядывая пришельцев.
– Мы из Хотимчи, идем в Милославичи, на базар, – ответил Кочка.
– А чьи же вы будете? – спросил хозяин, отвлекшись на минутку от своего дела.
– Фроловых сын да Козловых, – не задумываясь, ответил Олейников.
– Слыхали про таких, хозяева добрые.
– Ну что же, ребята вы ладные; грейтесь, а там погуляете с хлопцами и девками.
– Дело молодое! – добродушно вставил один из мужиков.
Олейников и Кочка стали закуривать.
– Да, надо вам сказать, всякие люди бывают, – заметил мужик, сидевший рядом с хозяином.
– Вот в том году также пришли двое на вечеринку в соседнюю деревню Касперка. Ну, хлопцы как хлопцы! Надо правду сказать, плясали они так ловко, что все загляделись! Пришло это время петухов, один вышел – жарко, видишь, ему стало. Через часок вертается и прямо в круг: давай, говорит, повеселее! Ну, музыканты приударили, он и пошел выделывать коленца, а сам все глядит на друга своего. Тот тоже пустился в перепляс.
Первый притопнул и давай припевать:
Ах, что можно тут сказать?
Есть и сало и колбасы,
только не во что их взять!
Другой ему в ответ:
Разве женские рубашки
не все равно, что мешки?
Рукава лишь завяжи,
И что хочешь, положи!
Смех кругом: вот хлопцы так хлопцы!
Коли они вышли – никто не заметил; наутро хозяйка не нашла ни рубашек, ни сала с колбасами; во какие штуки бывают! – с досадой закончил рассказчик.
Слушатели смеялись, не удержались и Кочка с Олейниковым.
– Воров развелось, что и говорить, – вставила хозяйка.
– Все Савицкий, это его работа, – убежденно добавил хозяин.
– Пора с этими головорезами кончить, прямо житья от них не стало! И што они за эту бедноту стоят? – выбивая трубку о ноготь, заговорил до сих пор молчавший рыжий мужик.
– Што толку от этой злыдни? Ни себе, ни государству, – презрительно кивнул он в сторону хлопцев-бедняков у двери.
– И правда, с голого, что со святого, – ядовито заметил хозяин, с улыбкой обернувшись к Кочке.
– Бедность не порок, а большое социальное зло, – ответил ему Кочка.
– В наше время многие идут по миру и не по своей вине, – наставительно прибавил Олейников.
– Што-то мудрено, хлопцы, – насторожился хозяин.
Кочка и Олейников поняли, что попали к зажиточным хуторянам. Продолжать разговор о причинах бедности одних и богатстве других было бы бесполезно и небезопасно.
– Нет, мы так, к слову, – стараясь придать безразличный тон своим словам, сказал Кочка.
– Слово – не воробей, выпустишь – не поймаешь! – предостерегающе проговорил хозяин, поднимаясь с места. У него погасла трубка, и он пошел к печке за угольком. Наступило неловкое, несколько наряженное молчание. Внимание собеседников было отвлечено перерывом в музыке. Слышно было, как музыканты просили передышку.
– Даром вам гроши платят што ли? – горячился кто-то из хлопцев.
– Ладно, будет тебе, пора и закусить! – успокаивал его другой.
– Правда, давайте закусим, – заговорили девушки.
– Давай закуску, хозяйка! – позвали дружные голоса хозяйку. Через толпу зевак у двери протискивались разнаряженные девушки, спеша на помощь хозяйке. За ними двигались несколько хлопцев.
– Посторонись, злыденники! Чего тут топчетесь? А то по шеям получите! – грозно покрикивал передний из парней, идя грудью вперед.
– Не задавайся, не то сдачи получишь! – не стерпел обиды один из бедняков.
– Ага! Ты так? Получай! Ударом наотмашь бедняк был сбит с ног.
– Бей злыдню! – крикнул ударявший, нанося удар другому не успевшему посторониться бедняку.
Перепуганная детвора с криками бросилась вон из
