которого ты хорошо знал, становится великим.
Когда товарищи ушли, Риордан поужинал. Весь процесс принятия пищи оказался для него сложной задачей, что неудивительно для человека, одна рука которого неподвижно зафиксирована в деревянном станке. Это еще хорошо, что Дертин догадался подкатить сервировочный столик к его кровати вплотную, а то Риордану пришлось бы глотать слюнки, глядя на еду, или звать на помощь. На ужин была рыбная похлебка, жареная рыба с овощами, истекающий молочными каплями кусок сыра и краюха хлеба. В тиверийских предгорьях рыба редко попадала на стол простых сельчан, потому что ловля ее в стремительных горных реках требовала сноровки, времени, и поэтому вся добыча рыбаков уходила на стол местным богатеям. Риордан даже подумывал заняться этим промыслом, но потом посчитал, что охота более доходное ремесло, к тому же он был потомственным зверобоем, а не рыбаком. Так что в другое время он обрадовался бы яствам, но теперь неудобство своего положения основательно подпортило ему аппетит. Когда с едой было покончено, он, неловко управляясь левой рукой, подгреб под спинку кровати подушку и устроился на ней полулежа, подложив под локоть сломанного предплечья часть одеяла. Получилось не то чтобы удобно, но сносно. Иное дело – проспать в таком положении всю ночь. Риордан попробовал поворочаться с боку на бок. На спине лежалось вполне комфортно, на левом боку тоже, как оказалось, было можно спать, но в неловкой позе с рукой, отодвинутой назад. С правой стороной было чуть попроще. Ничего, три дня как-нибудь он выдержит, решил Риордан, возвращаясь в исходное полулежачее положение. Сломанная рука словно онемела, он не чувствовал собственных пальцев, правда ломоты тоже не было. Не то что в момент, когда Пайрам вправлял ему кости. Несмотря на его лекарства, боль была такая, что Риордан едва удерживался от того, чтобы не завыть во весь голос. Но уже не мог. Потому что перестал быть нескладным деревенским парнем, который тяготился своей внешностью и положением. Нет, теперь он стал Победителем. Его словно увлек какой-то шквальный ветер, закружил в потоке и вознес куда-то к вершинам благополучия и грядущей славы. Профессия поединщика действительно давала все – деньги, почет и поклонение, Скиндар не врал тогда на площади перед домом бурмистра. Правда за это вскоре придется расплачиваться жизнью. Сказочный волшебный вихрь, который влечет его к вершинам успеха, на самом деле тащит свою жертву к бездне. И вырваться из этого коловращения невозможно, потому что в процессе у человека полностью туманится сознание. Риордан понимал, что у него оставалось всего два выхода: либо обмануть всю систему, либо превозмочь ее и тех, кто встанет у него на пути. Пока он остановился на втором способе, но дал себе слово не забывать о первом.
Чтобы чем-то себя занять, Риордан дотянулся до шпаги. Сделал несколько выпадов в воздух, отработал вращение кистью. Как там это называла Эльга? Легированием? Он попробовал тренировочное оружие на баланс, тщательно осмотрел клинок на предмет его сильной и слабой части. В поединке он реагировал так, как подсказывал ему боевой инстинкт, подчас не осознавая смысла своих действий. Теперь он мог все взвесить, чтобы подвести под свои движения логическую базу. Риордан несколько раз легонько стукнул шпагой по спинке кровати. Он наносил удары различными частями клинка и чувствовал, что оружие по-разному отзывается на эти столкновения. Иногда вибрация возникала, а иногда нет. Если он бил ближе к гарде или к острию, то ощущал дрожь в руке, но где-то между половиной клинка и его окончанием Риордан нашел точку, которая при ударе словно впитывала в себя его отдачу. Значит, именно этим местом нужно рубить? Сам того не зная, Риордан обнаружил на своей шпаге «узел мелодичности», который имеет любое оружие.
Он попробовал диагональные удары, потом радиусные с кистевым доворотом, но сразу понял, что при жестком блоке противник запросто выбьет у него шпагу из рук. Во всех своих поединках он атаковал исключительно сверху. А если снизу? Получалось не очень, но с одновременным смещением вбок может сработать. Так Риордан открыл для себя отножной и подплужный рубящие удары. Но все равно главным приемом в его технике боя остался контрвыпад. Именно ответное движение в момент, когда противник раскрывается после собственной атаки. Оставалось лишь одно слабое место – сила этого контрвыпада. Да, в тренировочном бою касание идет в зачет. А в реальном поединке на противнике будет легкий кожаный доспех, который нужно будет проткнуть. Риордан решил, что как только сможет ходить, все свободное время он будет тратить на отработку разящего импульса своего выпада. Тогда его главное тактическое оружие станет по-настоящему смертоносным. А еще в эту неделю шпага практически не должна покидать его левую кисть. Нужно, чтобы с каждым днем его движения становились быстрее и точнее. Перелом принес немало проблем и боли. Но его можно использовать. Неловкий удар Крушителя способен сделать Риордана обоеруким фехтовальщиком, если приложить толику терпения. Терпения же ему было не занимать. Этим качеством обладает любой настоящий охотник.
Школа уже давно погрузилась во тьму, когда Риордан вдоволь наигрался со своей шпагой. После чего он донес голову до подушки и заснул так крепко, что не пробуждался до рассвета. Его тело само принимало нужное положение, чтобы не тревожить сломанную руку. Утром пронзительная боль набросилась на него с новой силой. Потерпев немного, он разжевал обезболивающий корешок, оставленный Пайрамом, и через некоторое время стало легче, а сознание чуть подернулось радужной дымкой.
Следующие три дня в лазарете превратились для него в яркий калейдоскоп визитов, который перемежался приемом лекарств и массой бытовых неудобств. Первым из посетителей явился Скиндар. Капрал пребывал в мрачном расположении духа.
– Клянусь богиней Скельдой, я уже начинаю жалеть, что проявил такую настойчивость в разговоре с твоими родителями, – проворчал он, как только опустился на соседнюю кровать.
– У вас неприятности, господин капрал? – в голосе Риордана было много участия, но совсем не слышалось вины или робости.
– Неприятности? Слабо сказано. Меня чуть не разжаловали после стольких лет службы. И все из-за тренировочного поединка какого-то юнца. Угораздило тебе залезть под замах этого увальня. Неужели не мог заколоть его чисто, не подставляясь?
– Я сожалею, господин капрал.
– Угу, оно и видно, – Скиндар вздохнул. – К тебе заходил Посланник?
– Да, он передал, что нашу четверку приглашают в Глейпин, когда я смогу самостоятельно передвигаться. И королевский портной сегодня снимет с нас мерку для парадной формы.
В глазах Скиндара промелькнуло удовлетворение.
– Понятно. Мне придется сопровождать вас. Кто-то должен приглядеть, чтобы вы, деревенские простофили, не сморкались на ковры в приемной зале.
– Мы почтем это за честь.
– Естественно!
Позже, немного отмякнув, Скиндар рассказал, что Крушителя решили не
