местах!
Из леса на дорогу вышли пятеро; в этом месте была боковая дорога в одну из деревушек, затерявшихся среди лесов и болот. Четверо были одеты в теплые ватные куртки, шапки-ушанки и валенки. Пятый – в суконной поддевке темно-коричневого цвета, в сапогах и бараньей шапке.
– Наум, сколько времени? – спросил один другого.
– На моих скоро три!
– Значит, еще не скоро будут ехать?
– Да, из города почта приходит в село к пяти, – подтвердил Наум.
– Рановато вышли, мороз крепчает, – заметил в поддевке.
– Говорил я тебе, Игнат, одень валенки, – укоризненно сказал Наум.
– Ничего, я привык к холодам. У меня навернуты суконки, – спокойно ответил Игнат.
– А как ты думаешь, Наум, придется нам сегодня иметь дело со стражниками? – задал вопрос третий.
– Не думаю! С тех пор, как атаман был ранен, на дорогах в этих местах наши люди никого не трогали, и почта, обычно, едет без охраны. Но если будут стражники, что ж? Нам ведь с тобой, Кочка, не впервые иметь с ними дело! Главное не это, а то, чтобы не очутиться в дураках!
– Почему в дураках?
– Ты убежден, что сегодня везут деньги Осовцу?
– Я уверен! Сделка была давно, лес пошел на шпалы, и Осовец получает порядочную сумму. Потап точно проследил за всем этим, и сегодня деньги должны привезти, а завтра Осовец едет в Высокий Борок торговать лес.
– Этот кровосос сумел одурачить наших мужиков и задарма купил триста десятин земли с лесом. Теперь лес распродает, а землю норовит перепродать нашим же мужикам, но уже втридорога, – угрюмо заметил четвертый.
В лесу стояла полная тишина. Снег пышными хлопьями лежал на ветвях деревьев, искрился серебром и золотом под лучами заходящего солнца. Почти одновременно все пятеро увидели, как вдали из-за поворота на дороге появились всадники.
– Вот и едут! – разом сказали трое.
– Что-то рановато, – с сомнением заметил Наум.
Между тем едущие приближались. Острый глаз Игната различал порядок поезда.
– Четыре стражника и тройка цугом, – сообщил он.
– Странно. Почта едет всегда парой, – удивленно протянул Кочка.
– Сойдем с дороги, мы с Игнатом влево, ты, Кочка, с Перепечкой и Дубом – вправо, – приказал Наум.
Когда уже оставалось небольшое расстояние и едущие были ясно различимы, Игнат прохрипел проклятие. Наум удивленно посмотрел на цыгана. Лицо последнего было белее снега, глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит. Не чарующий вид тройки цугом, скачущей по дороге в сказочно заснеженном лесу, не образ прекрасной путницы ранили цыгана, перехватили ему дыхание и обескровили лицо! Нет! Он впился глазами в переднего всадника: урядник скакал на его вороном коне. Аргамак со звездой на лбу с развевающейся гривой несся ровным аллюром, пожирая пространство. Побелевшими губами цыган беззвучно шептал:
– Я покажу тебе, злодей, как красть чужих коней! Чтобы черт схватил твоего батьку на том свете! Чтоб тебе лопнуть и рассыпаться на куски!
Его товарищи не знали, что, собственно, делать с этой кавалькадой и, наверное, пропустили бы ее беспрепятственно, но цыган соображал иное.
Когда передний всадник был уже тут, дикий гик раздался обочь дороги и черная фигура цыгана метнулась из леса на дорогу. Испуганный конь на всем скаку бросился в сторону, споткнулся, припал на передние ноги. Всадник, не удержавшись в седле, перелетел через голову коня и растянулся на дороге. Следовавший за ним стражник проскочил мимо, хлестнул коня и без оглядки помчался вперед. Все это видел цыган, подхватывая под уздцы своего вороного, но товарищам его виделось и другое.
Тройка цугом шарахнулась в обочину, передний конь свалился на бок, за ним, обрывая постромки, сунулся другой, а коренник с налитыми кровью глазами вздыбился и сполз с дороги. Кони барахтались в глубоком снегу обочины. Возок подбросило и резко наклонило. Седока, сидевшего справа, как бы выхватило с места; он по воздуху перелетел через соседку и головой по пояс зарылся в снегу. Кучера тоже смахнуло далеко в сугроб.
Один из стражников, следовавших позади возка, успел выхватить саблю и занес над Игнатом. Не сдобровать бы, не сносить бы цыгану буйной головы, но Гуревич метким выстрелом вовремя свалил стражника с седла. Другой стражник круто повернул коня и поскакал обратно.
– Эх, черт возьми, – с досадой подумал Наум, – пропала почта, стражник упредит!
Из возка неслись крики испуганной женщины. Все, кроме Игната, бросились к возку. Игнат же, не выпуская повода коня, обезоруживал урядника, пока тот не очухался от шлепка об дорогу.
– Иди теперь, помогай своим вылезать из сугробов! – деловито приказал он опомнившемуся уряднику.
Кучер выкарабкался из сугроба и принялся вытаскивать за ноги застрявшего в снегу барина. Гуревич и Кочка вместе с урядником тянули возок, остальные двое занялись лошадьми. Общими усилиями наконец удалось водворить возок и тройку на дорогу.
Молодая женщина стояла на дороге и с ужасом следила за действиями людей. Седок, извлеченный из снега, не мог держаться на ногах, его с усилием усадили в возок, отряхнули с него снег.
– Ради бога, не убивайте нас! – взмолилась спутница, обращаясь к Гуревичу. – Возьмите у нас все, только не убивайте!
– Сударыня, не пугайтесь, извините нас, ради бога. Произошел непредвиденный случай. Наш товарищ опознал своего пропавшего коня и вызвал столь досадное происшествие. Но его нельзя осуждать за это! Этот конь действительно принадлежит ему и похищен полицейскими. Я должен вас заверить, что мы не разбойники!
– Кто же вы?
– Мы люди Савицкого!
При этих словах исчезли все следы страха на лице женщины.
– Где же сам Савицкий? – с живостью спросила она.
– Его здесь нет, сударыня; он далеко…
– Я слышала, он ранен… как его здоровье?
– Поправляется; скоро, надо думать, будет совсем здоров, – улыбаясь, ответил Гуревич.
– Передайте ему мой привет!
– Спасибо за доброе слово, скажите только от кого?
– От Ольги Николаевны, мы были знакомы с ним в бытность нашу в школе…
– Непременно, непременно передам! Ваш спутник, кажется, перепуган не на шутку… – озабоченно сказал Гуревич, повернувшись к возку.
Князь на все вопросы суетившихся вокруг него лиц ничего не отвечал. Язык, видимо, не слушался его, глаза блуждали, он бессмысленно глядел вокруг.
– Глядит, как сова днем, – шутил Дуб.
– Не мычит и не телится, – вставил Перепечка.
– Эх, какая беда!.. Должно вашего папашу кондрашка хватила? – сокрушенно говорил Ольге Кочка с виноватым видом.
– Это не папаша, а ейный супруг, – поправил кучер Анисим, – только што из-под венца едем, да вот и попали за границу, – качал он головой.
– Не может быть! Рази это пара? – с искренним удивлением произнес Кочка.
– Ну, теперь этот жених семенником не будет, – с оттенком некоторого удовлетворения сказал Перепечка.
– Да, бог шельму метит, – добавил Игнат.
